— Но я не только обгорела, — запротестовала Андрианна, еле шевеля растрескавшимися губами. — Я еле могу говорить, а руки и ноги стали как каменные.
— Солнечный удар, моя девочка, — очень серьезная вещь. Вы сделали огромную глупость, что остались спать на открытом солнце, — сказал ей доктор с упреком. — Солнце в больших дозах очень вредно. Некоторым же людям оно просто противопоказано.
Но доктор все же был озадачен ее тяжелыми ожогами и аллергической реакцией. Хотя девушка и была англичанкой, но кожа ее не была слишком бледной, а темноволосые люди имеют повышенный иммунитет к солнечным ударам.
— Надеюсь, через несколько дней все прояснится. Оставайтесь в постели, смазывайте ожоги маслами и мазями, а в следующий раз не выходите на солнце без широкополой шляпы. Если же вдруг решите поспать на солнышке — прихватите с собой большой зонт. Хорошо?
Несколько следующих дней Андрианна не поднималась с постели и не выходила из комнаты. Она не хотела, чтобы кто-нибудь из гостей, особенно Беатрис, увидели ее с красной облупившейся кожей.
Гай был к ней очень нежен и внимателен, понимая, что часть вины за ее нынешнее состояние лежит на нем. Он часами находился у ее постели, вместе с ней завтракая и обедая. Они играли в настольные игры (Гаю особенно нравилась «монополия».) Гай постоянно поддразнивал Андрианну, говоря, что она не так уж плохо выглядит, она же чувствовала, однако, что он становится беспокойным.
В десять вечера, соскучившись по Гаю, которого не видела с обеда, Андрианна поднялась с постели. Она надела кимоно с изысканной вышивкой, подаренное ей Джино, чтобы немного отвлечь от болезни, и отправилась на поиски Гая. Она нашла его в комнате для игры в карты. Он стоял на коленях перед Беатрис де Аяла и занимался тем, о чем Андрианна читала в энциклопедии по сексу.
Андрианна оцепенела. Она читала об этом в соответствующих книгах вместе с Николь и Пенни, теперь же могла увидеть все своими глазами.
Андрианна в ужасе смотрела на актрису, которая, кажется, уже пребывала в экстазе и торжествующе в упор смотрела в глаза Андрианне. Гай продолжал ласкать ее, даже не заметив, что в комнату кто-то вошел. Андрианна не стала ожидать развития сцены и бесшумно вышла из комнаты.
Позже, когда к ней пришел Гай, она не смогла удержаться от злых упреков:
— Как ты мог? Эта ужасная женщина!
Гай был огорчен, но не происшедшим, а тем, что его застали на месте преступления. Андрианне это было совершенно ясно.
Он испытывал лишь некоторое раскаяние, объяснив Андрианне, что не стремился доставить удовольствие себе или актрисе, но хотел лишь сделать приятное своему отцу.
— Сделать приятное своему отцу?.. Я не понимаю…
— Я объясню тебе. Видишь ли, отец увлекся белокурой леди Патрисией.
Андрианна недоуменно подняла брови. Гай пожал плечами:
— Это правда. Ты ведь знаешь, что иметь дело с Беатрис — одно наказание. Не дай бог, она решит, что ее бросили… А так она вроде тоже при деле. Поэтому я выполнил просьбу отца и развлекал Беатрис, пока отец был занят с Патрисией. Здесь просто не о чем говорить!
— Ну уж нет! Как раз есть о чем поговорить! Значит, твой отец попросил тебя развлечь Беатрис, а ты встал перед ней на колени и уткнулся ей носом в ее… в ее…
Гай сокрушенно покачал головой:
— Давай не будем продолжать, а то все можно испортить. Я оказал своему отцу услугу. Теперь, может быть, забудем об этом прискорбном эпизоде и не будем тратить время зря? Лучше насладимся оставшимися двумя днями каникул.
Но Андрианна была не способна забыть о происшествии. Она считала, что обязана поговорить с Джино Форенци, какое бы уважение она к нему ни испытывала. Она решила дождаться удобного случая и поговорить с ним наедине.
Наконец такой случай представился. Андрианна нервничала и, запинаясь, все же спросила Джино, как он мог попросить своего сына развлекать такую женщину, как Беатрис? Сначала Форенци рассердился, потом тон его стал холодным, потом он загрустил…
— Простите моего сына, — попросил он извиняющимся тоном. Он еще молод, ему надо многому научиться, как молодому животному.
Значит, она должна была простить Гая за ложь, потому что отец не просил его развлекать Беатрис подобным образом? Или она должна простить измену? Относился ли сам Джино серьезно к верности и измене? Николь когда-то говорила ей, что французы и итальянцы едва ли знают значение слова «верность».
Очевидно, у Андрианны был очень растерянный вид, потому что Джино улыбнулся ей:
— Будь вы моей дочерью, малышка, я бы сумел вас убедить, что никогда не стоит воспринимать всерьез слова моего сына или какого-нибудь иного молодого животного. По крайней мере до той поры, пока мальчик не превратится в зрелого мужчину, а может быть, и после этого не стоит…
Судя по всему, совет, который Джино дал Андрианне, означал, что он все же сердится на своего сына. После обеда она подслушала их разговор, обрывки которого доносились через дверь в библиотеку.
— Как ты смеешь? В моем доме!
— Какая разница? Она же не твоя жена, а обычная шлюшка.
— Не в этом дело. Мальчишка не имеет права заниматься любовью с чужой женщиной, тем более если это любовница его отца.
— Значит, этот человек должен быть по-отцовски снисходительным.
— Может быть. Но лишь в случае, что сын ведет себя по-мужски, а не как проститутка.
— Тогда, видимо, отец должен показывать хороший пример.
— Ты только и делаешь, что доставляешь мне хлопоты, с тех пор как…
— С тех пор как — что? Как умерла моя мать? И кто виноват, что она умерла с перерезанным горлом, как свинья? Но она-то не была свиньей. Свиньями были все твои женщины после ее смерти…
— Я предупреждаю тебя, Гаэтано. Прежде всего, научись говорить вежливо, если ТЫ будешь зарываться, то не получишь от меня впредь ни лиры.
— Я найду где взять денег. Увидишь. Но вот меня ты не увидишь больше никогда.
— И чем же ты станешь заниматься? Продавать себя богатым американским путешественницам, которые отдыхают на Ривьере? Кажется, ты преуспел в этом занятии прошлым летом в Ницце.
— Они, по крайней мере, забавны, не то что твоя шлюха.
— Да неужели? Что же ты тогда к ней липнешь? Неужели чтобы отомстить мне?
Но вскоре голоса их стали мягче, и Андрианна вдруг поняла, что отец и сын плачут.
— Гаэтано, сынок, ты должен понять, что хорошо, а что плохо. И надо, наконец, научиться понимать, когда время веселиться, а когда время быть серьезным. Как иначе ты собираешься возглавить мою компанию?
— Я стану таким, папа. Дай мне только время.
— Но как много времени тебе понадобится?
Гаэтано что-то пробормотал, Андрианна не расслышала, что именно. Потом они оба рассмеялись, и стало тихо. Вероятно, и отец и сын решили выпить немного коньяку в знак примирения.
Конечно, ей было приятно услышать, что они помирились, но она была и разочарована. Ни разу во время разговора не прозвучало ее имя! Как будто измена Гаэтано не имела никакого к ней отношения.
Неожиданно Андрианна вспомнила разговор, который состоялся у них перед отъездом на каникулы. Ей пришло в голову, что уже тогда Гай знал, что обязательно ее разочарует.
Когда они вернулись в школу, Андрианна уже простила Гая. Гай, в свою очередь, простил ей то, что она нажаловалась отцу, — по его мнению, это было в высшей степени бесчестно.
Андрианна же вернулась назад в «Ле Рози» более умной женщиной, чем до знакомства с Бедламом. Она прониклась убежденностью, что на самом деле не стоит так уж полагаться на Гаэтано. К тому же их отношения уже никогда не станут прежними…
Она поняла и две другие вещи. Первое, что стиль и умение себя преподнести гораздо важнее в
