кишечник начал бунтовать.
Боги великие, ничего там нет! Правда же, нет?.. В темноте, да еще за пыльным стеклом всякое может померещиться – это ведь не значит, что оно там сидит на самом деле…
Забрав у Клетчаба фонарь и подобрав с полу кусок фанеры, Демея нырнула в потайной ход. Видимо, чтобы на всякий случай заслонить стекло, ради дополнительной страховки. Можно подумать,
Вернувшись, Демея другим куском фанеры замаскировала дыру со стороны коридора. В укромном углу под ворохом старых газет валялся кое-какой инструмент, был там и молоток. Каждый гвоздь она вбивала одним точным ударом.
После этого она аккуратно уложила на прежнее место стремянку и, встав над Луджерефом, как цепняк над обкуренным ушнырком, осведомилась:
– Видел?
Могла бы не спрашивать. Казалось бы, по его реакции и так ясно, что видел.
– Это морок? – сипло вымолвил Клетчаб.
– Какой еще морок… – Она презрительно усмехнулась, а ему вдруг, ну, совершенно некстати, пришло в голову, что все ее презрительные усмешки одинаковы, натурально одинаковы, словно растиражировали один и тот же фотоснимок. – Если бы это был морок, люди бы его убили. Под некоторыми из холмов Лонвара дремлют существа вроде этого, и если хотя бы одно из них разбудить и выманить наружу – можешь себе представить, какое время наступит. Плохое для обывательского стада и хорошее для таких, как я или ты. Время сильных. Теперь ты понимаешь, что с таким союзником можно избавиться от тех, кто тебя преследует?
– Не до нас им будет, – невнятно ухмыльнулся в ответ Клетчаб. – Своих делишек станет невпроворот!
Губы плохо слушались, он весь взмок и никак не мог унять дрожь, не говоря о позорных кишечных спазмах, зато в душе разрасталась и ликовала надежда: если начнется всеобщая катавасия, у него будет вдесятеро больше шансов ускользнуть от тех, кто его ловит.
Воплотившийся морок должен быть уничтожен чем скорее, тем лучше. Для Темре это было непреложное правило. О том, чтобы использовать наваждение как орудие, он и помыслить не мог, это противоречило и закону, и уставу Гильдии, и его личным принципам. Ни за что бы в такую авантюру не впутался… Разве что ради Котяры, которого морок-ищейка сможет привести к бандиту, убившему Тавьяно.
Джел хмуро и понимающе помалкивал, не пытаясь давить на друга. Уговаривал Птичий Пастух. То ли он проникся к Котяре сочувствием – ему вовсе не были чужды вполне человеческие симпатии-антипатии, то ли не хотел упустить превосходнейшее развлечение, то ли имели место оба мотива, но он проявил такую настойчивость, что это немного пугало. Во всяком случае, пугало Темре, который отлично знал, как далеко может зайти, добиваясь своего, это хрупкое с виду существо с загадочными глазами цвета ночного неба, в которых едва выделялись на фоне радужки вертикальные звериные зрачки.
Дождевого Короля не переупрямить. Хотя дело даже не в нем, а в Джелгане. Пустить по следу ищейку – единственный шанс поймать бандита.
Мокрого паучару, не слишком пострадавшего от пинков «бродячего кота», завернули в плащ и привезли к Темре домой. Сейчас он лежал в облицованной кафелем стиральной комнатушке, которая по назначению не использовалась. Все еще не просох после пребывания на дне канала. Вопрос о превращении его в морок на некоторое время отложили из-за похорон Тавьяно, да потом еще на Темре посыпались задания одно за другим – Демею пока не выследили, но в Лонваре и без нее наваждений хватало.
Теперь наступила передышка, и объявился Клесто, не забывший о своем предложении. Пусть он уже получил розу Хоэдра, он был настроен довести дело до конца. Не всякий из людей проявит такое чувство ответственности.
Впрочем, причина крылась не столько в ответственности, сколько в любви к играм и в упрямстве. Котяру он и пригласил на эту встречу самым обыденным способом – позвонив.
Темре это в первый момент несказанно удивило: ему Клесто ни разу не звонил, и складывалось впечатление, что телефонов тот либо не признает, либо вовсе не замечает. Оказалось, ничего подобного. Да и почему бы древнему природному духу, когда он находится в телесном облике, не воспользоваться телефонным аппаратом?
– Это будет слабенький морок, пара твоих иголок – и он исчезнет. Управлять им будет одно- единственное желание: найти своего хозяина, того, кто смастерил куклу. Вам останется только пойти за ним, и он приведет вас куда надо. Он будет заклят на подчинение вам обоим, я это сделаю с помощью перьев, которые недальновидный вор приклеил ему на спину. Хорошо, что клей оказался водостойкий, – Клесто сардонически ухмыльнулся, как будто трещина расколола его узкое смуглое лицо. – Наверное, ради пущей надежности… Иные из смертных копают себе ямы с кольями на дне весьма изобретательно.
Они сидели втроем в гостиной у Темре. Еще не стемнело, за окнами под пасмурным небом чернел парк в желтых, коричневых, блекло-зеленых и местами багровых пятнах. Ветви раскидистых деревьев облепило множество птиц: то ли перелетные стаи устроились на отдых, то ли они собрались сюда со всех окрестностей, почувствовав, что в старом доме на склоне Блудной горки гостит их повелитель.
Клесто удобно расположился на подоконнике, рядом с ним стояла чашка с остатками кавьи. Свою черную гриву он опять заплел в косички с болтающимися на концах кистями красных ягод, бронзовыми колокольчиками, кусочками янтаря, кожаными тесемками с какими-то руническими надписями тушью бисерным почерком.
– Я уже согласился, – проворчал Темре. – Могу себе представить, как паучара будет ковылять по улицам через весь город, а за ним потащимся мы с братом Рурно…
– Я сделаю его достаточно прытким. – Улыбка Дождевого Короля стала чуть добрее.
– Чтобы он сбежал от нас?
– Благодаря подчиняющему заклятью он будет слушаться ваших команд, словно дрессированное животное. И вы сможете взять его на поводок.
– Та еще будет картинка! Впрочем, если ночью, чтобы поменьше народу нас увидело…
– Когда отправитесь на охоту, я вам для прикрытия обеспечу дождь, так что видимость будет плохая. Прохожие подумают, что вы собаку выгуливаете. Приступим?
Темре скрепя сердце согласно кивнул, но Котяра неожиданно возразил:
– Не сейчас. Завтра начинается храмовый праздник Осенних Погонь и Танцев, я должен там присутствовать. Через несколько дней, когда он закончится.
Оживление паучары отложилось, гости ушли, и Темре, обнаружив, что у него выдался свободный вечер, отправился к Сой, перед этим позвонив и убедившись, что она дома.
Ощущение слежки возникло, когда он шел через парк. Шорох и движение сбоку, среди древесных стволов. Как и в прошлый раз, соглядатай, поймав ответный заинтересованный взгляд, бросился наутек.
Похоже, это опять была та светловолосая девушка, со спины похожая на Кайри. В этот раз она надела старомодную коричневую холлу с капюшоном и короткой пелериной, и хвостика у нее на затылке не было видно, однако по тому, как она двигалась, Темре сделал вывод, что шпионка та же самая.
Она помчалась через парк к забору, огораживавшему территорию вокруг старого особняка, в котором еще с весны тянулся ремонт. Этот участок считался частным владением, а забор был добротный, высокий, с колючей проволокой поверху: ремонт в очередной раз заглох, недоделанный дом пустовал, и его владельцы опасались, что туда повадятся нищие бродяги или какая-нибудь уличная банда.
Фигурка убегавшей шпионки мелькала впереди, хорошо заметная среди сквозистых черных деревьев, на фоне желто-бурого ковра облетевшей листвы. Девчонка плохо знала парк и выбрала неудачное направление, деваться ей было некуда. Темре решил, что поймает ее возле забора.
Сидевшие на ветвях перелетные птицы – серые с желтовато-рябыми грудками кунявки – пронзительно перекликались, когда она проносилась мимо. Закачались тонкие стволы хинальи, усыпанной гроздьями продолговатых лиловых ягод, которые созревают после первых заморозков.
Девушка добежала до забора, и тут-то Темре понял, что окрестности она все-таки изучила неплохо. В отличие от него, хоть он и прожил здесь около года. Перелезть через забор она не смогла бы, но она и не
