в любой ситуации. Лично для меня это не явилось неожиданностью. Видимо, все-таки поняв, что ложные показания только усугубят его положение, Турапов решил нарушить договоренность с Ивановым, стал объяснять как родились его показания, какую роль сыграл в этом Иванов».
Рассказ Клокола весьма убедителен. Он, в совокупности с другими фактами, напрочь опрокидывал всю систему ивановского «доказывания». Но в ее выяснении мы пошли дальше.
В ходе расследования нарушений законности в Узбекистане нам много раз приходилось слышать от большинства лиц, арестованных гдляновской группой, что так называемые «явки с повинной», показания, связанные с оговором, они писали под диктовку Гдляна, Иванова, других следователей. Больших сомнений в искренности подобных заявлений у нас не возникало. Разные люди, в разное время, в разных местах, не имея никакой возможности для общения, писали однотипные, почти тождественные заявления. Такими же были и их показания. Из отдельных эпизодов удалось восстановить всю гдляновскую систему произвола и надругательств над личностью.
Только что были приведены показания Турапова о методах принуждения его к оговору и лжи.
Камалов К. рассказал: «Гдлян и Иванов путем запугивания, шантажа, угроз расстрелом добились от меня ложных показаний. Сам Гдлян мне продиктовал текст заявления на имя Генерального прокурора СССР, я механически записывал, мое мнение он не спрашивал».
Каримов Абдувахид пояснил: «Гдлян и Иванов требовали от меня показаний на Смирнова. Я пытался не соглашаться, но ничего не вышло. Я написал заявление о передаче Смирнову 5 тыс. рублей. Это была ложь. Иванова данная сумма не устраивала, и он тут же дописал «О», увеличив размер в 10 раз. Все обстоятельства этих ложных показаний Иванов расписал сам. Я тогда плохо владел русским языком. Поэтому он все написал за меня, я же переписывал с его текстов».
Есин В. П.: «Под диктовку Гдляна написал заявление на имя Генерального прокурора СССР, в котором указал, будто бы получил от Петросяна 7 тыс. рублей, а от Хикматова — 5 тыс. рублей. Ничего этого в действительности не было».
Норов М. С.: «Под диктовку Иванова я написал вновь заявления, датировал их 6, 7, 8, 9, 10 ноября. О том, что заявления я писал под диктовку Иванова свидетельствует стиль изложения мне не присущий… Под диктовку Гдляна я переписал заявления и датировал их одной 8, второе — 11 ноября. Заявления Гдлян диктовал в декларативной форме».
О написании показаний и заявлений под диктовку Гдляна и Иванова сообщили также Усманходжаев, Абдуллаева, Кахраманов, Бегельман и многие другие.
Если скептики сомневаются в этом, то можно сослаться на ряд следователей гдляновской группы, которые говорят о тех же «диктантах» на допросах.
Следователь Ковеленов, например, рассказал нам: «Меня, как следователя, очень удивляла работа Иванова. Он мог допускать и такое. Ходит, ходит, по кабинету, а затем садится и печатает протоколы допросов в отсутствии допрашиваемого лица, после чего вызывает это лицо и предлагает подписать такой протокол. Такое он проделывал в основном с обвиняемыми».
Ну и чтобы вовсе развеять сомнения, нами было назначено несколько служебно-автороведческих экспертиз, производство которых поручалось разным экспертным учреждениям в Советском Союзе.
На исследование экспертов представлялись как раз те заявления, «явки с повинной», протоколы допросов, о которых говорилось, что они написаны под диктовку следователей.
30 июля 1991 года Всесоюзный научно-исследовательский институт судебных экспертиз представил нам свое мнение по результатам исследования ряда интересующих нас заявлений Турапова, Кахраманова, Бегельмана, Камалова и Норова.
Выводы кратко таковы.
— Тексты чистосердечного признания от имени Кахраманова Т. X., заявления на имя Генерального прокурора СССР от имени Бегельмана, Норова, явки с повинной от имени Камалова Генеральному прокурору СССР, заявления от имени Турапова Н. на имя Генерального секретаря ЦК КПСС, протоколы допроса Турапов — составлены при активном участии со стороны одного и того же лица или одних и тех же лиц.
И второе, лицо или лица, принимавшие участие в их составлении имеют специальную юридическую подготовку.
Сейчас мы смело можем сказать, что этим лицам со специальной юридической подготовкой были Гдлян и Иванов.
Чуть раньше, 12 августа 1990 года была назначена автороведческая экспертиза текстов ряда заявлений и протоколов допроса Усманходжаева и Камалова, Есина и Камалова, потом Усманходжаева — Есина — Камалова. Эти экспертизы проводились уже в Харьковском научно-исследовательском институте судебных экспертиз. Однако выводы всех экспертиз были совпадающими. Заявления, протоколы допросов писались по диктовку, с активным участием других лиц. Эксперты наряду со многим обратили внимание на повторение во всех заявлениях протоколах разных обвиняемых одних и тех же словесных оборотов, фраз целых текстов. Многие из них носили юридический характер.
Приведу некоторые из них.
Из заявления Норова М. от 06.11.85 года:
«В то же время я хочу объяснить мотивы своего поведения: как я встал на преступный путь».
Из заявления Бегельмана от 04.08.85 г.:
«В то же время мне хотелось бы изложить мотивы, в силу которых я встал на путь совершения преступления».
Из того же заявления Норова:
«Подчиненные по своей инициативе приносили мне взятки».
Из приведенного выше заявления Бегельмана:
«Следует отметить, что как правило подчиненные по собственной инициативе приносили взятки».
И такие совпадения по всему тексту заявлений.
А вот, что установили эксперты при исследовании текстов заявлений, «явок с повинной» и протоколов допросов Усманходжаева, Есина, Камалова.
Исследуемые тексты выполнены с использованием средств бытового, официально-делового и публицистического стилей речи. Они характеризуются:
• в смысловом плане — структурной оформленностью, завершенностью, логически оправданным разбиением на абзацы;
• в лексико-фразеологическом плане — соответствием нормам словоупотребления, обилием фразеологических стереотипов, «клише» официально-делового, газетно-публицистического характера.
При сравнительном исследовании описанных текстов установлены совпадения общих и частных признаков письменной речи.
Кроме того установлены совпадения в особенностях общей структуры изложения заявлений. Все они начинаются констатацией факта, даты и причин ареста. Затем следует признание вины, объяснение причин своих преступлений (обстановка в Узб. ССР), сообщается от кого конкретно были получены и кому конкретно давались взятки.
Четко, по порядку указываются фамилия, инициалы (или полностью имя и отчество), должность лица, сумма взятки или ее характер; в ряде случаев указывается, где, при каких обстоятельствах это происходило.
Экспертами отмечено совпадение целых прозаических строф, фрагментов текстов, которые не могут быть одновременно присущи речи Есина В. П., Усманходжаева И. И. и Камалова К. (тем более, что для
