Буркатовский… (полный перечень в трехтомном приложении) дабы урону для державы нашей в будущем избежать…», и злобно сопел, набирая какой-то номер на маленьком серебристом аппаратике, извлеченном из потайного кармашка камзола, приговаривая негромко: — Договаривались же, не больше десятка человек на эпоху! Что там у них, весеннее обострение, что ли?!.
«…и обязательно установить командирскую башенку на Т-34!» — Сергей закончил фразу, проглядел напоследок свое сообщение — все 527 пунктов — и решительно кликнул «Отправить», со злорадством представляя, что сейчас начнется на форуме. Ничего, пусть попляшут — нашли, с кем спорить!
Сергей Довгий вот уже несколько лет был твердо уверен — ему непременно повезет. Не сегодня, так завтра. А как иначе: неужели все, что он сделал, окажется напрасной тратой времени? Нет, это решительно невозможно! Кому как не ему надлежит отправиться в прошлое и железной рукой навести там порядок.
Эта мысль запала ему в душу, когда он прочитал книжку с красочным рисунком на обложке, повествующую о приключениях некоего бравого «попадан-ца» «при дворе царя Иосифа». В тот раз Сергей целую ночь не спал, размышляя о том, как бы он сам поступил, окажись вдруг в тридцать девятом или сорок первом году. В мозгу сменяли друг друга яркие картины, на которых он то сидел по правую руку от товарища Сталина — красивый, в новенькой гимнастерке (или френче, не принципиально!) со Звездой Героя на груди, а Политбюро смотрит ему в рот, внимая мудрым рекомендациям; то стоял на ступенях поверженного Рейхстага, принимая Парад Победы, то зачитывал положения безоговорочной капитуляции бледным и жалким американским сенаторам, трусливо прячущим трясущиеся от страха перед мощью Красной Армии потные ручонки….
На утро Довгий решительно уселся за рабочим столом — благо календарь показывал выходной, открыл новый файл и недрогнувшей рукой настучал: «План мобилизационных мероприятий СССР». Подчеркнул написанное и… завис.
Нет, не компьютер, а он сам. Только сейчас Довгий вдруг с ужасом осознал, как малы и ничтожны его знания о той эпохе. В самом деле, ну что ему было известно о работе сталинских наркоматов, перипетиях закулисной борьбы партийных группировок или технологиях, использовавшихся на оборонных заводах? Так, сущие мелочи. И что, прикажете идти к вождю народов с этой ерундой, отрывая его от дел? Даже не смешно — на месте генсека тут же отправил бы наглеца на Лубянку.
Значит… значит, нужно в срочном порядке ликвидировать пробелы в образовании! Приняв это поистине судьбоносное решение, Сергей не стал откладывать дело в дальний ящик, незамедлительно начав «работу над ошибками». Перво-наперво он запустил Яндекс и вбил в него запрос найти рекомендации по модернизации РККА. Результат ошеломил — сто тысяч пицот мильенов ссылок! Юноша скрипнул зубами, но решительно «провалился» по верхней…
С той поры минуло три года. Сергей приобрел в Сети устойчивую репутацию знатока по предвоенному периоду, язву желудка и очки с толстенными линзами. Окрестные библиотекарши трусливо прятались под столами, завидев в дверях его согбенную фигуру и жадный ищущий взгляд, шарящий по полкам, а продавцы в «Олимпийском», наоборот, вручали ему при встрече охапки гвоздик и прочувственно сморкались в носовые платки, помогая взвалить на плечи рюкзак с отобранными книгами.
В потайных кармашках его куртки всегда присутствовали два десятка флэшек, до отказа набитых необходимой для передачи товарищу Сталину информацией, а трясущиеся от хронического недосыпа руки прижимали к груди верный ноутбук. Но главным достижением являлось то, что он наконец-то был готов отправиться в прошлое. А на разные досадные мелочи Довгий попросту не обращал внимания.
И вот сегодня он вышел из дому, пребывая в полной уверенности, что его мечта осуществится. Внутренний голос тихо шепнул ему: «Иди!» и Сергей отбросил в сторону недоеденный бутерброд, оделся, отсалютовал своему отражению в зеркале у двери и решительно щелкнул замком.
Ослепительная жемчужная воронка цепко приняла его в свои нежные объятия сразу за порогом, закружила в бешеном водовороте, перемалывающем кости и расщепляющем сознание, а затем безжалостно швырнула в безбрежный океан красок.
— …Se levez, le prince! Vous non[2] ушиблись? — последнее слово Сергей уже понял. А вот что ему сказали вначале? Довгий машинально ухватился за протянутую руку, поднялся на ноги и… что за ерунда?!
— Где я?! — закричал он, глядя на стоявшего перед ним мужчину в странном одеянии. — Кто вы такие, почему не видно товарища Сталина?!! Передайте ему немедленно, что у меня сведения государственной важности!.. — Сергей глянул за спину незнакомца и вздрогнул. — Стойте… Год. — Сердце в груди бухало с такой силой, словно собиралось вот-вот выпрыгнуть наружу, а в висках стучали тысячи молоточков. — Какой сейчас год?!!
— Право, вы шутник, князь. Неужели падение с лошади отразилось на вашем самочувствии столь прискорбным образом? — Мужчина засмеялся. — Хватит прикидываться, пора дать команду полку выдвигаться на исходный рубеж — Император ждет. Еще одно последнее усилие, и мы окончательно сломим сопротивление русских — солнце Аустерлица навсегда померкнет для них!
— Но, парус… па-аарвали, парус! Каюсь, каюсь, каюсь!!! — Лаврентий Павлович в последний раз ударил по струнам и замолчал, переводя дух. Соратники по Политбюро тревожно молчали, наблюдая за ходившим по кабинету взад-вперед вождем, ожидая его вердикта.
Наконец Сталин остановился. Помолчал. Обвел соратников холодным взглядом и неторопливо заговорил:
— Невероятно, но факт. Товарищ Берия не прошел испытания, — наркомвнудел закатил глаза и рухнул со стула. Жалобно звякнула разбившаяся гитара. Ворошилов злорадно засмеялся, прижимая к груди любимую гармонь. Генсек слегка поморщился, но продолжил, мягко переступив через бездыханное тело. — Чем объяснить такой однобокий и странный характер исполнения столь хорошей песни товарищем Берия? Как могло случиться, что потенциально неплохой вокалист, располагающий громадными возможностями и не меньшим потенциалом, так легко и без отпора отказался от своих позиций и своих обязательств? Не объясняется ли это слабостью товарища Берия? Конечно, нет! Он бесспорно сильнее всех заслушанных нами ранее исполнителей.
Чем же объяснить в таком случае систематические уступки и столь, я бы сказал, слабовольное поведение наркома внутренних дел? Это можно было бы объяснить, например, чувством боязни перед революцией, нежеланием демонстрировать свои истинные возможности, отказом от пролетарского интернационализма и такого испытанного метода, как наша общая работа!
— Правильно! — заорал Мехлис. — Поддерживаю, товарищ Сталин. Предлагаю отобрать у него партбилет! Нет, сначала расстрелять, а потом — партбилет!
Вождь недовольно засопел:
— Не в этом дело, товарищи. Я смотрю, вы не поняли мою мысль.
— Так поясни конкретней, Коба? — осторожно поинтересовался Молотов.
— Пожалуйста, — неожиданно покладисто согласился генсек. — Вам надо петь хором!
— То есть… как?! — подобрал с пола отпавшую челюсть Каганович.
