СССР, согласно которому наступающие советские войска должны быть встречены на линии Кабул — Кандагар значительными англо-афганскими силами. Для того чтобы найти более удобные позиции для контрнаступления против Красной Армии П. Сайксом предлагалось расширить фронт на запад, приблизив его как можно ближе к Каспийскому морю, а это означало оккупацию Ирана[183] .
В свое время П. Сайкс руководил вооруженным подразделением иранских наемников — «Южноперсидские стрелки» («South Persian Rifles»). Одной из главных задач этого подразделения была зачистка юго-западных и центральных провинций Ирана от действовавших там германских и турецких эмиссаров и пропагандистов. Одновременно «стрелки» вели военные действия против иранских полукочевых племен, совершавших вооруженные рейды против английских учреждений и предприятий[184].
Теперь же ситуация изменилась и непримиримый противник стал союзником. Желание англичан расширить свое военное присутствие в Иране было так велико, что они предложили советским разведчикам план — совместными усилиями инсценировать восстание немцев в Иране и тем самым получить железный повод для вмешательства. Только нежелание советской стороны участвовать в этой авантюре сорвало замыслы «Интеллидженс сервис» [185].
Поэтому неслучайно англичане отказывались заключать с Ираном союзный договор и фактически искали любой предлог для ввода войск. Генерал Хасан Арфа в своей книге писал, что он всегда был, как и многие другие, уверен в том, что на вводе войск в Иран настаивал СССР, но в 1959 г. бывший турецкий посол в Лондоне признал, что именно англичане «настаивали на оккупации страны и установлении контроля над иранским правительством»[186]. Еще в начале июня 1941 г. английский резидент в Бушире представил предложения по оккупации юга Ирана, а 24 июня, как только Англия заявила о поддержке СССР, командующему отрядом Персидского залива был отдан приказ начать разработку плана вторжения в Иран[187].
Нельзя не сказать и о том, что совместный ввод войск существенно повышал шансы на успешное завершение операции. Участие в этих действиях Красной Армии, а, следовательно, война на два фронта были бесперспективны для Реза-шаха. К тому же в условиях начавшейся Великой Отечественной войны активность немцев на Среднем Востоке вызывала серьезную обеспокоенность И. Сталина. В Лондоне это хорошо понимали.
Понимала и Москва. 26 июня 1941 г. Иран получил первую ноту протеста от правительства Советского Союза, где иранскому шаху сообщалось об активной деятельности немецкой разведки в Иране[188]. Заметим — реакция СССР последовала практически сразу же после германской агрессии — на четвертый день войны!
3 июля 1941 г. в Москву срочно вызвали руководителей закавказских компартий — Г. Арутюнова, М. Багирова и К. Чарквиани. В беседе с ними И. Сталин подчеркнул, что «…Закавказье может со дня на день стать ареной боев, и главная здесь задача агрессоров — блокировать или захватить транзитный путь Иран — Азербайджан — Армения — Грузия».
Что же заставило советское руководство активизировать свою политику в Иране? Было одно, но очень важное обстоятельство: Иран мог стать единственным путем подвоза западного снабжения для СССР. В то время еще не существовало железной дороги, связывающей Мурманск — незамерзающий порт на Баренцевом море — с центральными областями Советского Союза. В Иране же имелась Трансиранская железная дорога, по которой предполагалось доставлять вооружение из стран Запада. Даже при минимальной загрузке ежедневно по ней можно было перевозить 400 т грузов. При переоборудовании порта Бендер-Шахпура и увеличении подвижного состава грузооборот можно было увеличить до 800 т. Кроме того, в Иране в хорошем состоянии находилась шоссейная дорога Зенджан — Тебриз, которая также могла пропускать ежедневно около 800 т[189].
Некоторые историки считают, что планы организовать поставки по ленд-лизу не могли служить причиной ввода войск, так как переговоры о поставках начались только в сентябре. Однако факт отсутствия переговоров еще не отрицает соответствующих намерений у советского руководства. Вряд ли И. Сталину, получившему от У. Черчилля заверения в дружбе, было необходимо время, для того чтобы прикинуть, в какие формы может быть облечена эта дружба. Надеяться на помощь живыми солдатами, зная психологию англо-американцев, он не мог, а на помощь военной техникой не без оснований мог надеяться. Неслучайно иранская операция в отдельных документах проходит под кодовым наименованием «Сочувствие».
По-видимому, именно эти соображения вынудили И. Сталина поставить ультиматум иранскому правительству. 29 июня, обсуждая с послом США в Москве Л. Штейнгардтом пути перевоза американского оборудования и материалов в СССР, В. М. Молотов акцентировал внимание на том, что «существует путь через Персидский залив и Иран, который работает круглый год»[190] .
О ценности Ирана как транзитного пути есть ценные свидетельства, оставленные начальником Управления по соблюдению Закона о ленд-лизе Э. Стеттиниусом: «Чтобы выполнить англо-американскую программу поставок в СССР, нужно было наладить действие всех доступных путей в Россию. Помимо морских путей была только одна реальная дорога: через Иран. Единственная железная дорога связывала Персидский залив с Каспийским морем»[191].
На эту тему уже после войны рассуждал пресс-атташе иранского посольства в Лондоне А. Хамзави: «Через Иран можно было организовать безопасный черный ход, через который жизненно важные поставки могли помчаться в Россию»[192].
Обратим внимание еще на один важный факт. Дружба дружбой, а недоверие между Англией и СССР сохранялось на протяжении всей войны. Средний Восток всегда был камнем преткновения в англо- российских отношениях, и подпустить в этот регион англичан в непосредственную близость от советской границы И. Сталин не хотел. Некогда грозный британский лев опасливо выглядывал из своей конуры, опасаясь мощных ударов немецкого кованого сапога. Но этот лев в любой момент мог вынырнуть из своего убежища, и было неизвестно, кому достанется больше от его острых клыков — старым врагам или новым союзникам. В Москве не забыли, как в 1940 г. англичане всерьез разрабатывали планы вторжения на территорию СССР со стороны Ирана. В записке главнокомандующего союзными сухопутными вооруженными силами Франции и Великобритании генерала Гамелена на имя председателя совета министров Франции Рейно от 22 марта 1940 г. говорилось о возможности наземных боевых действий с северо-восточной стороны Ирана, для чего предлагалось добиться согласия иранского правительства на участие в операции по совместному нападению на СССР. Для бомбардировки Баку страны Западной демократии рассчитывали заручиться согласием Реза-шаха на строительство в северном Иране авиабазы или получить право на пролет через территорию Ирана английских тяжелых бомбардировщиков [193].
И надо сказать, что эти планы были не только теоретическими разработками. Во время советско- финской войны они приобрели реальные очертания[194]. В мае 1940 г. Англия и Франция провели аэрофотосъемку районов Баку и Батуми, завершили разработку конкретных военных планов для действий на Кавказе. Франция сообщила Англии о том, что уже 15 мая 1940 г. можно будет начать операцию против Баку, но 10 мая Германия перешла в наступление на Западном фронте, что полностью изменило планы союзников.
Поэтому не случайно позиции СССР и Великобритании относительно требований, предъявляемых Ирану, были различны. Если Советский Союз требовал от Ирана права транспортировки войск и военных материалов через иранскую территорию, то англичане ограничились требованием высылки из страны немецких специалистов.
Объяснение тому простое: британцам было достаточно укрепить свои коммуникации на Среднем Востоке. «Положение России в конце июля было крайне ненадежным. Совершенно не было ясно, как долго мы могли продолжать поставки ей военных материалов… создание сухопутного пути через Иран вынудило бы нас заняться долговременным строительством, для чего было необходимо большое количество такого оборудования, которого нам не хватало для Средневосточного театра», — официальные английские историографы Второй мировой войны Дж. Батлер и Дж. Гуайер[195]. Таким образом, имея различные мотивы, союзники по антигитлеровской коалиции все же выступили единым фронтом. В этой ситуации Иран не мог быть не втянут в войну, и присутствие в нем немцев послужило
