Я согласен с Пастуховым в части его описания русской ментальности. Действительно, русские поддержали перестройку, Горбачева и Ельцина, думая, что демократия западного типа обогатит их, а так же из зависти нищего населения к привилегиям и роскошной жизни кремлевских чиновников. Сами же демократические ценности им были совершенно чужды и безразличны – оттого и по сей день вся страна от Камчатки до Калининграда усеяна памятниками Ленину, названными его именем улицами и площадями. Что русский менталитет не приспособлен к занятиям торговлей, производством, банковской деятельностью или указанием услуг – это давно и широко известный факт. Например, до Октябрьской революции в ряде губерний торговлю хлебом держали евреи и после очередной волны погромов, когда за торговлю принимались русские, цены неизменно взлетали вверх и опускались обратно только по возращению изгнанных. Поэтому сколько бы президент Медведев не продвигал и пропагандировал инновации и развитие высокотехнологичных отраслей, выстраивая для этого целые города, результаты будут несопоставимы с затратами. Это скорее политический рекламный ход, способный показать миру и россиянам благожелательность и современность нынешних властей, нежели бизнес в строгом смысле слова. Страсть к инновациям и развитию должны корениться в духе нации, и совершенно бессмысленно развивать способности, которые хочется иметь, но которых никогда не было, нет и теперь. Презрение русскими западного образа жизни и рационализма, обращение с государственных служб с местным населением как с потенциальными преступниками, которыми они в действительности по характеру и наклонностям и являются, продажность русской элиты и контроль Кремлем общественных организаций так же невозможно отрицать.
С другой стороны, я не согласен с ним в части принципов исторического процесса и политики Запада в отношении России. Во-первых, исторической процесс ему представляется в виде беспрерывной, иногда утихающей, чтобы затем вновь разгореться с еще большей силой, борьбы цивилизаций за духовное, политическое и экономическое влияние. Как я уже показал, страны объединяются на основе сходных уровней развития социального интеллекта и нравственных порядков, а не в результате расовых и религиозных предрассудков или родства властных систем, которые обыкновенно вкладывают в основу исторического процесса сторонники теории цивилизаций, и которые на самом деле только создают волны и мелкую зыбь на его поверхности, не меняя направление и скорость его течения. Целью же объединений является потребность, навязав странам с иными культурами и менталитетами собственные нравственные устои, снизить издержки социальных трансакций меду странами в области политики, безопасности и экономики, а так же увеличить их число.
Во-вторых, заявление, что России нужно признать свою непричастность западной культуре, а Западу признать, что она другая и прекратить вмешиваться в ее дела нельзя принять всерьез. Это мнение кабинетного ученого в очках; по всей видимости, г-н Пастухов – своего рода российский аналог американского посла Майкла Макфола. Дело в следующем: несмотря на наличие у русских особой ментальности российское общество далеко не однородно. В нем существуют разные социальные группы и слои; кроме того, сама Россия состоим из множества национальных республик со своей культурой часто значительно разнящейся с русской. Соответственно, распространяя свои ценности и нравственный порядок, запад способствует возвышению и усилению более близких ему социальных групп и этнических сообществ. С другой стороны, рост материального благосостояния способствует трансформации господствующей в обществе нравственной системы, для чего иногда требуется некий толчок или ускоряющий изменения механизм. Помимо этого, Запад, естественно, не может сказать a priori какая из авторитарных стран способна встать на путь демократизации, а какая неспособна пойти по этому пути. Никакие книги и самые тщательные и добросовестные социальные исследования никогда не заменят практический опыт.
В-третьих. Если Запад будет бездействовать в отношении России, то это вовсе не означает, что Россия станет сидеть сложа руки. Она будет поддерживать близкие ей по духу авторитарные режимы и по нравственному порядку народы, в том числе, и в их противостоянии с Западом или его частями. Поэтому отказ от политики в отношении Москвы, в сущности, это отказ от внешней политики вообще, в условиях глобализации и многочисленных опасностей. В связи с этим, говорить, что Запад должен пустить развитие политической и культурной ситуации в России на самотек просто глупо.
В общем-то, западные политики и политологи, специализирующиеся на отношениях с Россией, сегодня разделились на два лагеря. При этом что удивительно, их мнения не только существенно отличаются друг от друга, но их дифференциация последние годы все более возрастает: создается такое впечатления, что Запад просто не понимает, как вести ему дальше с Москвой. Сторонники первого лагеря, представленного демократической партией США, политическими кругами Германии и Франции, стремятся проводить политику “перезагрузки”, сотрудничать с Россией по самому широкому спектру международных проблем. В свою очередь, члены второго лагеря – республиканцы в США, британский политический истеблишмент и ряд восточно-европейских государств, напротив, пытаются блокировать усилия первых и проводить ‘”жесткую линию” в отношении путинского авторитаризма.
Первые в целом считают, что Советского Союза больше нет, необходимо попытаться наладить диалог с Россией, которая, в конечном счете, в один прекрасный день станет частью Запада. Им видится, что сейчас в России формируется гражданское общество из представителей среднего класса, многие их которых были или даже учились на Западе и знакомы с его культурой. Соответственно, этому сторонники такой линии поведения заявляют о необходимости интенсифицировать отношения с Россией, способствовать культурному обмену, туризму, облегчать визовый режим, как можно быстрее принять Москву во Всемирную торговую организацию и некоторые иные. Такая политика сегодня позволяет привлекать Кремль для решения некоторых трудных, но крайне важных для Запада международных проблем – Иранской ядерной программы, Афганской проблемы, позволяет ограничить взаимодействие России и Китая. В конечном же счете, она позволит создать более сильный Запад, чем сегодня. Что интересно, подобной позиции сегодня придерживается, по крайней мере, на словах даже г-н Бжезинский, который всю жизнь боролся с Россией, а не так давно написал предисловие к очередному американскому изданию книги де Кюстина, в котором заявлял о византийской природе российской власти и существенных отличиях русской культуры от западного менталитета.
Сторонники “жесткой линии” же полагают, что Путин мечтает восстановить Российскую империю, используя при этом русскоязычные меньшинства на постсоветском пространстве, раздачу кредитов, концепцию единого экономического пространства и энергетическую дубину в лице Газпрома. Утверждают, что новый договор по СНВ скорее выгоден России, нежели Западу, нужно не торопить с принятием Москвы в ВТО и т.д. Они призывают к ужесточению позиции по соблюдению прав человека, не закрывать глаза на явно антизападное поведение Москвы в совете безопасности ООН, дружбу с диктаторами вроде Лукашенко, Чавеса и Ассада и сомневаются в способности России когда-либо стать неотъемлемой частью западного мира; следовательно, Россию нужно постоянно держать под контролем и подозрением.
Мне кажется, сторонники первого лагеря, и их лидеры не до конца понимают того факта, что сегодня Россия, по сути, является империей и всех связанных с этим последствий. Основная часть население России охвачена имперско-националистическими настроениями, которые рано или поздно столкнуться с очередной волной национально-освободительного движения со стороны части этнических республик. Когда-то Россия захватывала и подчиняла себе эти часто дикие племена и народы, некоторые из которых не имели даже письменности. Однако цивилизаторская миссия России подходит к своему логическому концу.
