шелковая, но с ручной вышивкой. Подарок был, как ни удивительно, от «дяди» Алекса по случаю ее приезда из школы на недельные каникулы.
«Дядя» Алекс отнес миленькую коробку с подарком в ее спальню на втором этаже шале в Цюрихе и объяснил, вручая ее, что «тетя» Хелен не могла дождаться, чтобы поприветствовать ее, и отбыла в круиз по Средиземному морю на яхте Ари Онассиса.
Энн кивнула. К этому времени она уже вполне свыклась с тем, что Хелен Соммер старалась избегать ее, насколько было возможно. И действительно, она не питала к «тете» ничего, кроме отвращения, столь же сильного, как у Хелен к ней. Она не понимала, зачем «дяде» понадобилось объяснять ее отсутствие.
— Все о'кей, — уверила она Алекса, разворачивая подарок и обнаружив невинно выглядящую комбинацию. — Как мило, дядя Алекс. Спасибо!
Она действительно была обрадована, даже скорее фактом, чем самим подарком. Конечно, она вряд ли была обычной невинной и простодушной тринадцатилетней девочкой, но все же оставалась в достаточной степени ребенком, чтобы ее не возбудило получение подарка. Особенно если его сделал ее приемный «дядя», годами едва ли обращавший на нее внимание. По правде, она жаждала малейшего проявления внимания.
— Примерь ее! Побыстрее! — крикнул Алекс, возбужденный своим дарением не меньше, чем она получением подарка.
Она скрылась в ванной, чтобы выполнить его требование, и через пару минут доложила через дверь:
— Какая прелесть, как раз по мне.
На самом деле все было не совсем так. Она сильно выросла за последнее время и к тому же раздалась, так что рубашка оказалась ей мала и не совсем скрывала ее зрелое тело. Только что развившиеся груди с деликатными розовыми сосцами упирались в легкую белую ткань и выпирали через прорези для рук, а тонкий материал чуть не лопался, туго обтягивая ее округлившиеся женственные ягодицы. Но так как «дядя» Алекс никогда не должен увидеть ее в этом наряде, она не видела причин разочаровывать его или портить ему удовольствие, открыв ему, что подарок, по крайней мере, на размер меньше, чём надо. «Может, мне удастся без его ведома обменять ее на большую?»
Но тут Алекс позвал:
— Отлично. Выйди-ка, покажись, как ты выглядишь!
Она сразу же заколебалась. Даже если Алекс не поймет, что рубашка не подходит, она слишком стеснялась показываться в одной лишь ночной рубашке, оставлявшей ее почти голой.
И вдруг он уже был вместе с ней в ванной!
— Да ты такая аппетитная, — пробормотал он. — Прямо как я и предполагал. Очень сладкая… — Он протянул руку, и она инстинктивно отпрянула, но он мягко засмеялся: — Я только хочу высвободить твои волосы из этого смешного «конского хвоста».
Она стояла очень тихо, пока он освобождал ее длинные темные волосы, свободно рассыпавшиеся ниже пояса.
— Ну вот, так значительно лучше, — проговорил он, тяжело дыша.
Он повернул ее лицом к зеркалу, а сам встал сзади.
— Посмотри, так ведь гораздо лучше? Разве ты, дорогая моя, не выглядишь сладкой? Такой сладкой, юной и девственной…
Сначала ей показалось странным, что, оглядывая ее с головы до пят, он совсем не обратил внимания, что рубашка явно не по ней. Или если он это и заметил, то ничего не сказал. Но увидев в зеркале странное выражение в его глазах, она почувствовала, как в душу к ней закралось предчувствие беды.
Когда же он, почти глотая воздух, спросил ее: «Ты понимаешь, что уже никогда не будешь выглядеть так, как сейчас?» — она почти не слышала его, слишком ощущая давление его прижатого к ней сзади тела. Теперь у нее было не только предчувствие. Теперь она была напугана и пыталась увернуться от него и взять одежду на скамеечке, выкрикивая:
— Думаю, мне лучше теперь одеться. Думаю, нам пора пообедать.
— Не спеши, моя девственная принцессочка… — И вдруг выражение его лица изменилось, оно стало сердитым. — Ты ведь девственница, да?
Она гневно вспыхнула.
— Конечно, — проговорила она, стараясь, чтобы это прозвучало естественно, но теперь она запаниковала и старалась убежать.
Она рванулась к двери, но он оказался проворнее. Прежде чем она успела взяться за ручку двери, он поймал ее и прижал к двери, взбешенно шепча: «Сейчас мы это проверим!..»
— Нет! — протестовала она. — Нет, нет, нет! — визжала, стараясь освободиться от него. Но как ее борьба, так и ее крики были напрасны: никого, кроме них, в шале не было. Алекс разорвал ее рубашку, оставив груди и бедра совершенно голыми, и вдруг она почувствовала боль от его другой руки у себя между ног.
Он пытается проверить ее девственность пальцами? Она агонизировала от ужаса. Не порвет ли он ее так же легко, как разорвал рубашку?
Он толкал и толкал, пока она не впала в полуобморочное состояние и не соскользнула на твердый плиточный пол. Здесь, лежа с закрытыми глазами, она не двигалась даже тогда, когда почувствовала влагу его эякуляции на своем обнаженном податливом теле.
Утром она уехала, зная, что никогда больше не увидит шале Соммеров в Цюрихе. Но две недели спустя от «дяди» Алекса по почте прибыл простенький золотой браслетик, за которым последовали в течение нескольких месяцев другие мелкие ювелирные подарки. Пытался ли он купить ее молчание? — раздумывала Андрианна. Но ведь «дядя» Алекс едва знал ее… И поэтому ему было неизвестно, что молчать ее заставляли не столько эти безделушки, сколько глубокое чувство стыда.
Поэтому, хотя она и хранила эти вещички, ей никогда не хотелось носить их — символы ее унижения. А когда она уже не могла больше молчать, то позвонила Хелен.
Та только посмеялась. Посмеялась и посоветовала ей держать язык за зубами, иначе люди подумают, что она растревоженный ребенок, придумывающий сказки, или порочное отродье, наговаривающее всякую ложь. В любом случае ее отправят туда, где ей не очень понравится…
После этого Энн проводила каникулы либо в школе, либо у других девочек, а летом в лагере или летней школе. При сложившихся обстоятельствах это прекрасно ее устраивало. Единственное, что ее беспокоило, это думала ли Хелен, что она выдумала все или же поверила ей. Но постепенно она пришла к выводу, что это не имеет значения… А потом даже стала изредка носить один из подарков Алекса. А почему бы и нет? Они всего лишь кусочки металла с кусочками камня или без него и не имеют ни совести, ни памяти…
Когда подарки Джонатана прибыли в ее каюту, Андрианна едва сдерживала свое возбуждение. Подарки Веста были из совсем иной категории, чем те, что она получала до этого, поскольку — как бы она того ни хотела — между ними не может быть никаких отношений.
Нет, все подарки, которые он ей преподносил, были всего лишь пешками в шахматной игре, играть в которую могли только они вдвоем. Он делает ход, она на него отвечает своим. Игра, надо надеяться, развлечет их обоих и ко времени их прибытия в док Нью-Йорка закончится матом.
Соответственно и даже несмотря на то, что ей очень понравились халат и накидка, а они сидели на ней как влитые, она тщательно уложила их в коробку. Затем вдохнула аромат и нашла, что он тоже ей нравится, но, вздохнув, положила флакон в коробку, как и ансамбль. Надев браслет и полюбовавшись им на своем запястье, она подняла телефонную трубку и вызвала стюарда, чтобы возвратить коробку тому, кто ее прислал, и села писать сопроводительную записку:
