что произошло нечто, что еще раз перевернуло с ног на голову его соображения о происходящем. Кажется, я даже догадался, что это было: световая вспышка наверху, открывшая изломам и химере путь в бар. У тварей Зоны не могло быть сложного оборудования, способного мгновенно высадить дверь, вмурованную в бетонную стену. А если даже случайно и было, они едва ли сумели бы им воспользоваться.
И теперь, срочно внеся коррективы в дальнейшие планы, папаша начал действовать в соответствии с новой обстановкой. Он медленно снял свою огнестрельную бандуру с шеи и положил ее на пол.
— Ты что творишь? — сквозь зубы поинтересовался я, шаря целеуказателем по задымленному дверному проему.
Целиться нужно было ниже обычного, ведь изломы изображали детей. А что, если они уже приняли другую форму и мы попадем им в ноги, только разозлив этих демонов?
— Никому не стрелять! — рявкнул Стрелок. — Лучше вообще бросить оружие. Они будут убивать всех, кто попытается оказать сопротивление!
— Ты что, совсем с катушек съехал? — изумился Енот. Потом вдруг ухватил трофейные автоматы за стволы и сунул их через стол темным — так быстро, что папаша даже не успел возразить. — Работаем, бродяги! Враг у ворот!
Вооружившись, Камбала и Бизон вскочили и заняли боевые позиции напротив двери. Стрелок только сокрушенно покачал головой, но свою гаубицу так и не поднял. Его примеру, впрочем, никто не последовал. Не те у сталкеров рефлексы, чтобы перед лицом смертельно опасного противника оружием разбрасываться. Дурней нема.
— А, вот вы где! — внезапно тоненько донеслось из клубящейся белесой мглы. — Поиграем?
Не выдержав невероятного напряжения, Муха дал длинную очередь в дверной проем, по диагонали перечеркнув его сверху донизу. Пылевая мгла ответила молчанием. Если бы в глубине этой белой тучи стоял человек, он был бы уже мертв. Однако мы не услышали шума падения тела.
Прошло несколько секунд вязкой, враждебной, звенящей в ушах тишины. А потом медленно вползающее в зал облако пыли яростно взорвалось, словно внутри него заработал мощный вентилятор, и в бар, круша и переворачивая столы, стремительно ворвались изломы.
Они так и не увеличились в размерах. По-видимому, им это было ни к чему. Низкорослые твари двигались с такой головокружительной скоростью, что монитор «хопфула» захлебывался и покрывался квадратиками пикселей, не в силах удержать их в целеуказателе. Сталкеры открыли беспорядочную ураганную стрельбу, но, похоже, она не причиняла юрким изломам особого вреда. Большинство пуль в мутантов просто не попало. В такой кутерьме у нас было гораздо больше шансов положить друг друга, чем атакующих тварей Зоны.
Мимо меня мелькнула широкая размытая молния, с треском вонзившаяся в неистово вопящего и палящего из автомата Муху. Нет, это был не электрический разряд, а разогнавшийся излом, злобный кровожадный карлик, весящий больше взрослого мужика и способный долбить в бронированную дверь так, чтобы она выгибалась от тяжелых ударов. Сбитый с ног Муха полетел вверх тормашками через барную стойку, а паренек-излом, круто развернувшись, мгновенно атаковал обстрелявшего его Камбалу. Крупнокалиберные попадания все-таки затормозили мутанта, я даже сумел различить, как пули из «калаша» рвут в клочья его ветровку на груди, веером разбрызгивая микроскопические капли радиоактивной крови, а также заметил, что правая рука у него теперь напоминает знаменитый трезубец излома: все-таки сказались гены предков. Однако в следующую долю секунды адский мальчик дотянулся до темного сталкера и, подпрыгнув, одним движением уродливой клешни переломил ему шею. Даже в воцарившемся оглушительном гвалте я отчетливо услышал, с каким омерзительным щелчком лопнули шейные позвонки. Глаза Камбалы подернулись смертной пеленой, закатились, и он мягко рухнул на пол, повалив последний уцелевший в потасовке стол, к тому моменту все еще стоявший вертикально.
Сцепив зубы, я ударил в спину излому из своего автомата, еще больше попортив ему курточку. В общем-то, с самого начала было ясно, что пощады не будет и что Стрелок поступил глупо, дав волю истерике и бросив оружие. Так у него хотя бы оставался шанс погибнуть как воин, а не оказаться в куче трупов со сломанной шеей. Впрочем, в самом деле, какая разница, как именно сдохнуть? Я сейчас заклинил палец на спусковом крючке не для того, чтобы красиво умереть, а для того, чтобы выжить. Чтобы остановить эту машину для убийств, хоть у меня на это мизерно мало шансов.
Девочка тем временем наводила порядок на другой половине зала. Судя по доносящимся оттуда свирепым звукам, бой там тоже был неравным, причем складывался отнюдь не в нашу пользу. Мне чертовски хотелось вскинуть голову и посмотреть, как там Динка, но я не мог оторвать взгляда от своего противника, чтобы не пропустить его ответного броска. И самое главное, я боялся увидеть то, что стало с моей любимой женщиной. Лучше уж умереть в неведении, до конца надеясь, что ей удалось спастись.
Моя длинная очередь, петлей хлестнувшая излома по спине, вроде бы немного ошеломила его. Он даже не сразу развернулся, словно заработав нокаут. Мне показалось, что пара пуль прошла навылет, чего не случалось до этого. Однако не исключено, что просто показалось, потому что внезапно мальчик рывком обернулся ко мне. Его лицо, превратившееся в окровавленную маску оборотня, выражало невероятную ненависть. И перед тем, как маленькое чудовище бросилось на меня, я успел заметить через прорехи в куртке у него на груди, как прямо на глазах затягиваются страшные пулевые ранения, нанесенные Камбалой.
Излом снова размазался в воздухе, словно стремительно вращающаяся юла, и я ощутил такой мощный удар в солнечное сплетение, что из меня разом выбило дыхание. Устоять на ногах после такого не было никакой возможности — ощущения оказались приблизительно такими же, как если бы мне с размаху врезал ковшом в грудь шагающий экскаватор. Я приземлился в обломки стола, вдобавок здорово треснувшись головой, и временно выпал из окружающей действительности.
Думаю, отключился я совсем ненадолго, буквально на несколько секунд, потому что когда снова обрел возможность воспринимать реальность, услышал в наступившей тишине писк шоколадной малявки:
— Папочка, все в порядке! Заходи, не бойся!
Я приподнял голову. Изломы вырубили всех наших. На ногах остались только Стрелок и Динка, которая так и не успела достать пистолет либо поняла, что это совершенно бессмысленно. Еще на ногах остались Клещ, оружия у которого не было с самого начала, и гости бара — Обух со свободовцами. А за столом на скамье по-прежнему неподвижно сидел Варвар, который, похоже, даже не шелохнулся с того момента, как металлическая дверь загрохотала по бетонным ступеням. Судя по всему, безоружных твари действительно не тронули, как и предсказывал папаша Стрелок, просто не стали расходовать на них драгоценную энергию.
А вот тех, кто сопротивлялся, изломы измордовали безжалостно. И не всем повезло так, как мне. В нескольких метрах от себя я увидел Бизона, который лежал на спине, неловко разбросав руки и вперив неподвижный взгляд в потолок. Под ним медленно собиралась темно-красная лужа.
Клещ медленно шагнул вперед и поднял автомат Бизона. Изломы с недобрым интересом наблюдали за ним.
— Не делай этого, брат, — мрачно предостерег Стрелок.
Клещ не обратил на него никакого внимания. Глаза у него были безумные, взгляд отсутствующий. Какие-то твари только что у него на глазах разорвали его людей, а он ничего не смог предпринять. В последние два дня самолюбие главаря темных получило слишком много размашистых пощечин. И батю Клеща наконец прорвало.
— Опусти пушку, дурак! — гаркнул Стрелок.
Клещ словно не слышал его. Он резко вскинул автомат, но выстрелить не успел. Два смазанных вихря метнулись к нему, и в зловещей тишине раздался омерзительный хруст костей.
— Ну, что у вас там? — донесся с лестницы недовольный, чертовски знакомый голос.
— Уже все, папочка. — Малышка детскими движениями стряхивала кровь с пальцев. — Можешь заходить!
Под тяжелыми армейскими ботинками захрустела бетонная крошка, и из клубов оседающей пыли в дверной проем шагнули две высокие человеческие фигуры.
Я узнал их сразу. Трудно не узнать того, с кем столько лет почти каждый вечер выпиваешь в баре «Шти».
В дверях стоял Патогеныч собственной персоной. А рядом с ним дружелюбно щурился хороший
