посидит с бабушкой. Свадьба — праздник не детский.
Как и Денис, Наташа носила очки, но сегодня ради случая была в контактных линзах. Ей удалось весьма мило накраситься, но вот густая пышная чёлка ей совершенно не шла. От неё веяло домашней скукой и кухней. Брат неплохо зарабатывал, и Наташа могла позволить себе сидеть дома и заниматься ребёнком, готовя мужу вкусные обеды. На этих-то обедах, как я подозреваю, Денис и раздобрел.
— Ну, как я выгляжу? — спросил отец, красуясь передо мной.
Его седые волосы были причёсаны на косой пробор, а усы молодцевато топорщились. В отличие от головы, в них серебрилось всего несколько седых ниточек. Новый чёрный костюм на нём сидел чуть мешковато.
— Отлично выглядишь, — сказала я, заставив себя улыбнуться.
Увы, внутренне я не могла разделить с ним его радость.
В одиннадцать мне позвонила Александра.
— Ну, ты готова?
Я покосилась на отца, взволнованно приглаживавшего перед зеркалом усы. Вчера я заикнулась, что не смогу пойти на регистрацию, потому что у Риты в это же время — оглашение приговора, чем вызвала у него бурю раздражения. Для него моя подруга была уже конченным человеком, убийцей, причём обстоятельства дела его не интересовали. Он не желал ничего слышать. Я промолчала, но решение мной было уже принято.
— Да, — ответила я Александре.
— Через двадцать минут буду у тебя, — сказала она.
Весеннее солнце в чистом небе кололо глаза лучиками-иголками, под ногами хлюпала каша из подтаявшего снега и грязи, а в воздухе пахло тревогой и тоской. Улететь бы к этому небу, прихватив с собой Риту, унести бы её подальше от злых людей... Но у меня не было крыльев.
Передо мной стоял выбор: если я еду в загс, я должна сесть в белую 'волгу', украшенную лентами, а если в суд — то в чёрный джип Александры. Впрочем, выбор я сделала ещё вчера, но шагнуть в нужную сторону было непросто. Отец, увидев моё движение, окликнул:
— Ты куда это?
Его слова хлестнули меня по спине, как бич. Вздрогнув, я обернулась.
— Пап, я же вчера тебя предупредила, что на регистрацию поехать не смогу. Я — к Рите, на приговор. — Вышло робко, тихо и виновато.
У него тут же сердито встопорщились усы:
— Не может быть и речи! Садись в машину и едем!
Он, похоже, не понимал, что я не могла веселиться на его свадьбе, в то время как перед Ритой, возможно, откроются железные ворота тюрьмы. А если и понимал, то мои чувства его не волновали: как он сказал, так и должно быть.
— Пап, извини, — твёрдо сказала я. — Я должна быть рядом с Ритой в этот момент. Если там всё не слишком затянется, возможно, я успею на банкет.
Александра тем временем вышла из машины и позвала:
— Лёня, ты едешь? Опоздаем!
Отец напустился на неё:
— А вы кто такая?! По какому праву вы тут всё решаете?
Но с Александрой такой тон не 'прокатывал'. В элегантном чёрном пальто, шляпе и своих любимых высоких сапогах, она подошла к свадебной 'волге' и шлёпнула на её крышу визитку.
— Меня зовут Александра Евгеньевна, и в моём салоне были заказаны цветы для вашей свадьбы, — сказала она, колюче поблёскивая серыми льдинками глаз. — Но это неважно. Пожалуйста, отнеситесь с пониманием к решению вашей дочери поддержать свою подругу в нелёгкий момент и не будьте столь авторитарны и категоричны.
— Может, на банкет я ещё успею, — повторила я, ободренная её поддержкой.
Отец махнул рукой.
— А, да как хотите... — И добавил упрямо: — Если не поедешь сейчас с нами, можешь не утруждаться приходить на банкет.
— Как скажешь, — пожала я плечами.
Я села в машину к Александре. На душе у меня выли волки... Так погано мне давно не было. Щёки горели, будто их отхлестали чьи-то злые и жёсткие ладони, а пальцы заледенели и дрожали. Хотелось разреветься, но слёзы высохли на раскалённом от горечи сердце. Я безуспешно тёрла уголки глаз в надежде хотя бы на пару солёных капель.
— Тяжело тебе с таким папой, — проговорила между тем Александра. — Упёртый он... Непробиваемый.
— Уж какой есть, — буркнула я. И вздохнула: — Такого Бог дал...
В глазах твоей сестры уже растаяли серые льдинки, и её взгляд, обращённый на меня, снова согрелся.
— Ты умничка. Всё правильно сделала.
Солнце светило невыносимо ярко, так что я пожалела, что не надела тёмных очков... Хм, тогда бы я стала похожа на тебя.
Входя в зал суда, я пошатнулась: пол поплыл из-под ног. Но Александра была рядом, её рука аккуратно и крепко подхватила меня под локоть.
— Тихонько... Не волнуйся.
Народу было немного: только семья Риты и семья убитого парня, да ещё Лариса с Олей пришли поддержать подругу и участницу их теперь уже распавшегося трио. Риту ввели под конвоем и усадили на скамью, огороженную решёткой. Она была ещё в своей обычной одежде, и от приговора зависело, останется ли она в своём или же ей скоро выдадут казённое...
Наши взгляды встретились, и... Рита улыбнулась. Я пришла поддержать её, но получалось так, что это она подбадривала меня. А я чувствовала себя так, будто это мне должны были вынести приговор, а не Рите.
Родные убитого смотрели на Риту, и в их взглядах читалось пожелание ей самого большого срока, какой только был возможен. Полная женщина с квадратной фигурой и светлыми седеющими волосами — видимо, его мать — всё время щурилась и прикладывала платочек к припухшим векам.
Мама Риты, маленькая и коротко подстриженная, держалась непроницаемо. Её глаза за стёклами очков смотрели сосредоточенно и строго. Отец, лысеющий и весь какой-то мятый, выглядел словно с похмелья. Он даже не побрился сегодня — так и пришёл с покрытым седой щетиной подбородком.
Судья была женщиной — грузной, одышливой, с глубоким грудным голосом. В своей чёрной мантии с широкими плечами она напоминала уличную тумбу для афиш. Её монотонное, скучное бубнение доносилось до меня, будто сквозь глухую пелену:
— ...приговаривается к двум годам лишения свободы с отбыванием срока в колонии общего режима.
Больше я ничего не слышала. Все звуки в моих ушах слились в это монотонное 'бу-бу-бу', а тело растворялось в этом невыносимо тошнотворном звуке.
К реальности меня вернул холодный аромат туалетной воды Александры — как нить Ариадны, вытянул меня в яркий весенний день, к солнцу и небу. Её плечо, шляпа, серебро седины на стриженом виске... Кажется, она несла меня на руках к машине, а рядом по ступенькам спускалась адвокат Риты, Елена Сергеевна — шикарная женщина в светло-бежевом пальто. Один рыжевато-каштановый плащ волос чего стоил... А глаза — голубой огонь. Александра, кажется, говорила, что она — её хорошая приятельница. Я бы не удивилась, впрочем, если бы они оказались больше чем просто подругами.
— Ну вот, выдумала ещё — в обмороки падать, — укоряла она, пока Александра усаживала меня в машину. — Риту напугала и расстроила... Неужели нельзя было без этого обойтись?
— Лен, ну ладно тебе, — мягко защитила меня Александра. — Ты же понимаешь, что она
