ему наконечника для копья не дали: у тебя, мол, и так бронзовый есть; Грач, получив наконечник, о топоре думал. И так все. Каждому того, что имел, уже мало казалось. А Колдун с Криссом те и совсем на Вела обиделись: хотели, чтобы он никаких вещей не раздавал людям. Даже Лана и та рассердилась, с пира ушла: почему он себе только один топор и одно копье оставил? Никак Лана понять не хочет, что не его это вещи, а рода. Роду они принадлежат, не ему! Совет и так Велу больше других дал: копье, топор, нож и еще все инструменты Гура. А ей, Лане, большую иглу оставили и украшения бронзовые. Разве не справедливым дележ был? На что же тут обижаться? Но если по правде говорить, то и самому Велу жаль было расставаться с вещами. Привык он к ним. Как без них обходиться теперь? Железное шило понадобится — иди и проси его у кого-то…
Но еще хуже получилось, когда Вел меч Сверкающий у Родового столба положил. Кому его дать? Очень боялся Вел, что меч другому охотнику отдадут. И стыдно ему было и радостно, когда каждый его имя назвал. «Вел принес этот меч, ему и владеть им…» Так было сказано. Но ведь тем самым все признавали, что Вел в роду самый сильный, самый смелый охотник и воин, потому что лучшее оружие всегда лучшим из лучших давали. Каково это Туру, Дану, Грачу видеть и слышать? Ведь они не слабее Вела и вдвое старше его.
После пира и дележа жизнь в роду, казалось, пошла прежним порядком. Мужчины на охоту ходили, женщины еду у очагов готовили. А Велу больше всего хотелось ту болотную землю найти, из которой железо можно добывать. Очень ему хотелось, чтобы у каждого охотника и топор железный, и нож, и копье были, чтобы у каждого всего много стало, чтобы не завидовали один другому и опять все как братья стали.
Начал Вел по целым дням в лесу пропадать, землю в разных местах рыть. Но не находил той красной тяжелой земли. Постепенно стал замечать Вел, что все более сторонятся его родичи. Даже мать, даже маленькие ребятишки. А что плохого Вел сделал? Пробовал он объясниться, почему на охоту вместе со всеми не ходит, что в лесу да в болотах ищет. Кивали в ответ охотники, соглашались. Никто Велу плохого слова не сказал. А смотрят кто вниз, кто в сторону. Плохо, очень плохо жить стало Велу. И Лана хмурая ходит. Живут они в общем жилище, а она свой Очажный огонь по-прежнему отдельно от всех бережет. Нет прежней радости в жилище родном. Соберется Совет рода — все ждут, пока Вел слово скажет. И не спорит больше никто, все с ним соглашаются. Да и как спорить, если он больше всех знает, всегда правильно говорит… А всегда ли? Может, это ему только кажется, что правильно?
Решил Вел нарочно на Совете глупое, неправильное решение предложить. Все равно одобрили. Хоть бы кто-нибудь ему возразил! Только старый Выдра горестно головой покачал. Когда разошлись все, подсел Вел к нему.
— Неладно в роду у нас. Скажи, почему так?
Улыбнулся старик печально, поглядел на Вела еще по-молодому быстрыми, с хитринкой глазами:
— Ты в разных краях побывал, людей разных видел. Тебе лучше знать.
Хотел Вел встать, уйти, но пересилил себя, положил руку старику на колено, в глаза заглянул:
— Или не видишь, как тяжело мне? Забыл, как к урсулам Бала и меня отпускал? Не для себя, для рода мы с ним старались.
— Это хорошо, что про Бала ты помнишь, не отделяешь его от славы своей. Ладно, скажу тебе все. Неужели не видишь: боятся тебя люди. Очень сильным ты стал, мечом небывалым владея. Кто против тебя устоит? Кому охота такого врага нажить?
— Да не враг я им!
— Пока нет… А что дальше будет, не знает никто.
Понурил голову Вел. Понимал, что правду Выдра сказал. Вот и начинали сбываться вещие слова Гура. Таким, как Яр, становится он в родном племени. Но только ли в нем здесь дело?
— Хорошо! — сказал Вел старому Выдре. — Пусть мой меч во всем виноват. И я вместе с ним. Но почему тогда охотники не только меня сторонятся, но и один на другого волками смотрят? Или и тут моя вина?
— Нет, в этом не только ты виноват… Еще с приходом Крисса неладное у нас началось. Он первый о себе одном начал думать. Отдельное жилище себе построил. Долю свою от общей добычи брал, а что сам добудет, не к Родовому столбу несет, а тоже к себе. Молчали мы, думали, плохо еще обычаи наши он знает, жалели его. Потом они с Колдуном отдельно от всех к торгу поехали. Соль у них появилась, стали ее на меха у охотников выменивать. Подумать только: у себя внутри рода торг завели! Отсюда все и пошло. У одного очага с солью пищу готовят, у другого — без соли. Старшие матери ссориться начали. Отобрали мы у Крисса и Колдуна запасы соли, снова между всеми поровну ее поделили, и меха снова в общий мешок складывать начали. А тут ты со своими железными ножами и наконечниками приехал! Если бы их каждому члену рода хватило, тогда другое дело. Может, и не таил бы один на другого обиду. А так…
И старик огорченно махнул рукой.
— Что же делать теперь? Собрать железные вещи и в озеро кинуть? — спросил Вел.
— Нет, — покачал головой Выдра. — Нужны эти вещи роду. Очень нужны. Всякая работа теперь быстрее идет. И охота стала добычливей. Нельзя железные топоры и копья в озере топить.
— Что же делать?
— Не знаю я, Вел. Не знаю…
— А я знаю! Надо, чтобы у каждого охотника и нож, и копье, и топор был железный. И я могу это сделать! Только надо железную землю найти.
— Что же, ищи. Я скажу родичам. Если хочешь, сам помогу искать. Я леса наши лучше тебя знаю. Только запомни, Вел: пока твой меч при тебе, пока ты один всех сильнее, прежней дружбы не будет в роду.
— Тогда пусть Тур меч мой возьмет. Или Грач, или еще кто! — с досадой воскликнул Вел.
— Глупые слова говоришь! Разве от этого лучше станет? Ты хоть род любишь, племенем своим дорожишь. А Грач, если меч получит, сразу всех под себя подомнет.
— Утоплю я меч. В озеро брошу!
— А если кафы на нас нападут или другое племя? Нырять за своим мечом станешь?
Не знал Вел, что ответить на это. Много дней темнее тучи ходил. Ничего придумать не мог. Как-то раз, будто случайно, Крисс ему встретился. Опять те самые разговоры повел, что могут они с ним самыми главными не только в роду, но во всем племени стать.
— Многое ты повидал, — говорил Крисс, — знаешь теперь, в каком богатстве люди у теплого моря живут. И мы здесь так жить можем. Зачем тебе самому на охоте мерзнуть и мокнуть? Ты, Вел, для подвигов военных рожден. Ты предводителем должен стать. Верных молодых воинов под начало себе соберешь, племя защищать будешь, в набеги на другие племена ходить. Много добычи тебе достанется, много пользы всему роду будет!
— Хочешь, чтобы сбылись слова Гура, и я стал таким же, как Яр, как Фабан? Не будет этого! И ты, Крисс, пока я жив, не станешь как Безволосый. Не дам тебе мену вести, не позволю обычаи наши портить. Правильно: нагляделся я, как люди у теплого моря живут. На всю жизнь нагляделся. Хватит!
И потребовал Вел Совет рода собрать.
Когда сошлись все к столбу, Колдун, призвав, как всегда, тени предков, уже не ко всем охотникам, а к одному Велу на этот раз обратился:
— Можно ли Совет начинать?
— Можно! — сердито сказал Вел и вышел на середину круга. — Видите, охотники, этот камень? Может ли кто его сдвинуть?
Посмотрели мужчины рода на камень-валун, лежавший невдалеке. Очень большой камень. До половины, а может, и глубже в землю врос. Нет, никому не по силам сдвинуть такой!
— Может быть, вдвоем кто попробует? — продолжал Вел.
Встали Тур с Даном, обхватили валун ручищами, поднатужились. Даже не шелохнулся камень.
— Грач! Помоги им…
Но и три самых сильных охотника не смогли сдвинуть валун с места. Тогда сам Вел им на помощь пришел. Вчетвером навалились. Не могут камня подвинуть. Всех охотников, всех мужчин позвал Вел, попросил принести веревки и колья крепкие. Долго возились всем скопом, наконец приподняли камень тяжелый, отвалили его в сторону.
