случалось нечто подобное…
— Опросили соседей, выяснилось, что примерно две недели назад у будущих молодоженов разразился крупный скандал — с воплями, битьем посуды. Шура приревновал к кому-то свою невесту. Как выяснилось, напрасно, но, видно, это и послужило отправной точкой. Демоны вернулись, заклинило в голове, он искал путь к душевному равновесию и находил только один… Да вы не волнуйтесь, товарищ капитан, — утешил его дежурный. — Душа ближнего — это полные потемки. Вы бы видели, в кого моя жена превратилась через день после свадьбы. А ведь прикидывалась такой кошечкой…
Минут через пятнадцать снова зазвонил телефон.
— Это опять я, товарищ капитан, — отчитался Зверинцев.
— Забыл чего?
— Никак нет. Патрульные докладывают: в заброшенном сарае недалеко от Бугульминского переулка обнаружено бездыханное тело бомжа Харитона. Он вроде вашим агентом был, нет? Бродяжил тут частенько вокруг управления… Такое впечатление, что парень отравился паленой водкой. Весь синий, глаза наружу, а из бутылки, что валялась у него под ногами, — такая приторная вонь…
— Хорошо, спасибо. — Олег Михайлович поморщился, пристроил трубку на рычаг и попытался втиснуть мысли в нужное русло.
Бомжа Харитона могли отравить недоброжелатели, недовольные его деятельностью частного сыщика. А мог и сам выпить какую-то хрень. Никто уже не расскажет, что случилось на самом деле. Он что, не мог на деньги капитана Дементьева купить себе приличное пойло?!
И снова разразился телефонный звонок, он вздрогнул, схватил трубку окаянного аппарата.
— Зверинцев беспокоит, товарищ капитан, — сдерживая смешинку, отчитался дежурный. — Это судьба — висеть на вашем проводе. Докладывает Мальков, он в Краснодарском аэропорту, ему не спится, там повсюду кипит жизнь. Парочка из Уфы действительно улетела позавчера.
— Какая парочка? — не въехал Дементьев.
— Попейте гинкговые бил оба, товарищ капитан, он память улучшает. Пансионат «Былина», помните? Облава ОМОНа. Из проживающих в пансионате никто не соответствовал приметам преступников. Выяснилось, что за несколько часов до этого пансионат покинула проживавшая там пара, на которую и грешили. Припоминаете?
— Ладно, не издевайся, — проворчал Дементьев. — И что?
— Супруги Камыш. Фамилия такая. Отдаленное сходство, не более. Реальные супруги, проживают в Уфе. Оба учительствуют. Они не «мстители», товарищ капитан. Они реально имели обратный билет, отдохнули и улетели. На выезде из города их проверили — там всех проверяют. Так что вы немного перемудрили в пансионате…
Зверинцев повесил трубку, а Олег Михайлович смотрел на телефон широко открытыми глазами и чувствовал, как перехватывает дыхание. Вот так фокус! Стало быть, реальные «мстители» находились под прицелом автоматов местного ОМОНа и снова избежали ответственности! Но кто? Голубых отметаем. Шибко юных — тоже. Остаются брат с сестрой да пенсионеры из Казахстана…
Но с другой стороны, он же видел сегодня ночью подружку Россиянина, она стояла рядом с ним. Лицо он зафиксировал не очень явственно, но тем не менее…
Он хлопнул себя по лбу, завыл и заметался кругами по кабинету. Представить, что она постарела лет на тридцать, и что получится? Пенсионеры из Казахстана, вот оно что! Чего там эта девка отклеивала от физиономии, когда он прибежал на поляну? Овал лица не изменить, рост, сложение…
Как красиво его обвели вокруг пальца! Он метнулся к телефону, схватил трубку.
— Зверинцев, где там этот чертов ОМОН? Пятиминутная готовность, срочно на выезд!!!
Возвращаться через окно стало доброй традицией. Никита втащил подругу в комнату, захлопнул фрамугу, ощупывал, проверял, цела ли, потом шумно выдохнул, рухнул на койку и прошептал:
— Одуреть… Не только мы устанавливаем здесь свои порядочки…
— Прости, Никита, я в порядке, мне очень стыдно. — Ксюша подползла к нему, закопалась у него под мышкой. — Крутая беби, способная вырубить пару мужчин, спасовала перед маньяком. Ей-богу, Никитушка, все как в сказке, я и опомниться не успела. Как вспомню, так мороз по коже…
— Ты точно успела снять с себя макияж пенсионерки Проскуриной? Он не признал тебя как старушку из «Былины»?
— Нет, Никитушка, точно… Послушай, родной, хватит уже, мы разбередили лихо, разворошили осиное гнездо, пора проваливать, пока целы…
— Но капитан Дементьев…
— Пусть живет, бог ему судья и прокурор… Не по себе мне, Никита. Капитан Дементьев спас мою жизнь. Как ни крути, он безупречно выполнил свою работу, заключающуюся в охране покоя мирных граждан.
— Солнце мое, ты возлюбила врага своего?
— Опомнись, Никита, что мне до этого капитана? Но сам подумай — если бы этот маньяк меня придушил, потом изнасиловал, искромсал бы ножом, расчленил — не уверена, что я сейчас бы лежала рядом с тобой. А капитану Дементьеву жизнь теперь раем не покажется. Видел бы ты его сегодня в «Аллегро». Он конченый человек. Ему придется бежать, высокие покровители не простят такой провал.
— Ладно, дорогая, надо подумать…
Усталость сморила. Когда Никита очнулся, часовая стрелка перевалила за три. Неуютно как-то. Темнота за окном и в комнате. Ксюша мирно посапывала, разметавшись во сне. Они лежали в одежде, обутые, поверх покрывала — в той позе, что их застигла дикая усталость. «Нужно исчезать, — удрученно подумал Никита. — Мы уже не бойцы — сдулись. Ситуация не контролируется». Все дальнейшие шаги чреваты роковыми ошибками. Он сменил рубашку, нацепил пояс с деньгами и документами. Все-таки чувство опасности осталось пока при нем! Словно подтолкнул кто-то в спину, заставил подойти к окну и отогнуть штору.
Через забор перелезал человек. Без лица, без рук, без ног — просто клякса. И не один — за кляксой показалась аналогичная. И сразу ветер засвистел в голове. Заходят с тыла. Значит, и по фронту накапливаются! Он схватил в охапку безмятежно спящую Ксюшу, сдернул с кровати, не особо утруждаясь джентльменским обхождением.
— Не ори, дорогая, здесь ОМОН, бежим.
— О Господи… — только и ахнула она.
Они пулей вылетели из комнаты, держась за руки, промчались на цыпочках по коридору, припали к косяку перед выходом в холл. Дверь была закрыта, но сквозь широкие окна просачивался лунный свет, ерзали по полу тени от веток магнолий. Сквозь центральный вход никто пока не ломился, но опасность была здесь, уже за порогом. Слева стойка администратора, она же прачка, кухарка и владелица заведения Марина Ивановна Черкасс. Он потащил подругу вдоль левой стены. В стойке есть дверца, нужно лишь откинуть верхнюю панель из полированного дерева и просочиться внутрь. А дальше дверь, личные покои госпожи Черкасской. Колотиться страшно, услышат, а время уже поджимало — ОМОН замкнул кольцо, сейчас полезут в окна, в двери… Он дернул дверь — она открылась, хотя и не без скрипа. Взметнулась тень с кровати, заскрежетало старое дерево. К чему бы это — встретить темной ночью пожилую женщину в длинной ночной рубашке?
— Марина Ивановна, родненькая… — отчаянно зашептал Никита. — Это мы, жильцы из шестого… Простите, мы не пенсионеры, только притворялись, так надо было…Спрячьте, Марина Ивановна, Христом Богом заклинаем, а мы потом вам все объясним… ОМОН окружает здание…
— Объяснят они мне, надо же, уважили наконец-то пожилую женщину… — заворчало сумрачное существо в ночной рубашке, делая возмущенный жест. — Куда вы лезете, антихристы? Сюда нельзя, квартирка маленькая, здесь вас сразу найдут. Назад давайте, в холл, за стойку.
Она схватила их за локти, стала выталкивать из своего жилища — растерянных, обескураженных. Подбежала, прихрамывая, к тумбе за стойкой, отодвинула ее. Вскрылись глубокие полки у самого пола, заваленные матрасами, одеялами.
— Вытаскивайте все, полезайте, да живее, ребятушки… — Она сама изрядно нервничала: — А потом я
