сейчас протянул к Антоновой руки и обняв ее, неумело поцеловал в губы. Сам не мог понять, как такое произошло. Ведь до нее, он не целовал ни одну женщину.
Сначала Антонова как будто обмякла в его руках и даже сделала жест, словно тоже хотела обнять его. Но потом как будто что-то ее остановило и девушка оттолкнула его.
– Тоже мне хахаль, – произнесла она с усмешечкой, а в глазах такое презрение, что Валерка содрогнулся. – Ты бы сперва целоваться научился. Девку в руках удержать не можешь, – и она рассмеялась.
Вряд ли бы Валерка полез к Антоновой, будь он трезвым. Теперь же выглядел последним идиотом. Чтобы девушка вот так бессовестно выговаривала парню такое. Каким же надо быть и не уважать себя.
Зря Антонова так поступила с ним.
– Нерешительный ты какой-то, – смеясь, укорила она Валерку. А в нем заговорило самолюбие. Он схватил Антонову за плечи.
– Я нерешительный?
Антонова кивнула.
– Ты. И знаешь, таким как ты всегда достается то, что остается от других. Отпусти меня, козел! – Она толкнула его, и Валерка чуть не упал. Но все-таки, устоял на ногах.
– Так ты значит? – произнес он.
Антонова повернулась, чтобы уйти, но Валерка задержал ее.
– Постой!
Девушка замерла. А Валерка набрался наглости и полез к ней под юбку в трусики. Никогда до такого у него не доходило ни с одной девушкой. Наверное, будь он чуть поопытней, стащил бы их побыстрее, а он замешкался, и, кажется, этим вызвал у Антоновой смех.
– Да отойди ты, козел! – Она не стеснялась в выражениях, да и в поступках, и ударила Валерку ладонью по щеке, оцарапав ногтями кожу до крови.
– Ты и бабу-то раздеть не умеешь, – укорила она.
Но Валерке было плевать на все ее укоры. Для себя он уже решил, что если сейчас не уломает Антонову и не трахнет ее, то так и останется девственником и больше не подойдет ни к одной девчонке. Если сейчас и здесь с пьяной девкой совладать не сможет.
Подумав об этом, Валерка вдруг почувствовал, как с ним что-то происходит. Никогда он не испытывал такой уверенности в общение с женщиной. Раз девки любят, когда с ними в наглянку, то он так и поступит. И сейчас прямо здесь докажет Антоновой, что он не такой, каким она его себе все эти годы представляла.
Вытерев со щеки кровь, он схватил Антонову за горло, сдавив пальцы изо всех сил, на короткое время. Однажды прочитал в одной книжке про насильника, который вот таким способом, отключал сознание женщин. Теперь решил попробовать это на Антоновой.
– Ах, ты сука! – прошептал он девушке на ухо, чувствуя, что у него получается. Сначала она сопротивлялась, а теперь ослабла, перестала биться в его руках и вот уже медленно опускается перед ним на колени. Только клади ее поудобней, раздвигай ноги и трахай.
– Говоришь, я – козел. Нерешительный?
Антонова уже не отвечала. Упала тут же возле тротуара на траву.
Валерка посмотрел по сторонам. Сначала подумал отволочь Антонову в подворотню, а потом решил, что можно заняться с нею любовью и тут. Все равно, никого нет, да и тяжелая она, чтобы тащить ее. После того как вышла замуж и родила, поправилась одноклассница. Вон какую попку наела.
Валерка снял с Антоновой трусики.
– Ладно. Я могу и здесь.
Белая сумочка из ее руки выпала, ударилась об асфальт и раскрылась. Ничего такого в ней не оказалось, да и заглянул Валерка чисто из любопытства. Увидел кошелек, косметичку с зеркальцем, губную помаду, ключи от квартиры и еще…
Его внимание привлек небольшой продолговатый предмет, покрытый зеленым перламутром.
– Это что? – Валерка протянул руку.
Это оказалась опасная бритва. Не понятно было, зачем рыжеволосая деваха носит в дамской сумочке опасную бритву. Но долго Валерка на этот счет голову не ломал. Раскрыв бритву, потрогал пальцем ее лезвие. И только прикоснулся, как на пальце сразу появилась кровь.
– Ничего себе! – восхитился он заточкой.
А девушка уже пришла в себя, вдохнула воздуха и увидев что лежит на земле без трусов, закричала.
Потом на суде он так и не смог ответить, почему убил ее. Наверное, его рукой в тот момент двигал страх. Боязнь, что она заявит на него. Или расскажет мужу.
Он говорил, что был сильно пьяный и потому ничего не помнит. Но он помнил все. Помнил, как она кричала, пытаясь, вырваться от него и он бы ни за что не совладал с ней, если бы не бритва в его руке. Он ударил ее бритвой по шее, которую только что пытался целовать.
Теперь из рассеченной раны лилась кровь. Антонова, схватившись обеими руками за окровавленное горло, ерзала по траве, пытаясь сидящего на ней Валерку сбросить. Она так трепетно дрожала, что он глядя на нее беспомощную, вдруг подумал: почему бы теперь не сделать то, ради чего совершил все это.
Он расстегнул брюки, приспустив их до колен и аккуратно, чтобы не перемазаться кровью, лег на девушку. Даже удивился, как легко она приняла его. Словно только и ждала этого момента, чтобы напоследок насладиться сексом. Валерка даже почувствовал, как у нее там внутри что-то стало сжиматься, втягивая его глубже и глубже.
Бедра у нее задрожали. И Антонова сделалась вся такая горячая, будто вот-вот должна вспыхнуть. Но она не вспыхнула. Силы стали покидать ее, и Антонова перестала биться в агонии. Лежала тихая и недвижимая, раскинув в стороны руки. Ее дико вытаращенные глаза смотрели куда-то мимо Валерки в темноту ночного неба, на котором светились далекие звезды. Наверное, где-то там в вышине сейчас погасла ее звезда, и холодный взгляд Аллы Антоновой застыл именно на ней. Лицо сделалось спокойным и смиренным, чего так не хватало ей при жизни. И Валерка засмотрелся на нее. Смерть не исказила ее красоты. Наоборот, по-своему она была прекрасна. Теперь на ее лице проявилась легкость. И уже ничто не отягощало ее земными заботами, даже собственное тело. Валерка мог наслаждаться им сколько угодно. Но он почувствовал адскую усталость и вместе с ней огромное ни с чем не сравнимое блаженство. Теперь он стал мужчиной.
Как ни старался он войти в квартиру тихо и незамеченным, не получилось. Среди соседей была одна вредная старушенция, бабка Варька, которая всегда и везде подглядывала и подслушивала. Оказалось, что она и сейчас в этот поздний час не спала. Стоило Валерке войти, она высунулась из-за своей двери, уставившись на него.
– Ой, Валерочка, что это с тобой? У тебя все руки в крови? – спросила дотошная соседка не из жалости, а скорее из злорадного любопытства. – И лицо, – старуха заохала.
Валерка глянул в зеркало. Как не старался он, чтобы не перемазаться кровью, не получилось. Левая щека оказалась измазанной.
– Да это я подрался, – соврал он соседке.
Та закивала.
– Ну конечно. Издержки возраста.
Валерка на это не ответил, но видеть соседскую морду не хотелось, поэтому он спросил с намеком:
– А вы чего не спите-то? Поздно уже.
– Не спится что-то. Это ты правильно сказал, что поздно. Бабушка твоя попросила, чтобы мы не запирали входную дверь на щеколду. Вот я и не могу уснуть.
Валерка открыл кран, подставил под струю воды окровавленные руки. Черт, надо же было так неосторожно перемазаться. И еще хуже получилось, что нарвался на эту старую ведьму. Он покосился на соседку.
– За добро свое переживаете?
– Переживаю, – не стала скрывать соседка.
Тогда она поверила в то, будто он подрался. Но на следующий день по телевизору показали труп
