не существовало бы по умолчанию. Они бы целеустремлённо выбирали лучшие тела иных людей, снимали с них матрицу естества и без всякого зазрения совести использовали в собственных корыстных целях.
Судя по действиям Безголового, тот поступал именно так. Да и подобранные им сорок тел могли выполнять любые задачи только с помощью своего внешнего вида. Скорей всего разумом они не обладали. Хотя короткий разговор Безголового с одним из поисковиков в окровавленном дворике и обмен фразами с неизвестной женщиной доказывал обратное: несколько двойников разум таки получили. Женщина – так стопроцентно! А может, простейшие команды не считаются? Уж они точно никак не относятся к разговорам «личного, доверительного характера».
Трудно решиться…
А жизнь Ольги, возможно, висит на волоске…
И следовало решаться на что-то немедленно!
«Пусть будет что будет! – наконец сказал он себе. – Если Фрол сам потом мне выразит своё недовольство подобным существованием (хотя бы одним-единственным словом!), тогда дождусь сил
Иван закрыл глаза и представил, что пасечник рядом, на соседнем стуле, в той самой одежде двадцатилетней давности. Не прошло и трёх секунд, как глаза сами распахнулись после легкого скрипа стула. Грузное тело уже сидело на нем! И Фрол безучастно глядел прямо в переносицу своему
Прежде чем сказать первое слово, пришлось прокашляться и сглотнуть, чтобы смочить враз пересохшее горло:
– Здравствуй, Фрол! Рад тебя видеть.
Ни одна мышца не дрогнула на каменном лице. Только губы шевельнулись:
– Здравствуй! Ты кто?
– Мы уже об этом говорили. Зовут меня Иван, и ты в девяносто втором году, летом, отнёс меня к родителям, когда я ногу вывихнул. Я ещё за твоей двоюродной внучкой Аннушкой ухаживал. Ну, вспоминай! Она верёвку подрезала, я упал с тарзанки…
Одно веко пасечника дёрнулось:
– Аннушка? Её ведь утром родители забрали…
– Но это было не сегодня, а двадцать лет назад. Видишь, я уже взрослый мужчина, но всё равно нуждаюсь в твоей помощи. Ты ведь самый отличный, умный, сильный и добрый дед. И я был очень расстроен, когда узнал, что ты погиб. Ты у меня в памяти всегда словно родной оставался!
Теперь на лице Фрола наметилось явное мимическое оживление, он нахмурился и несколько раз озадаченно моргнул:
– Как погиб? Ванюша, ты о чём?
– Вынужден тебя расстроить. В девяносто пятом на твой дом напали бандиты, одного ты убил, но вот остальные убили тебя, а пасеку сожгли…
Лицо Фрола покраснело и стало злым:
– Изуверы!
Загралов почувствовал, как из него вырываются ручейки растрачиваемой силы, и резко прекратил всё время длящийся и подспудно поддерживаемый какой-то частью сознания
Пасечник Фрол исчез, словно его и не бывало. А обладатель почувствовал, как расслабляются перенапряжённые мышцы брюшного пресса и опускаются плечи. Тяжело! И ведь никаких действий двойник не производил! Только говорил. Наверное, его ненависть тоже чем-то подпитывается дополнительно.
И тут же иные мысли ворвались в сознание:
«А каков расход моей силы будет, если я представлю Фрола где-то там? В безвременье естества? Будет ли ведущийся с ним разговор считаться личным контактом? И вошёл ли в счёт данный разговор? А также наше самое первое общение, когда я его просил искать Ольгу? М-да!.. Не проверишь – не узнаешь! Придётся повторить… Тем более что о длительных перерывах между разговорами я ничего не вычитал. Пока…»
Но перерыв всё-таки устроил, опять ринувшись выгребать из шкафчиков всё съестное. Отыскал три банки сгущёнки, две – повидла, две пачки печенья и три – сухарей. Начал всё это поглощать, ещё перенося на стол. Но никаких неуместных мыслей по поводу своего свинского поведения даже не мелькнуло.
Минут через пять посчитал себя готовым к следующему разговору.
И опять пасечник в своей простой домотканой рубахе и брюках появился восседающим на стуле с изумительно красивой обивкой.
– Фрол! Как ты себя чувствуешь? Помнишь два наших прежних разговора?
– Да… помню. Чувствую себя хорошо… – Он впервые осмотрелся. – А где это мы?
– Мы в Москве, в квартире моей любимой девушки, Ольги, которую похитили и которую я тебя просил отыскать. Ты помнишь?
– Да… Далеко…
– Вот! А ты помнишь, как далеко?
– Нет… только понимаю, что далеко. Невозможно было достичь…
– А сейчас? Фрол, дорогой, помоги! А сейчас можешь достичь? Ну, пожалуйста, попробуй! Её украл тот урод, которого ты выбросил из окна!
– Окно… – взгляд пасечника метнулся к шторам.
– Та квартира здесь недалеко, по соседству. Но урод погиб, и мы не знаем, где Ольга. Дотянись до нее, пожалуйста! Спаси её!
При этом Иван попытался как можно четче представить себе Ольгу, в лучшем платье, которое он видел на ней. Её завораживающий смех, её характер…
– И где цель? – двойник явно не имел ещё своего сознания и полной индивидуальности. Память к нему пока не вернулась, по крайней мере, не вся. Он «тормозил» и полного сознания не имел. – Где она?..
В тексте было сказано: только
Поэтому просто приказал Фролу, переходя на мысленное общение и отправляя его в невидимое, неосязаемое
«Форсируй поиск Ольги! Мчись к ней! Найди её! И спаси! Быстрей!»
И опять явственно представил перед собой девушку во весь рост.
Видимо, двойник всё-таки понёсся на поиски. Потому что самочувствие Ивана вдруг стало резко ухудшаться, а силы покидать бренную оболочку. А потом он уловил ответные слова пасечника:
«Цель… её нет. Она далеко… но её нет… Ванюша, крепись… но Ольги нет в мире живых… А труп я не достану… мне не дано… И далеко…» – и голос пропал.
Иван открыл глаза, и чуть не вскрикнул. Ольга стояла в полуметре от него, ласково, маняще улыбаясь. Она была в том самом платье, в котором так ему нравилась.
Он почувствовал, что проваливается в обморок. Тело любимой стало истончаться, становиться прозрачным и исчезло, растворившись в
Со стула он падал, уже понимая, что произошло секунду назад. А может, это случилось ещё раньше, но – случилось…
И теперь уже ничего не вернёшь… ничего не изменишь…
…Очнувшись, он долго тупо пялился в потолок. Потом прислушался к собственным ощущениям, догадываясь, что по нему несколько раз прокатился дорожный каток, а потом его с десяток раз переехали тяжелые грузовики. Напоследок его сбросили с крыши высотного здания.
«Неужели меня убили, как этого урода Жору?» – подумал он и вспомнил всё остальное.
Шок. Скорбь. И полное равнодушие ко всему, что творится и будет твориться в мире в ближайшие миллионы лет. Полное равнодушие к собственной жизни и с к своему слабому, бренному телу.
Только чуть позже сообразил, что ползком взбирается на стул. Зачем? Просто хотелось сесть на то же место, и ещё раз увидеть
