сложный агрегат как реактор.
Внутри экранов по мириадам тонких капилляров течет специальная жидкость. Она выполняет две функции: теплоносителя (чтобы экраны не перегрелись и не разрушились из-за тепловых деформаций) и дополнительной радиационной защиты (жидкость эффективно поглощает элементарные частицы высоких энергий).
Жидкость называется спекуляр.
За циркуляцию спекуляра отвечает автономная насосная система.
Проверка экранов сводится к тому, что я должен вручную прогнать по всем режимам каждый из шестнадцати насосов.
Гоняю…
Гоняю…
Гоняю…
Проверка НГВД — носовой группы вспомогательных двигателей.
За защитными экранами в носовой части корабля расположен термоядерный реактор № 1 — ТЯР-1. И аварийный, законсервированный (хочется верить — навсегда) ториевый атомный реактор № 1 — ТАР- 1.
Оба этих реактора, как и все другие реакторы корабля, проверяются по Второму Протоколу. Мне с ними пока что делать ничего не нужно.
Но — но! — термоядерный реактор обеспечивает тягу восьми носовых маневрово-ориентационных двигателей. Двигателей этих восемь, а общее число дюз у них — 28.
И каждой дюзой я должен пыхнуть односекундным импульсом в четырех режимах. Соблюдая всякий раз целую китайскую церемонию, чтобы их величества датчики могли адекватно оценить состояние дюз и прочих узлов.
Что ж, на мой вкус это хотя бы веселее, чем монотонная возня с насосами спекуляра.
Проверка жилых модулей.
На «Звезде» мы, космонавты, располагаем двумя разными комплексами апартаментов.
Помимо них имеются еще три обитаемых отсека, каждый из которых рассчитан таким образом, что в нем весь экипаж может прожить месяц. Фактически это аварийные убежища, но мы предпочитаем их так не называть по психологическим причинам. Так или иначе, в этих обитаемых отсеках не создается искусственная тяжесть. Так что самое главное — это именно два основных жилых модуля.
Оба модуля закреплены на штангах-центрифугах для создания искусственной тяжести. Ближе к носу расположен жилой модуль со спортзалом, за ним — жилой модуль с оранжереей. Над оранжереей — огромный купол из бронестекла в частом переплете. Штанги с модулями имеют противовесы в виде сравнительно компактных складов, где находятся емкости с водой и ряд других тяжелых, плотных грузов.
Всё это хозяйство вращается в плоскости, перпендикулярной главной оси корабля.
Соответственно, проверяю:
— двигатели, приводящие штанги-центрифуги во вращение;
— подшипники и систему смазки подшипников;
— СЖО — систему жизнеобеспечения;
— вентиляторы, кондиционеры, канализацию;
— пожарную сигнализацию;
— водоснабжение, дренаж, освещение оранжереи.
Между прочим, огрехов и недочетов в работе всего этого хозяйства обнаруживаю массу. Мелкого текущего ремонта недели на полторы.
Осмотр главного грузового отсека.
Это отдельная вселенная, заполненная, к счастью, на 85 % совершенно одинаковыми транспортными контейнерами, которые отличаются только номерами и маркировкой. Остальные 15 % — штучные и негабаритные грузы вроде вертолета, вездехода, миниатюрной подводной лодки, исследовательских межпланетных станций «Феникс» и тому подобного.
В мои задачи входит только проверка креплений. Поскольку все контейнеры крепятся однообразно, много времени на них не тратится.
Здесь мы с «Восходом» сильно отличаемся. У «Восхода» всё наоборот: 15 % — типовые контейнеры, 85 % — техника, которая почти вся штучная, уникальная, негабаритная.
Моему коллеге Панкратову, командиру «Восхода», придется сегодня нелегко…
Ракетопланы. Они же катера. Они же воздушно-космическая транспортная система (ВКТС) проекта «Барк-2».
Ракетопланов на борту «Звезды» два. И на «Восходе» два.
Каждый представляет из себя могучий воздушно-космический самолет с газофазным ядерным двигателем.
Каждый ракетоплан имеет транспортный отсек (в котором могут разместиться вездеход, четырехместный вертолет, пара-тройка багги), пассажирский отсек (20 кресел) и отсек отдыха (6 коек, камбуз, два туалета, душ).
Таким образом, весь экипаж «Звезды» при необходимости может покинуть корабль на одном ракетоплане. А их — два. Имеем, стало быть, двухкратное резервирование по основным средствам спасения.
Вплоть до орбиты Сатурна ракетоплан действительно может служить отличной спасательной шлюпкой, поскольку даже при полной загрузке его автономности хватит на месяц. За месяц ракетоплан либо самостоятельно достигнет одной из орбитальных станций, либо его найдут и подберут корабли обеспечения экспедиции.
А вот за орбитой Сатурна мы приобретем такую скорость, что тяги ракетоплана уже не хватит, чтобы вернуться на какую-либо эллиптическую орбиту вокруг Солнца.
Соответственно, за Сатурном ракетопланы уже не смогут выполнять функции спасательных средств и на долгие годы превратятся в бесполезный балласт. И только после того как наши корабли сбросят скорость и приблизятся к точке нашего назначения в системе Вольф 359, эти гордые белые птицы с ядерным сердцем сослужат нам, хочется верить, добрую службу.
Три года в начале своей карьеры я отлетал в системе спутников Юпитера на «Корвете» — предшественнике «Барка-2».
Так что садился я в кресло первого пилота ракетоплана с особым чувством…
Пока что этот день — лучший. Получил огромное удовольствие от общения с этими великолепными машинами. И, между прочим, работают они как часы, без малейших нареканий.
Радиаторы главной системы охлаждения корабля.
Система скучная, но исключительно громоздкая и невероятно важная.
Трачу на них три дня.
Проверка ЦГВД — центральной группы вспомогательных двигателей.
Одну дюзу придется заменить.
Что-то многовато поломок для нескольких дней…
Еще радиаторы.
Вожусь, стало быть, ближайшие три дня со второй группой радиаторов.
Топливные баки.
Та же песня, что и с радиаторами: скучно, но невероятно ответственно.
