герои романа о трагической любви, мисс Петерс.
— Но, доктор, значит, она думает, что она — Кэти?
— Да… Но это не необычно в ее положении, когда теряется чувство реальности.
— Ах, доктор, сможем ли мы!.. — Слова застряли в горле девушки.
— Может быть… Если мы найдем ее врача. Если мы вовремя сможем выяснить, с чего, черт возьми, все это у нее началось… Проклятье! Я не могу поверить, что доставленная сюда в таком положении чертовски богатая женщина не имеет доктора или его никто не знает. Может ли такое быть?
И тут она услышала, как другой человек, тоже врач, сказал:
— Наконец-то нашли ее мужа.
Она хотела закричать, но голос не слушался ее.
— Он позвонил из машины и сказал, что едет.
— А врача-то удалось найти? — Это опять был доктор Хейл. — Кто-нибудь объяснил ему, что нам нужны ее медицинские данные и что это крайне важно?
— Я не знаю. Я с ним не говорил. Но я думаю, что ему объяснили ситуацию.
— Да, ему нужно было бы быть здесь уже давно, и тогда бы мы…
— Давно? Ладно. Остается только молиться, что это будет сделано до того, как эта женщина впадет в кому, из которой ей уже не выйти. Положение невыносимое. Здесь, в одной из лучших больниц мира, жена одного из четырехсот — между жизнью и смертью, а мы вынуждены работать в потемках, без истории болезни. Невероятно!
Но теперь все это неважно. Все ее секреты высвечены жестоким светом дня. Вызовут ли его гнев все эти секреты и ложь или сегодня он переживет беспокойство за все дни? Сегодня, когда его мечты уже почти осуществились…
Наступило напряженное молчание. Она с усилием открыла глаза и увидела, что все смотрят на нее. Сама она переводила взгляд с одного лица на другое, и все они выражали разные чувства. Печаль. Отчаяние. Жалость. Даже злость. Вот это лицо, исполненное гнева, конечно, принадлежит доктору Хейлу.
Веки сомкнулись. Невозможно было выносить такое напряжение чувств.
— Как это печально: она такая красивая! — сказала сестра Петерс, словно бы уже оплакивая ее.
И перед тем как она снова ушла в беспамятство, она услышала тихий голос другого врача:
— Да, это впервые. Среди моих пациентов еще не было жены миллиардера.
— Он правда миллиардер? — спросила сестра.
— Если не совсем, то почти. — Это опять подал голос второй врач.
А доктор Хейл сказал хрипло:
— Дело в том, что я совсем не уверен, чтобы ее могли спасти даже его миллиарды…
Когда она снова открыла глаза, то сразу же определила, где находится. Вспомнив все, вновь ощутила холодный страх. Сколько прошло времени? Валентинов день еще не кончился? ОН не приходил? Или уже ушел разочарованный? Или пришел и ушел, холодно вычеркнув свою потерю, как положено хорошему бизнесмену, каким он и был?
Она вспомнила, как он говорил:
— Если ясно, что дело гиблое, то не надо валять дурака, чтобы подсластить пилюлю, бросая на это большие деньги. Надо скорее освободиться.
А разве ее дело не было гиблое?
Или ей, может быть, только показалось: вот он стоит над ней и в ярости проклинает навеки?
И тут она увидела его. Он стоял в дверях. И — о Господи! — он действительно был в гневе, никогда она не видала его таким мрачным. Даже Хэтчифа превзошел. Его лицо выражает гнев, и он что-то кричит.
До того как она узнала его, она отошла от прошлого, чтобы не терять время, но она также не думала и о будущем. До того как она полюбила его, она цеплялась только за неустойчивое настоящее. Но встретив его, она отважилась мечтать о будущем — о любви, о полуденных ласках…
Он подошел к кровати и, несмотря на слезы и ярость, никогда не казался ей таким красивым, даже в первый раз. О, она никогда не забудет, как она впервые увидела Джонатана Веста…
Часть первая «КОРОЛЕВА ЕЛИЗАВЕТА» 9-13 ноября 1988 года
1. В среду утром
Она всегда будет помнить, как впервые увидела Джонатана Веста, — как будто в кадре цветного широкоэкранного фильма. Это было в холодный осенний день, когда она должна была подняться на борт «Королевы Елизаветы», чтобы отправиться из Саутхемптона в Нью-Йорк.
Они стояли у причала с Дуайтом Рамсоном, который привез ее на лимузине. Как все преуспевающие люди, Дуайт легко не отступал. И теперь он делал последние попытки удержать ее. Он хотел, чтобы она вышла за него замуж, и клялся, что страстно ее любит.
Он стоял совсем рядом и настойчиво повторял, что они могут вернуться в машину и уехать, а корабль отплывет без нее. Для него это было просто, но он ошибался. Это было совсем не просто и даже невозможно.
Все же она слушала его очень внимательно. Она многим ему обязана. Он всегда был ей добрым другом. Но вот, когда она увидела высокого светловолосого незнакомца на палубе, который смотрел на нее, она почувствовала легкое учащение пульса, что ее несколько озадачило. Она давно уже, очень давно не чувствовала ничего подобного.
Она стала оглядываться по сторонам, пропустив последние слова Дуайта мимо ушей. Но Дуайт заметил это.
— В чем дело? — спросил он раздраженно.
— Как в чем?
— Ты не слушаешь, Энди, — сказал он с упреком.
Она терпеть не могла, когда он называл ее Энди.
— Да нет же, я слушаю.
Она мило улыбнулась ему и решила больше не смотреть на красивого незнакомца. В конце концов мало ли было красивых незнакомцев в ее жизни. А таких друзей, как Дуайт, еще поискать.
— Я думаю, мне пора на корабль, Дуайт. Проводишь меня? А может, не надо? Может, лучше попрощаться здесь? — Она готова была уехать на много месяцев, и так уже задержалась, по крайней мере, в Лондоне. И позволяла Дуайту проявлять свое внимание, что превратилось в удобную привычку. А для нее это означало также ощущение безопасности и надежности от его присутствия, как уже бывало… с другими мужчинами и в других местах.
