– Как все дорого, – вздохнул Стас и проговорил на ухо шлюхе: – Получишь еще столько же, если назовешь адрес. И никому не расскажешь о нашем разговоре. Приедешь, отработаешь, уедешь. И получишь деньги. Ну, давай, не молчи.
Существо сквозь слезы назвало улицу и номер дома, уставилось на Стаса мокрыми красными глазами.
– Что тебе? – Он прислушивался к звукам за дверью. Кто-то вошел в туалет, дернул за ручку единственной дверцы и вышел из помещения. Надо заканчивать, пока тут очередь не собралась.
– Деньги, – проныло существо, – полторы тысячи долларов.
– Завтра, – уточнил Стас, – на месте получишь, когда приедешь. Не опаздывай.
Он вышел из кабинки, посмотрел на себя в зеркало, подумал и крикнул, не поворачивая головы:
– Слушай, а ты кто: мальчик или девочка? От рождения?
– Мальчик, – признались из-за двери, – а грудь – это гормоны и операция. Очень дорого и больно.
«Охренеть!» Стас тщательно с мылом вымыл руки и вышел из сортира.
Троица дружно поднялась ему навстречу: Лешка смотрел с тоской, Михаил и Роман – вопросительно.
– Пошли. – Стас застегнул куртку, вышел на крыльцо, успев шепнуть замешкавшемуся Лешке: – Это мужик. Забудь.
– Гадость какая! – поморщился парень, повеселел и обогнал Стаса на выходе из отеля.
Позицию в детском городке напротив подъезда с припаркованным черным «Лексусом» рядом заняли заблаговременно. Благо погода позволяла – оттепель накрыла город мокрым снегом, временами он переходил в дождь, и желающих погулять не нашлось. Под пластиковой крышей домика просидели почти час, кляня погоду, Огаркова-извращенца, поджидавшего любовника в квартире на пятом этаже. Наконец к дому подъехал серебристый «Форд», из него вышла девушка в облегающем платье, застучала каблучками по вычищенному асфальту, скрылась за дверью.
– Пошли, – дернулся Лешка, но брат удержал его.
– Погоди, – поддержал Михаила Стас, – рано. Их надо с поличным брать. Подождем.
Лешка вздохнул, заполз обратно под укрытие. Следующие четверть часа тянулись, как отравленные тараканы, Стас смотрел то на окна пятого этажа, то на часы.
– Погнали. – Он выбрался из домушки, подхватил черный пластиковый чемоданчик и деловито зашагал к подъезду. Консьерж долго спрашивал, к кому да от кого, да по какому вопросу, наконец Михаил грохнул кулаком в дверь и заорал:
– Открывай, дядя! Или взлетишь на хрен вместе с домом! Утечка газа у вас! Мне по фиг, я сейчас развернусь и уйду…
Домофон мелодично запел, дверь открылась. Прошли мимо оторванного от кроссвордов взволнованного пенсионера, двинулись пешком вверх по лестнице. Спецухи с надписью «Горгаз» через всю спину снимали все вопросы, да и задавать их было некому. Гремели двери лифтов, на лестнице не было ни души. Консьерж пометался на площадке первого этажа, получил заверение, что панику поднимать пока рано, надо дождаться возвращения специалистов и их распоряжений, и убрался в свою стеклянную будку. Через пару минут они уже стояли перед дверью восемьдесят второй квартиры – отличной дверью, из стальных листов, декорированных ценными породами дерева. Стас нажал кнопку звонка и держал ее до тех пор, пока из-за двери не прошелестел голос:
– Во имя отца, сына и…
– Проверка газа! – гаркнули хором.
Дверь приоткрылась, на пороге нарисовалась очередная «матушка». Круглая, белая, в неизменном платочке, она моргала выпученными зеленоватыми глазенками.
– Разрешите. – Стас ввалился в огромный холл, грохнул набитый железками чемоданчик на паркет. – Где у вас можно руки помыть, в смысле трубы проходят?
– Трубы? – ахнула «матушка». – Какие трубы?
– Газовые, голубушка. – От голоса Михаила «матушка» вздрогнула и принялась креститься.
– Лидия, что там? Кто пришел? Я же просил…
Стас открыл первую попавшуюся дверь, задвинул тетку в кладовку и пошел на голос.
– Готовы? – прошептал он, остановившись перед белой с позолотой дверью, из-за которой отец Феогност зычным голосом призывал рыдавшую в кладовке Лидию.
– Да. – Роман и Лешка взяли на изготовку цифровые «мыльницы», Михаил достал свой складень, покрутил в пальцах и убрал в карман штанов.
Стас пинком распахнул дверь. О лучшем он мог только мечтать – любой папарацци обзавидуется. Гигантская кровать в беспорядке, на столике рядом шампанское и текила, шлюха развалилась на подушках, рядом батюшка без креста, но в трусах.
Духовник убийцы отвернулся от вспышек, попытался натянуть на себя одеяло, существо завизжало. Стас ждал. Лешка и Роман поменялись местами, каждый отщелкал двойную порцию кадров. Стас взял с кресла белый тяжелый, как шуба, халат, швырнул его отцу Феогносту.
– Оденьтесь, батюшка. Надо поговорить. А ты рот закрой! – прикрикнул он на шлюху.
Та вмиг заткнулась, захлопала глазами.
– Не о чем мне с вами разговаривать, ироды. – Батюшка встал и закутался в халат, мотая бородкой.
– Как угодно. А завтра читайте свежую прессу, смотрите телевизор. Об Интернете я уж и не говорю, – заявил Стас.
Румянец покинул личико отца Феогноста, спутанная бородка задрожала, голос тоже.
– Прошу. – Он махнул рукой в сторону двери, обернулся к шлюхе: – А ты… тебе… – и погрозил ей маленьким кулачком.
– Ты свое получишь, – закончил фразу Стас, – если будешь лежать молча и уйдешь, когда я тебе скажу.
– Хорошо. – Писк шлюхи пропал за плотной закрытой дверью. Отец Феогност прошел в гостиную и уселся в кресло. Стас встал спиной к свету, Михаил устроился на диване. Роман привалился к покрытой дорогими, с позолотой, обоями стене, просматривал снятые кадры, показывал их Лешке, и оба негромко посмеивались. Отец Феогност гневно посмотрел на них, поджал губы и уставился на Стаса злобными глазками.
– Да вы хоть знаете, кто я, – прогнусавил он, – да мне только один звонок сделать…
– Знаю, батюшка, знаю. Поэтому и пришел к тебе, – ответил Стас и продолжил: – Ты – духовник Огаркова, он убил мою жену и моего нерадившегося ребенка. И ответит за это. А ты мне поможешь.
Стас отодвинул от роскошного стола из светлого дерева мягкий стул, сел на него верхом, положил руку с «береттой» на изогнутую спинку. Батюшка побледнел, поднял руку, чтобы перекреститься, но Стас остановил его:
– Мы не в храме божьем. И сегодня я твой духовник. Исповедуйся мне, чадо, о грехах твоего духовного сына Огаркова Анатолия. Или я тебя пристрелю.
Глава 5
Имя чиновника заставило попа вцепиться короткими жирными пальцами в подлокотники кресла. Феогност забормотал что-то нечленораздельное и уставился на матовый ореховый паркет. Пауза затягивалась. Стас слышал, как в кладовке подвывает Лидия, из спальни не доносилось ни звука. А время не шло – летело, и пришлось ускорить процесс обработки попа.
– Я говорил с его женой, или кто она ему на самом деле, с Цупиковой, шлюха из ее борделя сейчас лежит на твоей кровати. Рискну предположить, что именно Огарков посоветовал тебе агентство Миланы. Она – или все же он – крупный специалист в области извращений. Как и ее благодетель. Уже немало, правда?
