Бухаров, кто бы двигал науку вперед?
Я обещала все передать Ивану Захаровичу.
Глава 3
После ухода Леонида Петровича я вначале пообщалась с главным редактором, которая заявила, что вместе с нами с Пашкой сама отправится в гости к Сухорукову – на тот случай, если придется нашего мецената уламывать.
– Это ж какие репортажи можно сделать! – восклицала Виктория Семеновна. – И хоть что-то не уйдет за рубеж! А от покупки квартиры молодым Бухаровым Иван Захарович не обеднеет.
Виктория Семеновна давно хотела поднять на нашем телеканале и в изданиях холдинга тему отъезда научных кадров за рубеж. Она заинтересовалась данным вопросом, прочитав в новостной ленте о результатах подсчетов Института мировой экономики и международных отношений, что за двадцать лет (с 1990 года) из России уехали около миллиона специалистов. Сейчас они трудятся в США, Канаде, Западной Европе и Австралии. У нас же работают единичные НИИ, которым удалось привлечь частные инвестиции. И те ученые, которые остаются здесь, вынуждены время от времени выезжать в США и Европу – на заработки.
Да уж, проблема не из легких. В одной статье в Интернете мне встретилось выражение «научные гастарбайтеры». Вначале я пришла в ужас – ведь так называли наших ученых! Потом подумала: а ведь и на самом деле так. Очень точное выражение. У нас никто не хочет вкладывать деньги в долгосрочные проекты. У нас бизнесмены привыкли к прибыли в сто, а то и двести процентов, то есть к быстрому спекулятивному навару. Сейчас настоящие исследования никого у нас не интересуют. Главное – наварить, отмыть, вывезти бабки в офшор, обналичить или «освоить откат» (сие потрясающее понятие появилось в последние годы).
Виктория Семеновна тем временем спросила мнение Пашки о Леониде Петровиче.
– С головой у дядьки не все в порядке, – высказался оператор, оторвавшись от пива, по которому страдал во время моего общения с Бухаровым. – Одержим какой-то идеей. Юля, ты видела, как у него глаза начинали блестеть, когда он говорил про свои открытия?
– Так это естественно! – сказали мы с Викторией Семеновной почти хором.
– Ну, не знаю… – протянул Пашка. – Также похоже, что он из завязавших.
– В смысле – бывший алкоголик? – уточнила главный редактор.
Пашка кивнул. Я сказала, что это легко выяснить.
Вечером у Ивана Захаровича собрались мы с Пашкой, Виктория Семеновна, моя соседка и лучшая подруга Татьяна, которая в курсе всех моих дел и журналистских расследований и всегда оказывает мне посильную помощь, а также два верных помощника Сухорукова, выполняющих также и роль личных телохранителей. С одним из них я дважды пыталась совместно жить в квартире, доставшейся мне от тетки. Оба раза закончились бурным расставанием – чтобы не убить друг друга. Да и жили мы с фейерверком эмоций. Хотя было и много хорошего. Если бы мы просто встречались раз в неделю… Теперь, правда, поздно об этом говорить. Татьяна живет на той же лестничной площадке, где и я.
Для начала Пашка включил запись беседы с ученым. Зачем слушать в моем пересказе, если можно посмотреть?
– Мужик не совсем адекватен, – сказал свое веское слово после просмотра Иван Захарович. – В принципе, как и все люди, увлеченные наукой. По крайней мере, те, с кем мне довелось пересечься по жизни. Юля, твои предложения?
– Встретиться с женой. Послушать, что скажет. У меня сложилось впечатление, что месторождение открыла супруга, а не сам господин Бухаров. Его ко мне точно направила она. Надо с ней познакомиться. Мне хотелось бы выслушать ее версию.
– Разумно, – кивнул Иван Захарович. – Таня?
– Я считаю, что Юле следует встретиться с парочкой бывших коллег Бухарова. Мало ли что он сам считает себя ущемленным. Надо послушать других. Мнение посторонних об ученом не помешает.
– Виктория Семеновна?
– На месторождение нужно ехать в любом случае. Ведь алмазы-то есть! Неважно, кто их там нашел. Ты же, Ваня, не будешь полагаться только на мнение супружеской четы геологов? Наверняка привлечешь каких-то специалистов.
– А Бухаровы на это согласятся? – подала голос я. – Леонид Петрович явно жаждет славы. Думаю, хочет, чтобы месторождение назвали в его честь. Или алмаз какой-нибудь, например, самый крупный, который удастся найти.
– А кто им скажет? – посмотрел на меня Виталя. – Возьмем с собой людей, но не будем представлять.
– Возможно, в геологическом мире все друг друга знают, – заметила я. – Или друг про друга – как и в других сферах деятельности.
– Бухарову сколько лет? – спросил Иван Захарович.
– Пятьдесят восемь, – сообщила Виктория Семеновна.
– Вы уверены, что он знает всех специалистов, например, тридцати пяти лет? Он давно ушел – вернее, его ушли – из, так сказать, официальной геологии. Последние годы он вообще большую часть времени проводил за границей. Супруга не работает, внуками занимается.
– И Бухаровы вообще никогда не занялись бы больше разведкой на местности, если бы не приезд родственника, – взяла слово Татьяна. – Они увидели настоящие алмазы – и рванули в другую часть страны. Женой явно двигало желание решить жилищные проблемы своего большого семейства, мужем – наконец записать какое-то открытие на свое имя. Месторождение может быть очень бедным – тем более раз Бухаров сам говорит, что по всем признакам наличие алмазов там только вероятно. Может, они с супругой уже многое забыли. Практикой они точно не занимались много лет, а наука, техника, технологии за эти годы шагнули далеко вперед. Если не у нас, то на Западе. Бухаров, если я все правильно поняла, читает лекции и пишет статьи – то есть занимается теорией. Супруга к геологии в последние годы отношения не имела – ни в каком виде…
– Таня, к чему ты клонишь? – перебил Иван Захарович.
– По алмазу можно определить, откуда он? – ответила вопросом на вопрос Татьяна.
Виталя отправился звонить консультанту, которому Иван Захарович планировал отдать два камушка из спичечного коробка. А вскоре вернулся и сообщил, что стопроцентной достоверности никто не гарантирует, но шанс есть, и неплохой. По крайней мере, тот консультант, с которым он беседовал, заявил, что якутские алмазы точно опознает.
– До Якутии не два дня на поезде, – заметила Виктория Семеновна.
– Мало ли что говорил Бухаров. Может, ему так супруга велела, – усмехнулась я. – А если из того региона? Не из Мирного, а… Собственно, я не знаю те места. Но регион наверняка поделен, и давно. Почему Бухаровы обратились ко мне с просьбой выйти на Ивана Захаровича? Может, потому, что понимают: им не удастся вообще ничего сделать в том регионе, если не будет очень сильного покровителя, причем покровителя со стороны? Если бы они обратились к тем, кто уже работает в регионе, то, вероятнее всего, не получили бы ничего. В лучшем случае – пинок под зад коленом. А то ведь могли бы и жизни лишиться, чтобы не болтали лишнего. И месторождение стали бы разрабатывать другие.
– То есть мне предстоит ввязаться в войну между алмазодобывающими компаниями?! – воскликнул Иван Захарович.
– А они воюют? – спросила Татьяна.
– Конкурируют, – поправил Виталя и рассказал нам все, что успел выяснить по данному вопросу после моего звонка.
По словам Витали, основными алмазодобывающими компаниями были две – «Алмаз-сейл» и «Росалмторг». Имелось еще несколько мелких, но их не следовало принимать в расчет. Или, по крайней мере, пока не следовало. В последнее время у «Алмаз-сейла» возникли какие-то проблемы, у «Росалмторга», наоборот, все шло прекрасно. Более того, «Росалмторг» пытается сейчас подвинуть «Алмаз-сейл» с рынка, но пока ничего не получается. Несмотря на проблемы, «Алмаз-сейл» все еще достаточно силен.
– Открытие нового месторождения помогло бы «Алмаз-сейлу» решить свои проблемы? – уточнила
