Раи. И мать, и тетка все еще были у нее.
Коротко поговорив с ними, сообщив, что у нее все хорошо, и пообещав в скором времени наведаться домой и привезти мобильник, чтобы чаще перезваниваться, Стелла выключила телефон. Звонить на домашний номер дороже, чем на мобильник, она и матери так сказала. Вот купит им с теткой телефон, тогда и будут болтать сколько повезет. Да, надо бы действительно наведаться к ним, и как можно быстрее. Похоронившая одну дочь, мать, похоже, теперь страшно переживает за оставшуюся единственную теперь ее девочку. Ладно, завтра-послезавтра съезжу к ней, решила Стелла.
Она сняла платье. До семи часов еще есть время, можно поваляться на диване, подумать, потаращиться в «ящик», не спеша попить чайку, в конце концов. Девушка уже и не помнила, когда могла спокойно сидеть и гонять чаи, не думая о том, что надо быстрее ставить тесто для пирожков или варить целый бак щей… Свобода! Как она мечтала о ней, намывая в своем кафе по ночам посуду и полы!..
Ровно в шесть Стелла вскочила с дивана. Пора! Девушка умылась, чтобы выглядеть свежее, и, взяв косметичку, села к зеркалу. Ее никто не учил накладывать косметику, она делала это интуитивно, по женскому наитию. В принципе ей можно было и не усердствовать с этим делом: цвет лица у нее от природы был, что называется, «кровь с молоком», не зря маманя поила их с сестрой в детстве козьим парным молочком. А еще свежий воздух, физическая работа, разгоняющая по телу кровь, изобилие витаминов в овощах со своего огорода… Но ничего, немного румян на скулы – не повредят, и губки подкрасим поярче, и тушь для ресниц у нас французская, не так себе! Хорошо, что купила в свое время в приезжающем по субботам в деревню «магазине на колесах»…
Через десять минут из зеркала на Стеллу смотрела настоящая русская красавица. Она надела новое платье, туфли, нацепила бижутерию, взяла в руки сумку и еще раз взглянула на себя в большое зеркало, висевшее при входе в комнату. Эх, видел бы ее сейчас Андрюша, ее первая любовь! Может, все-таки передумал бы и женился на ней? Ну чем она хуже этих избалованных городских красоток?!
Добравшись до банка на маршрутке, Стелла уселась в скверике и стала ждать, когда электронные часы над входом покажут семь. Вот сейчас он выйдет из этих роскошных дверей и пойдет на стоянку. Сядет в свою отполированную машину и начнет выруливать на дорогу. И тогда она неожиданно столкнется с ним или вообще угодит ему под колеса. Вот сейчас… Сейчас…
На электронном табло загорелось число «19–00». Стелла встала со своей скамейки и медленно направилась к дверям банка.
Он вышел в девятнадцать ноль-пять, как и все прошлые разы, но в этот раз вышел не один. С ним был какой-то респектабельный господин, похожий на самого Соснянского: дорогой костюм с белой рубашкой и галстуком. Оба красавца проследовали на стоянку машин. «Черт! – выругалась она про себя. – Этот-то хрен откуда взялся?!»
«Хрен» что-то увлеченно рассказывал Соснянскому. Мужчины скрылись на стоянке, и Стелла даже топнула ногой от досады. Черт! Черт! Принесла тебя нелегкая, урод в галстуке!
Она отошла к стене дома, чтобы не светиться, и подождала, когда банкир в своем «Лексусе» появится на выезде стоянки. Разумеется, она не стала бросаться под его колеса: не тот случай, лишь проводила взглядом выехавших один за другим два автомобиля. Второй автомобиль – тоже какая-то иномарка – вел урод в галстуке.
«Ничего, не в последний раз видимся, – мысленно сказала она Соснянскому. – Я приду сюда завтра, и тогда посмотрим, удастся ли тебе отвертеться».
Стелла совсем забыла, что назавтра была суббота, а в такие дни банк не работал. Но об этом она вспомнила позже, дома, а пока брела по улице, не обращая внимания на заинтересованные взгляды молодых людей в ее сторону.
Она зашла к дяде Ване, якобы в гости, и за чашкой чая, которую тетка сподобилась налить ей, рассказала дяде о разговоре, подслушанном в кафе.
– А кто именно говорил об этом? – уточнил дядя.
– Не знаю, какие-то мужики. – Стелла равнодушно пожала плечами.
– Ну, судя по твоим словам, один из этих людей – работник банка, собирающийся дать кому-то кредит, причем незаконно, – сделал вывод дядя.
– Ну и ладно! – махнула девушка рукой и тут же перевела разговор на другую тему.
Утром, позавтракав, она вспомнила, какой сегодня день недели и только вздохнула: знакомство с банкиром вынужденно откладывалось на два дня. Но тогда, может, их использовать с толком? Надо бы в самом деле съездить в Сарафаново к матери и тетке, отвезти им мобильник, а то и не позвонишь им, и не поговоришь… Мать, понятное дело, волнуется за нее… Но сначала надо сходить в магазин, купить телефон попроще и положить на него денег побольше, а потом – одеться по-дорожному в старые джинсы и кроссовки и – на выезд из города, на трассу, ловить попутку до Сарафаново.
Стелла тряслась в стареньком «зилке», выслушивая тупые шутки словоохотливого водилы, когда неожиданно заметила на обочине дороги валяющийся согнутый дугой дорожный знак, обозначавший какой-то населенный пункт.
– Что это? – спросила она, указав на него пальцем.
– Дорожный знак: «Населенный пункт «Гусиный Пруд», – охотно ответил водила.
– А чего это он в канаве валяется?
– А того, что такого населенного пункта больше нет! – чему-то радуясь, сообщил водила.
– Как нет?
– А так: деревня-то вся вымерла! Кто в город, кто в другую деревню уехал, а кто и помер! Не живет там больше никто, уж года два, как не живет. И знак потому сломали…
Внезапно Стеллу осенила мысль.
– А ну-ка стой! – приказала она водиле.
– Зачем? До Сарафаново еще пилить и пилить.
– Да остановись ты! Я передумала в Сарафаново ехать!
– Это чего так? – удивился водитель, но машину, тем не менее, остановил.
Стелла вышла и захлопнула дверку:
– Давай, трогай!
– А ты?
– Назад вернусь, забыла дома кое-что…
Она пошла назад по обочине дороги в сторону города, пока не дошла до знака. Водила сказал правду: на нем было написано: «д. Гусиный Пруд. 3 км». Свернув на проселочную дорогу, ведущую в заброшенную деревню, девушка быстро пошла по ней, удаляясь от трассы…
Домов в деревне было немного. Стелла легко могла бы их пересчитать, если бы задалась такой целью. Но ее не интересовало, сколько их здесь было. Девушка увидела один более или менее сохранившийся дом с краю и взошла на крыльцо. Дверь была заколочена. Стелла взялась за доску и подергала. Доска не поддавалась. «Нужен гвоздодер», – подумала она, сходя с крыльца и направляясь к следующему дому. Этот был даже без стекол. Кому понадобилось выбивать их? Последнему, кто уезжал отсюда? Вряд ли, деревенские не относятся так варварски к домам, даже заброшенным. Ей было жутко ходить одной по вымершей деревне, заглядывать в окна и трогать заколоченные двери. «Зачем мне все это надо?» – думала она и шла к следующей двери.
Но вот девушка нашла ту, которая оказалась закрытой всего лишь на щеколду и вставленную в нее щепочку. Стелла выдернула щепку и толкнула дверь. В полумраке она разглядела сохранившуюся кое-какую обстановку: старый огромный комод, русскую беленую печь, покосившийся стол на трех ногах, железную кровать, сколоченный из дощечек самодельный табурет… Похоже, хозяева вывезли то, что еще могло служить им, а эту рухлядь просто бросили догнивать. Стелла ходила по комнатам, ей было страшно и даже жутко, но одновременно интересно. За печкой она нашла деревянную скалку – чересчур большую для обыкновенной скалки. Она как-то видела в кино, что в начале двадцатого века таким вот орудием выглаживали в деревнях одежду после стирки. Подержав в руке доисторический утюг, она убрала скалку на место.
Девушка уже собралась уходить, когда заметила в первой комнате крышку от погреба. Дернув за кольцо, открыла ее. Пахнуло сыростью и запахом квашеной капусты. Опустив крышку, Стелла рассмотрела и шпингалет, на который эта крышка закрывалась. Порядок! Вот куда она привезет Соснянского! Если
