устроить свидание и даже указать ему дорогу в девичий терем.
Конечно, поручик был готов на все ради этого и условился об этом с Федькой.
И дрожал же Федька от страха в темную ночь, сидя у околицы и поджидая условного сигнала, чтобы провести поручика. Ночь была черная, как грешная душа Федьки; ветер выл, как голодный зверь, Ока разбушевалась, а лес шумел так страшно от порывов ветра, что Федьке казалось, будто злые духи идут по его душу. Он уже собрался бежать в свою курную избу, как вдруг со стороны леса раздался крик кукушки. Раз, два, три! — и замолк.
Федька заплакал, как филин. Кукушка ответила снова. Федька облегченно вздохнул, его страх прошел: теперь по крайней мере он был не один среди этой бурной и темной ночи. И он засмеялся сатанинским криком филина.
Поручик Ходзевич со своим другом Феликсом Свежинским остановился у опушки леса. С ним было сорок жолнеров, этих полурыцарей, полуразбойников, которые навели ужас на всю обездоленную Русь страшным именем сапежинцев. Не было для них ничего святого, ничего страшного, не было преступления, от которого сжалось бы их сердце.
— Пойдем так, — сказал Ходзевич, — я возьму с собой десять человек и пойду с ними к терему, как поведет меня тот лайдак[10]. Ты, Феликс, с двадцатью жолнерами обойдешь спереди и ворвешься в ворота, как отворят их, а десять будут ждать. За ними пришлем, как туго станет.
— Ладно! Ладно! — ответил Свежинский. — Только не дело ты затеял. Здесь не Тушино!
— Оставь! Я без слов помогал тебе, когда ты монастырь грабил! — возразил Ходзевич и разделил свой отряд на три части. — Ну, — сказал он Свежинскому, — выезжай!
Свежинский пожал Ходзевичу руку, и его отряд бесшумно скрылся в темноте.
— А вы за мной, — сказал Ходзевич, — факелы с вами?
— С нами!
— Пусть жгут только четверо, остальные все со мной. С коней долой! Ну, кричи!
Один из жолнеров закричал кукушкой. В тишине послышался плач филина, потом смех.
— Идем! — сказал Ходзевич и, обнажив саблю, осторожно двинулся вперед.
Из темноты вынырнула человеческая фигура.
— Кто? — спросил Ходзевич.
— Я, честной господин! Слуга твой, Федька Беспалый!
— Все сделал?
— Что мог, честной господин! Калитку открыл, дорогу покажу, больше ничего не могу.
— И то ладно! Веди! — Ходзевич нетерпеливо сунул руку за пояс и вынул кошелек. — Держи, — сказал он Федьке и высыпал в его пригоршни серебряные монеты, — вот тебе! Веди!
Федька со сдержанным смехом спрятал серебро и быстро скользнул вперед. Он вел Ходзевича к той же калитке, которую месяц назад указал Терехову. Потом он ввел их в сад и тихо повел по извилистым дорожкам. В темноте черной массой выступил пред ними дом.
— Вот дверь, — указал Федька, — только заперта; лестница по ней прямо в терем!
— Стой! — остановил его Ходзевич. — Иди и отвори ворота. Еще получишь! Грабить позволю!
— Сейчас, честной господин! — И Федька скрылся.
Ходзевич подошел к двери и налег на нее плечом.
Дверь не подавалась.
— Кто сильный? — спросил он тихо. — Адам, иди, нажми дверь!
Но и под могучим плечом литвина дверь заскрипела, но не сдалась.
— Дубовая! — сказал Адам.
— Четверо, что с факелами, иди поджигать! — приказал Ходзевич, потеряв надежду прежде нападения ворваться в дом, и, отбросив осторожность, скомандовал: — Ломай дверь!
Адам в темноте разглядел качели. В одну минуту он перерубил саблей веревки, взял толстую дубовую доску и начал с товарищами бить ею в дверь, как тараном. Глухой гул пронесся по дому.
При звуках этого гула старый слуга князя Огренева Силантий вскочил и прислушался. На дворе с остервенением залаяли собаки, сторожа забили в доски, послышался лошадиный топот, и в то же время весь дом содрогнулся от ударов в дверь. Силантий схватил со стены свой меч и бросился к хозяину дома, крича:
— Князь, на нас напали, в дом ломятся. Слышишь?
На дворе раздались выстрелы.
Князь Огренев уже был на ногах и, взяв в руку меч, надевал кольчугу.
— Зови людей, всех, кто есть! — приказал он. — Раздай им мечи, бердыши, палицы, все, что найдется. Беги с ними к двери!
Силантий выбежал. Навстречу ему бросилась мамка с возгласом:
— Свет мой! К нам ломятся! Куда нам деться? Лебедушка моя как в силке бьется!
— Веди сюда, к князю! Да живей, старая! — И Силантий побежал собирать людей.
В доме набралось их до пятнадцати человек.
— К дверям! — приказал Силантий, устремляясь к терему. — Выноси княжну!
Рослый Матвей бросился наверх, сгреб княжну в охапку и побежал с нею. Она приняла его за разбойника и стала биться. В этот миг дверь со стоном треснула и распахнулась. Поляки ворвались в нее. Силантий взмахнул мечом, и один из них упал с рассеченной головой.
— Не забыл еще битвы! — крикнул Силантий и замахнулся снова.
Огромный Адам поднял дубовую доску, но в этот момент сверху раздался выстрел и Адам упал.
— Бей их! — крикнул сверху старый князь, беря в руки другое ружье. — Кто умеет стрелять, ко мне!
Матвей снес княжну, сдал ее мамке и бросился на помощь князю.
— В бой! — кричали поляки, стараясь сбить Силантия, который в узкой теремной лестнице, невидимый врагам, махал своим мечом.
— Кто может, идите к крыльцу! За мной! — закричал князь. — Ты, Силантий, держись здесь!
Несколько человек бросились за князем. У красного крыльца в двери ломился Свежинский со своими жолнерами. Они били в дверь тяжелыми камнями. Дверь стонала.
Князь поднялся наверх и открыл окно. Прямо под ним стояла куча поляков.
— Матвей, бери ружье и целься! — приказал Огренев. — Ну!
Грянуло два выстрела — и двое из осаждавших со стоном покатились по земле.
В это время князь увидел огненную змейку. Шипя и извиваясь, она лизала стены и поднималась все выше и выше. Князь побледнел. Он понял, что защита немыслима.
— Горим! — сказал, подбегая к нему, один из слуг. — Подлые ляхи подожгли нас с четырех концов!
Князь бросился назад.
— Силантий, мы горим! — закричал он. — Спаси дочь, если я умру, и помни Теряева. Это он! — И, сказав это, он с остервенением бросился к крыльцу.
Двери уже были сломаны, и поляки толпой ворвались в сени. Князь врезался в толпу. Испуганные неожиданностью, поляки не дали ему отпора и четверо друг за другом повалились на пол.
— Режь! Он один! — крикнул Свежинский.
Поляки опомнились и с криком бросились на старика. Он прислонился к столбу и сыпал удары налево и направо.
— Ах, нех тоби дьяблы! — вскрикивали изумленные поляки.
Но вот один из них подошел сзади и отсек князю руку. Меч со звоном упал на пол. В то же мгновение над головой князя сверкнули сабли, и он упал, весь иссеченный, с разбитой головой и перерубленной шеей.
Поляки потом устремились по горницам, ища добычи.
Силантий, услышав слова товарища и господина, бросился к княжне. За ним с гиком устремились разъяренные поляки. Силантий в темноте споткнулся и упал. Поляки перебежали через него.
Между тем пожар разгорался все сильнее. Зарево осветило всю окрестность. Поляки, бывшие в
