младенец. Вы согласны, Иван?
– Еще можно коньячок, – ответил тот. – Если здоровье позволяет. Я, к примеру, делаю карахийо, кофе с коньяком.
Немец-коллекционер скривился:
– Да пил я этот карахийо в Испании, бурда несусветная!
– Где пили? – тут же уточнил Иван.
– На побережье, возле Барселоны.
– Ха! Да там никто толком этот напиток готовить не умеет. Мне дед рассказывал, что к чему и почему там гонят брак. Говорил, что в той местности вообще карахийо в рот брать не следует. Умеют его правильно делать только в сотне кафе, большинство из которых вокруг Мадрида, да в Мексике. И меня научил…
– Так делай! – развёл рукам Карл Гансович.
– Давай коньяк! – тем же тоном потребовал Загралов от Ольги.
– А у меня нет! – буркнула она.
– Сходи к нам и принеси из бара, – велел отец и протянул ей ключ.
Видно было, что Ольге это не по нраву, но спорить она не стала и направилась к двери.
Когда дочь ушла, Карл Гансович сразу убрал радушную улыбку с лица и заговорил резко, отрывисто:
– Ты кто такой? И как относишься к моей дочери?
Честно говоря, Иван ожидал, что его сейчас схватят за шкирку и вытолкают отсюда. И очень даже в душе на это надеялся. Но видя, что ожидания не сбывались, решил вести себя несколько надменно:
– На ваш первый вопрос я ответил со всей обстоятельностью. Так что теперь моя очередь спрашивать. Судя по имени и отчеству, вы немец? Или это псевдоним?
Глаза собеседника полыхнули гневом:
– Меня знает пол-Москвы!
– Извините, но я, вероятно, живу в другой половине
– Мой отец, Ганс Фаншель, как и его отец, родился в Москве! – Нахмуренные брови Карла почти сошлись на переносице. – А я сам здесь живу с пятимесячного возраста. По национальности мы шведы. А теперь отвечай на мой второй вопрос!
И стало понятно, что если гость будет хамить и дерзить, то сейчас начнётся драка. Точнее сказать, избиение более слабого противника. Поэтому пришлось отвечать как можно более нейтральным тоном:
– К Ольге я отношусь более чем отлично. Особенно за её умение готовить. Потому что до вчерашнего дня не представлял даже, что есть такая артистка кино. Да и к данному моменту не удосужился просмотреть ни единого фильма с её участием…
– Она вчера с тобой была? Чем вы занимались? – Фаншель, сжав кулаки, подался вперёд массивным телом.
«Свернёт голову или сразу глаз выбьет с первого удара? – мелькнула интересная мысль. – Вроде как некрасиво лезть ему в интимную жизнь, пусть даже и родной дочери… Ха! А ведь интимной жизни-то и не было! Так чего мне скрывать?»
– Познакомились мы вчера у моего приятеля. Я у него временно проживаю. Вкусно поужинали, потанцевали и отправились спать. Ольге досталась моя спальня, а я прекрасно выспался на диване в гостиной. Вот… пожалуй, и всё. А что вас, Карл Гансович, ещё интересует?
Иван, глядя прямо в колючие глаза, тоже подался вперёд на стуле. Потому как решил, что если расстояние между ними будет небольшое, то сильного удара у Фаншеля не получится. Кажется, грозный папочка подумал так же, кисло улыбнулся и начал с угрозой:
– Если ты мою дочь обидишь…
Договорить он не успел. В наэлектризованную атмосферу вернулась хозяйка квартиры. С бутылкой коньяка в руке и с беспокойством в глазах. Быстро переводя взгляд с одного мужчины на другого, она почти подбежала к стойке и поставила коньяк между ними. А потом пальчиком постучала по напряжённому плечу отца:
– А где мама?
Тот расслабился, откинулся назад и вернул на лицо нейтральное выражение:
– Недавно звонила, говорила, что скоро будет.
Иван еле сдержался, чтобы не ощупать так и оставшуюся несвёрнутой шею и демонстративно повернулся к девушке:
– Не слишком ли я засиделся у тебя?
Та с пониманием и иронией покосилась на отца и ответила возмущённым вопросом:
– А что, ночевать у меня передумал?
Иван ответил с не меньшим возмущением:
– Если придётся всю ночь готовить кофе, какая же это ночёвка?
Карл Гансович, хоть и хмурился да метал взгляды-молнии, пытался быть спокойным:
– Я долго не засижусь. – Он взглянул на Ивана: – Коньяк есть, дело за тобой.
– Да нет проблем! – Иван вскочил со стула и бросился набирать воду в электрочайник.
Делая кофе с коньяком, он по ходу давал краткие пояснения, рассказывал анекдоты и выдавал крылатые фразы, которые стадом бизонов ринулись из закромов памяти. И ему удалось разрядить атмосферу.
Когда пили вторую порцию, входная дверь открылась и в квартиру вошла женщина.
– Мама! – Ольга встала и направилась к ней. Чмокнула в щёчку, задержала губы возле её уха.
– О! Нас становится всё больше, – заметил Карл Гансович.
– Ароматы разносятся по всему дому, – сказала женщина. – Меня угостят? И познакомят с профессионалом? Потому что моя дочь точно такой напиток делать не умеет.
– Уже умею! – заявила Ольга и провела обряд знакомства: – Мама, это – Ванюша. Ванюша, это – моя мама, Лариса Андреевна.
– Можно без отчества, просто Лариса! – кокетливо пропела женщина и села на стул.
Несмотря на свою неподкованность в вопросах киноискусства, Загралов узнал довольно известную актрису. И даже вспомнил её фамилию.
– Очень приятно познакомиться! – расплылся он в улыбке. – В жизни вы еще красивее, чем на экране.
– Спасибо!
Он начал готовить очередную порцию карахийо.
– Как интересно! – воскликнула мать Ольги. – И как это называется?
Пришлось и ей прочитать лекцию об истории и методике приготовления.
А Лариса Андреевна в ответ, словно доброму знакомому, рассказала несколько эпизодов из «закулисной» жизни. Она явно никуда не спешила, игнорируя мимику дочери и намёки взглядами. Наверное, и на ушко ей Ольга прошептала «уведи папу поскорей!», да только у знаменитой актрисы имелось своё мнение на этот счёт.
Ну и, конечно же, мама ещё более придирчивым взглядом прошлась по одежде Загралова. И скорей всего осталась не в восторге. После чего перешла к самым разнообразным вопросам. То спросит, любит ли он море. То поинтересуется, в каком именно ресторане работал покойный дедушка, о котором успела узнать чуть ли не сразу. То вдруг с восторгом заявит о любимой ею сирени и поинтересуется: «А вам, Иван, какие цветы нравятся?»
Отец семейства свою третью порцию карахийо пить не стал, и когда его жена потребовала: «Хочу ещё!» – просто молча пододвинул к ней свою чашечку. Судя по нетронутому напитку Ольги, она собиралась поступить точно так же. При этом что Карл Гансович, что Ольга старались не проронить лишнего слова, словно опасаясь нового всплеска словесной активности Ларисы Андреевны.
«Чего она от меня хочет?» – недоумевал Иван.
Кажется, его ответы произвели на Ларису Андреевну вполне благоприятное впечатление. Допив
