— Я хочу рассказать, как я въехал в шестьсот первый номер.
Директор внимательно посмотрел на меня, видимо, скрупулёзно вычисляя, может ли простой командированный прийти к нему с таким вызывающим видом. Вычисления его закончились, наверное, в мою пользу, так как он уже вежливо пригласил меня зайти к нему в кабинет.
Я сел напротив него и стал просто перечислять то, что выписал на листе бумаги.
— Прихожая в номере есть. Хорошая, просторная. Но в ней нет ни вешалки, ни крючка, ни сучка, ни задоринки. Одежду можно прилепить к стене только пластилином. Когда я сказал об этом горничной, она мне сурово ответила: «У нас раздеваются в шкафу!» Как вы понимаете, раздеваться в шкафу я не мог, тем более что шкаф у вас сделан до пояса. В него можно повесить рубашку, брюки, пиджак, но никак не пальто и не плащ.
Окна у вас заклеены в номере полностью вместе с фрамугой. Причём, судя по грязной бумаге, заклеены года три назад. Правда, несмотря на то, что они заклеены полностью, из них дует прямо в постель. Направленно. Прямо в подушку. При этом подушка с наволочкой размерами не совпадают. И сильно не совпадают. В сторону подушки. На постели матрас с тремя большими кочками. Поэтому ложиться надо по синусоиде, стелясь между ними. Одеяло вытянутое, а пододеяльник квадратный. Такого размера, что ложиться под него надо, если хочешь накрыться полностью по диагонали, а точнее: под одеяло — по диагонали, а на матрас — по синусоиде. Но самый интересный эффект от того, что пододеяльник сырой, а простыня атласная. Поэтому к пододеяльнику прилипаешь, а с простыни соскальзываешь. Если, конечно, за кочку не зацепишься.
Бра у кровати висит над ногами. И не освещает их только потому, что в этом бра нет ни лампочки, ни выключателя. На мою просьбу перевесить бра горничная сурово сказала: «Ишь ты, какой барин нашёлся! Лампочку мы тебе дадим, а подушку переложишь на другую сторону». Но переложить подушку на другую сторону невозможно, поскольку у кровати нет задней спинки. На это горничная мне ответила: «У нас всё разворовывают командированные!» Хотя трудно представить себе командированного, уходящего из вашей гостиницы с задней частью от кровати.
Холодильник как включаешь, так сразу же выключаешь, потому что он начинает дрожать и прыгать за тобой, хлопая дверцей.
Телевизор работает семь минут, потом восемь не работает. А когда работает, его изображение настолько отдаёт синевой, что даже дети кажутся алкоголиками. А весь экран испещрён мелкими кружочками, как будто смотришь через дуршлаг.
На столе есть настольная лампа. Но её некуда включать. Если её включить в единственную розетку, которая есть в номере, шнура достаточно только для того, чтобы эта лампа стояла под кроватью. Я там работать не привык. У письменного стола нет стула, а есть пуфик, высота которого как раз достаточна для того, чтобы подбородок положить на поверхность стола.
В ванной держатель держит только одно вафельное полотенце. Если вешаешь два, он уже выпадает из стены. Зеркальце для бритья повешено на уровне чуть ниже груди, что создаёт серьёзные трудности, когда бреешься. А лампочка в той же ванной — 15 ватт, значит, выбриться начисто можно только с фонариком на лбу.
И, наконец, судя по звукам, мусоропровод проходит рядом с моей кроватью, а судя по запахам, и заканчивается где-то неподалёку.
Директор внимательно выслушал меня.
— Вы, кажется, писатель-сатирик?
Он, как я уже говорил, пытался вычислить, откуда меня знает. Наконец, вспомнил я, пожаловавшись на то, что нет средств, что действительно много неполадок, что Москва не помогает, тут же повёл меня в другой номер. В котором всё было прекрасно: и задняя спинка у кровати, и стул» и лампа, и зеркало в ванной было сделано для бритья лица, а не груди, и пожарник пришёл — поставил пепельницу прямо на подушку, и горничная погладила брюки утюгом, а не чайником. Одним словом, и средства нашлись, и Москва помогла. Здесь был только один недостаток: на двери не было номера. Это был секретный номер для начальства. Таких номеров в гостинице было несколько.
Когда я думаю о таких людях, как этот директор, который в первую очередь заботится не о людях, а о том, как бы выслужиться перед своим руководством, я всегда вспоминаю одно простое правило механики. Несмотря на то, что оно формулирует чисто физический закон, по-моему, в наше время оно звучит очень современно прежде всего в социальном смысле: «Любое ускорение начинается с разгона». Но, к сожалению, всех не разгонишь.
ДЕВЯТЫЙ ВАГОН
Вся история началась с такого случая. Мне нужно было из Риги ехать в Ленинград. У меня были билеты во второй вагон. Я пришёл на Рижский вокзал, подошёл к поезду, а первых трёх вагонов в составе нет.
Человек девяносто с чемоданами, детьми и провожающими ходят по перрону и ищут в недоумении эти три вагона. Я очень рассердился. И, поскольку имею отношение к отделу фельетонов, думаю: «Сейчас пойду к бригадиру поезда и всё выясню!» Но бригадира поезда я так нигде не нашёл, поэтому пошёл к начальнику вокзала и гневно, думая, что имею на это право, его спрашиваю: «А где бригадир поезда?» А начальник вокзала мне отвечает: «В первых трёх вагонах…» В общем, так я от него ничего не добился.
А ехали мы все — у кого билеты были в первых три вагона — в остальных вагонах: кто в тамбуре, кто стоя, кто сидя на своих собственных чемоданах.
По возвращении из Ленинграда в Москву мой гнев не остыл, как часто бывает в таких случаях по прошествии времени. Я написал фельетон об этом случае с указанием фамилий и номера поезда.
Фельетон был опубликован в «Литературной газете». И вот тут, на мой взгляд, началось самое интересное. Мне пришло письмо от одного читателя из города Киева, который пишет: «Это всё — ерунда по сравнению с тем, что произошло со мной на железной дороге. Прошу срочно приехать ко мне, расскажу — не пожалеете».
Естественно, таких писем приходит много, поэтому я никуда не поехал. Но, когда был в Киеве с концертами, решил всё-таки зайти по указанному адресу. Написал же он мне — не пожалеете.
И я не пожалел.
В отличие от трёх вагонов, которых не было в Риге, в Киеве к составу присоединили два девятых вагона. НО — все пассажиры ведь нормальные люди, они же все умеют считать до девяти, и все, у кого билеты в девятый вагон, понимают, что девятый вагон — это тот. который сразу после восьмого, а не тот, который перед десятым. Поэтому все дружно сели в первый девятый вагон.
Очень удивлённая проводница второго девятого вагона, в который не сел ни один человек, когда поезд тронулся, пошла к бригадиру поезда и сказала: «Мой вагон пустой». Бригадир тоже очень удивился, сказал: «Наверное, что-то напутали, как всегда, в кассах». И дал радиограмму на следующую станцию продать билеты в девятый вагон.
Все, кто купил билеты в девятый вагон на следующей станции, тоже были людьми нормальными и тоже умели считать до девяти. Поэтому дружно прибежали в первый девятый вагон.
Проводница первого девятого вагона, у которой пассажиры давно попили чай и легли спать, в ужасе говорит: «Товарищи, вы откуда в таком количестве? У меня нет ни одного свободного места. Бегите скорей к бригадиру поезда — он в первом вагоне. Причём бегите скорей, поезд стоит всего три минуты. Пусть вас расселяют по свободным местам в первых вагонах».
Поскольку поезд действительно стоит три минуты, боясь опоздать, с вещами, детьми и провожающими пассажиры бегут наперегонки к первому вагону… Их встречает очень удивлённый бригадир поезда и говорит: «Товарищи, вы откуда в таком количестве?» Они говорят: «Мы все из девятого вагона, там все двойники». Бригадир понимает, что он чего-то не понимает, но чего он не понимает, он ещё не понимает. Поскольку поезд действительно стоит три минуты, он быстро расселяет их по свободным местам в первых трёх вагонах и даёт отправление поезду.
