Борттехник И. В. ФЕДОРОВ.
Механик экипажа «Голубой двойки» Г. М. ШУТКО.
Где же вы теперь, друзья-однополчане
Над городом давно уже витает ночь. Опустели улицы родных Чебоксар, не доносится в окно шум автомобильных моторов, не слышно шуршанья шин троллейбусов. Тихо и у меня в квартире. Дети, жена давно уснули. Лишь меня одного покинул сон. Я перебираю кипу исписанных листов бумаги, и в памяти вновь оживают — словно вчера расстался с ними — боевые друзья, незабываемые суровые и трудные дни и ночи войны. В предыдущих главах я сумел рассказать о них далеко не о всех. Да это, пожалуй, и невозможно. Слишком их было много… Человеческая жизнь богата разными событиями. За четверть века летной жизни, особенно за годы Великой Отечественной войны, немало накопилось их и у меня. Много боевых заданий приходилось выполнять мне и в дивизии особого назначения, куда я был направлен по окончании курсов командного состава ВВС. Нередко летали мы с экипажем в тыл врага, выбрасывали там десанты, садились у партизан, доставляли им боеприпасы, вывозили от них на Большую Землю раненых. Пришлось побывать в самых разных уголках своей великой Родины и за ее пределами — и на Севере и Юге, и на Западе и Востоке, и в Берлине и Будапеште, и в Болгарии и Австрии, и в Чехословакии и Румынии, и в Пекине и Шанхае, и в Пхеньяне и Порт-Артуре… Возможно, когда-нибудь мне удастся рассказать об этом более подробно. А сейчас?
…Я не спеша поднимаюсь из-за стола и, подойдя к окну, долго смотрю на безлюдную улицу, на уходящие вдаль ровные ряды фонарей. Из приемника тихо льются мелодии «Маяка». И вдруг начинают передавать песню, которую вряд ли может слушать спокойно кто-нибудь из людей, проведших долгие месяцы и годы на фронте. Слова ее задевают самые чувствительные струны сердца, а память уносят куда- то далеко в прошлое.
И перед глазами вновь встают у меня ночные полеты, разрывы зенитных снарядов, ослепительные лучи прожекторов и лица близких, ставших навсегда родными, друзей и товарищей — однополчан. Мне кажется, что все это — бессонные боевые ночи, и кромешный ад над целью, и расставанье с друзьями — было совсем-совсем недавно, будто только вчера. Но тут в поединок с чувствами вступает голос рассудка, который с точностью до месяца подсказывает тебе срок, отделяющий нынешний день от грозных событий смертельной схватки, с фашизмом. И чем больше расстояние, тем острее, ярче чувствуем мы историческую значимость нашей Победы.
Через несколько лет после войны мне довелось вновь побывать в Берлине. В известном на весь мир Трептов-Парке я постоял, обнажив голову, у монумента советского Воина-освободителя. Молча вглядываясь в девочку, доверчиво припавшую к груди богатыря-бойца, на обломки свастики у ног воина, я старался мысленно представить обобщенный образ всех моих знакомых и друзей — военных летчиков ростовской бригады, которая воспитала меня и многих других. Конечно, попытка моя была наивной: каждый из однополчан вырисовывался в памяти отдельно, с отдельными чертами лица, со своим характером и привычками. Общее было в них, пожалуй, одно — они беспредельно любили Родину и сражались за нее, не жалея жизни.
…Я опять присаживаюсь к столу и, раскрыв фронтовой альбом, долго всматриваюсь в фотоснимки боевых друзей — мужественных, бесконечно храбрых наших летчиков и штурманов, стрелков и радистов, техников и мотористов. Десять самых отважных воспитанников бригады стали Героями Советского Союза. Вот с фотоснимка смотрит, чуть прищурив черные, как ночное кавказское небо, глаза, Борис Захарович Зумбулидзе. Он сейчас находится в запасе и живет в Грузии, работает в Тбилисском аэропорту гражданского воздушного флота. А вот другой портрет — гроза фашистских оккупантов Федор Федорович Степанов, ныне генерал-майор авиации. Он недавно по состоянию здоровья ушел в запас и поселился в Ленинграде. Его штурман, мастер метких ночных бомбовых ударов Василий Михайлович Чистяков работает в Воронеже. Многие из читателей, вероятно, слышали и про Александра Михайловича Краснухина, десятки раз летавшего в глубокий тыл врага бомбить Берлин, Хельсинки, Плоешти и т. д. Ныне он, москвич, трудится в Главном управлении ГВФ. Бывший наш скромный штурман отряда и начальник парашютно-десантной службы эскадрильи Василий Григорьевич Романюк все еще продолжает служить в Советской Армии. Количество испытательных прыжков у него давно уже перевалило за три тысячи, и свой богатый опыт, знания он теперь передает молодежи. Один из лучших шахматистов полка, неугомонный летчик-труженик Марк Трофимович Лановенко после войны окончил военно-воздушную академию и много сил отдал воспитанию летных кадров. Сейчас он также в запасе, живет в Москве и работает в Министерстве связи. Мой однофамилец однополчанин Михаил Яковлевич Орлов, точно поражавший важнейшие военные объекты врага, много раз получивший ранения, удостоенный трех орденов Ленина и Золотой Звезды, проживает в Черновицах. С великой скорбью вспоминают бывшие ростовчане еще одного своего героя — капитана Якова Ивановича Пляшечника. Он не дожил до дня Победы, погиб с экипажем над Финским заливом, когда возвращался с бомбометания по Хельсинки на свою базу.
Нет сегодня среди нас, ростовчан-однополчан, и Константина Никифоровича Иванова. Того самого Кости Иванова, который первым встретил нас, прибывших из школы молодых летчиков, в Ростовском полку. Его могила находится в станице Усть-Лабинская Краснодарского края. Дело отца, павшего защищая Родину, сегодня продолжает в рядах Советской Армии его сын.
Вскоре, как мы расстались с ним, погиб и замечательный штурман «Голубой двойки» Евгений Иванович Сырица. Ему тоже было предложено ехать на учебу, но он отказался, и его перевели в другую часть — в полк скоростных бомбардировщиков. К этому времени он уже имел два ордена Красного Знамени. И вот в начале 1943 года Евгения Ивановича не стало. В одном из боевых вылетов он выпрыгнул с горящего самолета. Но высота была низкой, и парашют не успел раскрыться. Похоронен он на кладбище села Хотилово Калининской области.
Каждый раз, когда я получаю письмо от кого-либо из однополчан, или, случается, встречусь с ними, в памяти всплывают лица и многих других друзей, которые приближали светлый день Победы, но сами не дожили до нее. Гастелло, Илинский, Маслов, Белкин, Сомов, Кочин, Николаев, Елкин, Ковалев, Кулигин, Соломко, Подпоркин… Да разве всех перечислишь? Говорят, что время лучший врач по душевным ранам. Но всегда ли это так? Сколько лет уже прошло после окончания войны, а наши раны от потери боевых друзей не заживают. Мы помним их и никогда не забудем: всегда, думая о них, чувствуем, как к горлу подкатывает твердый комок, как пальцы на руках невольно сжимаются в кулак, а грудь захлестывает волна проклятия и ненависти к фашизму, ко всем темным силам, порождающим захватнические войны.
Пусть же никогда не повторится это! Пусть наши дети и дети их детей не испытают того, что довелось пережить их отцам более двадцати лет назад!
Ради этого и сегодня многие из моих друзей-однополчан и товарищей продолжают служить в
