«Для подтверждения серьезности ваших намерений, а не желания удовлетворить праздное любопытство, – начал читать Роман, – каждый, кто желает воспользоваться услугами агентства, оплачивает просмотр каталога с фотографиями моделей. Сумма составляет триста евро. К каждому претенденту выезжает наш представитель». Обалдеть.
– Как раз хватит, – усмехнулся Стас, – картинки посмотреть. Это не выход. Фотографии девок мне покажут, а к Цупиковой как подойти? Ладно, пошли спать, у меня башка не варит.
А сам уже знал, что будет делать дальше. Непонятно, почему эта мысль пришла в голову только сейчас, когда столько времени уже потеряно. Один в поле не воин, это верно, но ведь есть и второй. И ему тоже не наплевать, что господин Огарков до сих пор жив.
У Свирских он был только один раз, когда забирал Марину с Машкиного дня рождения. Но дом и квартиру запомнил, а за полгода тут ничего не изменилось. Позвонил в домофон, назвался и поднялся пешком на шестой этаж. Муж Маши Свирской, Олег, выглядел неважно – бледный, под глазами синяки, руки подрагивают, говорит невнятно, проглатывает слова. Из-за его спины выглядывал мальчишка лет семи, глазастый, в мать, светловолосый, испуганный. Олег затолкал сына в комнату и закрыл дверь. Стас пожал влажную ладонь хозяина квартиры и остановился перед зеркальной створкой огромного шкафа-купе. Пройти в комнату Свирский гостя не пригласил, пришлось разговаривать в коридоре.
Как ты? – Первый вопрос они задали друг другу одновременно. Олег промычал что-то о своей конторе, о безутешных родителях – своих и Машиных – и о собственном карьерном росте. После похорон жены он получил должность ведущего менеджера, но по виду новоиспеченного начальника Стас так и не понял, рад тот или огорчен.
– А я в школе работаю, в коррекционной. Охранником, – выпалил Стас. – А что, очень удобно, сутки через трое. – Он умолк, заметив легкую насмешку в глазах Олега. Лицо ведущего менеджера преобразилось, он поджал губы и глянул на Стаса сверху вниз, хоть и были оба примерно одного роста. Но спохватился, принял прежний, испуганно-пришибленный вид, закивал участливо:
– Да-да, вот как все обернулось, кто бы знал. В школе, надо же. Ну, ничего, ничего, все наладится, надо потерпеть…
Стас только собрался прервать его причитания, когда Олег заглох на полуслове и спросил, глядя на себя в зеркало:
– А к тебе разве не приходили? От… ну, ты меня понимаешь.
– Приходили, – подтвердил Стас. – Сразу после похорон, на следующий день. Бирюков, кажется.
– Ну? Что он тебе сказал? – Олег замер, как почуявший дичь спаниель, и уставился на отражение Стаса в зеркале.
– Херню всякую предлагал, – ответил Стас. – Я его с лестницы спустил. А ты?
Почему этот разговор состоялся только сейчас, ведь прошло уже три месяца? Почему он не нашел Олега раньше, не спросил его, как он пережил те страшные сентябрьские дни? Как перенес потерю, как объяснил все мальчишке? И главное, что он собирается делать дальше. Хотя дела у Свирского вроде идут неплохо. Шкаф, явно новый, из массива дерева, на боковой полке лежит брелок сигнализации с ключами от машины. А на брелке – трехлучевая звезда, вписанная в круг. «У них вроде «Хонда» была». Стас повернулся к Олегу.
Тот перехватил взгляд гостя и заговорил, быстро, проглатывая слова:
– Зачем? Зачем, Стас? Тебе же помощь предлагали, а ты… Я с ним поговорил, очень умный человек, и внимательный. Пашку предложил в хорошую школу перевести, бесплатно! Я машину поменял, скоро в нормальный дом из этого курятника перееду…
– Молодец, – Стас убрал руки за спину, – все правильно сделал. А я – дурак дураком. Извини, что побеспокоил.
Сказанные ровным тихим голосом слова взбесили Свирского не хуже обвинения в половом бессилии. Он побледнел еще больше, вытаращил глаза и кинулся на Стаса с кулаками.
– Да! – визжал ведущий менеджер. – Да, я взял деньги! А что мне было делать? Я пожить хочу по- человечески и Пашку на ноги поставить! Марина твоя сама виновата, нечего было за руль пьяной садиться! Да еще и Машку с собой потащила, а у нас сын…
Стас перехватил занесенную для удара руку, вывернул ее Свирскому за спину и сгреб его за волосы. Тот заорал тонко, как придавленный дверью щенок, рыпнулся, попытался лягнуть Стаса, но получил хороший удар по пояснице.
– Пьяная, говоришь? Пьяная на четвертой неделе беременности, нормальной беременности, да еще и без патологии, – проговорил на ухо воющему менеджеру Стас и швырнул его головой в зеркальную створку. Стекло проломилось, от вдавленной воронки, как от бутона розы, во все стороны побежали лепестки- трещины, на пол посыпались осколки. Сверху на них закапала кровь, Свирский не то выл, не то лаял, из-за двери послышался детский плач.
Еще один удар, на этот раз по ребрам, и менеджер пополз на пол. Стас поднял Свирского на ноги, приложил затылком о шкаф и уже из последних сил вломил вдовцу еще дважды – под дых и по нижней челюсти. Перешагнул через полудохлого Олега, распахнул дверь в комнату. И первое, что увидел, – огромную, во всю стену новенькую «плазму»: по экрану скакали розовые пони, а на полу сидел зареванный мальчишка и тоненько скулил, точь-в-точь как его отец.
– Мудак твой папаша! – Стас схватил со спинки дивана футболку, вытер разбитые костяшки рук, швырнул обратно. – Он за дело получил, не реви. Жить будет.
Менеджер уже исхитрился встать на четвереньки, мотал разбитой башкой и что-то мычал. Стас врезал Свирскому ногой в живот, обошел рухнувшее на ламинат тело, прикрыл за собой входную дверь.
«Дурак, на что ты рассчитывал? – Стас смотрел на свое отражение в двери вагона метро. – Союзника найти хотел? Помощника? Получил? Доволен?» И сам себе признался – да, рассчитывал. Да, ошибся. Да, по привычке судил о других по себе. Получилось до одури глупо, безысходность сдавила горло, горечь пересилила боль в разбитых руках.
– Ого! Где это ты так? – первым делом спросил его Роман.
– Да так, поговорил тут с одним, – неопределенно ответил Стас, замазывая раны антисептиком.
– Ну и как?
– Сам, что ли, не видишь? Все, ты как хочешь, а я спать, мне на дежурство завтра. – Этот разговор нужно прекратить любым способом. Не признаваться же, что из головы уже больше часа не идет одна- единственная мысль: «Зря я не убил его. Прав Игорь, ничего не получится. Я не боец, я шахид, смертник. Оказывается, это не страшно, это легко – выйти навстречу врагу, обмотавшись пластидом. Все лучше, чем вот так. А боль закончится быстро…»
Но еще быстрее закончилась ночь. В шесть утра он вскочил по сигналу мобильника и рванул на работу. Сутки выдались беспокойными, поспать почти не удалось. Сменщик опоздал на сорок минут, телефон оперативного долго не отвечал. Из школы Стас вышел почти на час позже обычного и под мелким колючим дождем пошел к метро. Постоял на переходе, дождался зеленого сигнала светофора и шагнул навстречу толпе – родители вели детей на занятия, кто-то бежал к остановке маршруток. Дождь усиливался. Стас натянул на голову капюшон куртки, запихнул руки в карманы и ускорил шаг. Спать хотелось невыносимо, глаза слипались на ходу, поэтому он не сразу понял, что надо жирному нетрезвому здоровяку. Тот стоял посреди дорожки, улыбался во всю пасть, дышал перегаром и хрипло матерился. Стас шагнул на мокрую траву, но детину мотнуло следом, он преградил Стасу дорогу и толкнул в плечо:
– Где тут шестой дом? Я тебя спрашиваю, придурок! – Еще одна попытка обойти пьяного не удалась. Мужик, явно с перепоя, искал приключений на свою задницу и отставать не собирался. Стас остановился, оглядел грузного алкаша – небритую рожу, распиравший резинку спортивных штанов живот и черные, заляпанные грязью остроносые ботинки. Бежавшие по своим делам люди заблаговременно замедляли шаг, искали обходные пути и бочком, по траве и песку детской площадки, просачивались мимо.
– Не знаю, – ответил Стас, – я не местный. Других спроси. – И вернулся на дорожку.
Другие озверевшего дядю не интересовали. Он догнал Стаса, схватил за куртку, рванул на себя:
– А ну, стой, козел! – Ткань на спине затрещала. Стас нагнулся, присел на корточки, и мужик потерял равновесие. Повалился следом, но хватку не ослабил, свалился на колени, тяжело дышал и тащил Стаса за собой. Раздался женский вскрик, перед глазами мелькнули отвороты джинсов и черные кроссовки под ними,
