Горели тусклые лампочки. У дальней стены – две машины со вздернутыми капотами. Примитивное оборудование: мелкие станочки – отрезной, сверлильный, шлифовальный. Абразивный круг нелеп, как первое в мире колесо. На полу покрышки, амортизаторы. Воняет жутко мазутом, но не тем, что на Земле – каким-то резким, едким, токсичным.
Работяга в сером комбинезоне возился с гидродомкратом, подключенным к работающей насосной станции (додумались же, изобрели). Еще один, такой же, бухтел с шофером. К ним и направился Верест, делая деловое до опупения лицо. Собеседники прервали разговор. Водитель – дядя с завидной выправкой – уставился на него с вальяжным недоумением. Такие шантрапу не возят, им обязательно важных лиц подавай.
– Это ваша машина во дворе? – строго осведомился Верест.
– А вы кто такой? – нахмурился дядя. Настороженный взгляд перепрыгнул на изодранную униформу.
Верест также нахмурился.
– Капитан Фаэрс, служба «Бахтар». Я хотел бы знать…
– Покажите документы, а потом узнавайте. Ишь, какой любопытный, – довольно грубо оборвал водила.
Некогда, мужики, некогда. Хотя, ладно, будь по вашему.
«Без бумажки ты какашка, а с бумажкой ты главбух», – назидательно твердила старая знакомая Вероника, трудившаяся бухгалтершей в задрипанной фирмочке.
Он отогнул левой рукой отворот, правой полез за жетоном. Коснулся браслета – кастет уже формировался. Удар несложный, с вывертом кулака. Водила, охнув, схватился за челюсть. Второй не успел растеряться – прямой по скуле швырнул его на пол. Третьего уломал коротышка – ворвался в гараж, как индеец в стан бледнолицых, и съездил пяткой по виску.
Под угрозой удаления второй челюсти водитель раскололся. Он возит генерала Реветуса – командующего какой-то группировкой на Восточном фронте. Генерал прибыл «прямо из окопов» на важное совещание, а он, водила, заехал в гараж, чтобы проконсультироваться с механиком на предмет беспрестанного тарахтения в карбюраторе. Совещание будет долгим – часа два, поскольку кроме верхушки вооруженных сил, приглашены руководители Лаборатории, и пока они там порешают все задачи, жизнь пройдет – не то, что два часа.
«Не может быть! – поразился Верест. – Это что за везенье такое, от которого даже тошно?»
Оказалось, нет везения. Вернее, есть, но не случайное. Совещания собираются через сутки, после окончания рабочего дня – обстановка требует. Позавчера перед «Модзаэмоном» отчитывался «Бахтар», сегодня кадровое руководство армии и «квадратноголовая» Лаборатория. Послезавтра, к примеру, Промышленная группа или отдел «В», втихую гоняющий автомобили из Карабара.
– Где совещание? – Верест поднес к горлу водилы кастет, эффектно преобразившийся в клинок.
– Левое крыло… – хрипел растерявший вальяжность дядя. – Зал в бельэтаже. Там окна – вытянутые…
Совершенно правильно, были такие. Две пилястры членили плоскость стены на сегменты. Между ними три окна – продолговатые овалы с узорчатыми карнизами.
– Когда совещание? – лезвие вдавилось в горло. Тонкая струйка засочилась из-под стали.
– Уже идет…
Удар в висок, короткий, как секунда.
– Прух, – Верест слышит собственный голос со стороны. – Запоминай – это сцепление, газ, первая передача, вторая. Это тормоз, но про тормоз ты забудь, мы и сами – тормоза великие.
– Ты крути, крути, – бормочет синими губами коротышка. – Сам историю твори, не полагайся на других.
«Автокар» фырчит по аллее. Штаб-квартира – торец, плавный отворот налево – к подъездной дорожке. Вон парадный вход, люди в форме, драндулеты. Люди посматривают в их сторону – это не «VIPы», одаренные званиями и должностями. Мелкая шпана: офицеры, шоферня, адъютантики на побегушках…
Верест давит газ. Автомобиль набирает обороты – какой-то хлыщ сходит с крыльца на дорожку – индюк расфуфыренный, нос задран, под мышкой папочка. Тормозит посреди проезжей части, начинает чесаться.
«Не трамвай, – полагает индюк. – Объедет».
«Не столб, – решает Верест. – Отойдёт».
Столкновение неизбежно…
– Пшел вон, индюк! – орет Верест. Хлыщ буквально выныривает из-под колес. Сам отдельно, папочка отдельно. Люди на крыльце начинают волноваться, кто-то кричит, что надо остановить машину, разобраться с водителем. А как ее остановить, разогнавшуюся? Позади фронтон с фасадом – вот и левое крыло, освещенное, как рождественское дерево. Машинами битком набито пространство у бордюра! Под искомыми окнами – аккуратный скверик, метров сорок от дорожки. Кустики круглые, травка, цветы, как морские ежи – прекрасные и злые…
Верест резко жмет по тормозам, гранаты с намотанными пилюлями уже в кармане – рывок из машины, кувырок через капот ближайшего рыдвана, и – бегом на поляну. Далеко за кадром – тревожные выкрики, суматоха. Ну, бежит мужик, кому какое дело?
– Прух, прикрой!
Швыряет в окно, швыряет в другое. Со звоном ломаются стекла. Полторы минуты…
Он уже бежит обратно, закрыв затылок руками. В здании грохочет, люди орут и умирают. Кто-то выживет, но надолго ли? Прух строчит из открытой кабины, гоняя возмущенную толпу. Двое лежат, остальные пока толком не поняли, мечутся по кустам, но у всех на поясе оружие – сейчас поймут…
