только что, вот прямо здесь, умер у нее на глазах?! Господи! Ну его-то за что?!
Она вскочила, как разъяренная тигрица, и повернулась к Геркало, направив на него пистолет. Глаза ее сверкали гневом, появившиеся на них слезы туманили взгляд:
– Зря ты это сделал, недоносок!
– Я больше не буду, – плакал Витюша, держась за рану.
– Да, теперь точно не будешь…
Стелла подошла к Геркало вплотную, направила пистолет ему на бедро второй ноги и выстрелила. Витюша завыл нечеловеческим голосом, а она, не обращая на него внимания, взяла веревку, которую они принесли с собой, и быстро связала ему руки. Потом достала из заднего кармана джинсов секатор.
– Не повезло тебе, – с притворным сожалением сказала Стелла. – Жил, как король, денег имел немерено, а пострадал из-за чего? Скотская твоя похоть довела тебя до такого конца…
– Вызови «Скорую», я же умру… – скулил Геркало.
– Обязательно умрешь!
Стелла спустила с Геркало штаны…
– Ты же обещала…
– Перед такой мразью, как ты, слово можно и не держать! Я тебя сейчас казню…
– Не имеешь права! Ты не суд…
– Я – лучше! Я – неподкупна, и я обязательно привожу приговор в исполнение.
– Ты сама станешь убийцей…
– Я не убийца, я – палач! Не путай, гнида!
Стелла захватила секатором гениталии Витюши. Одно движение – и его окровавленные половые органы оказались у нее в руке. Запихнув их орущему диким воем Витюше в рот, девушка накинула веревку на шею насильника и потуже затянула ее. Витюша хрипел, но она уже не обращала на него внимание. Дело было сделано. Стелла подошла к камину, встала на колени и осторожно сунула руку в дыру. Она извлекла на свет небольшой непрозрачный пакет. Приоткрыв его, увидела пачки новеньких пятитысячных купюр в банковских упаковках…
Уходя из комнаты, она оглянулась на бездыханное тело друга, подняла секатор и вложила его в руку Антона, прижав его пальцы к ручке садового орудия труда. С пистолетом она поступила так же.
– Прости, Тошка, но у меня нет другого выхода, а тебе уже все равно, – тихо сказала она, всхлипнув.
Выскочив на трассу, девушка остановила первую попавшуюся машину, идущую в город…
Домой она приехала совершенно разбитая, быстро приняла душ и легла. Был уже почти вечер, но спать было еще рано, да Стелла все равно не уснула бы. Она лежала и смотрела в потолок, перед глазами у нее стояло бледное лицо Антона. Как же так получилось, что он схватил ее пулю? В этой игре он вообще был посторонним и оказался с ней на этой чертовой даче по чистой случайности. Ведь если бы она не села тогда в его машину, если бы не познакомилась с ним, если бы он не предложил встретиться… Тошка, Тошка! Бедный мальчишка… Тебя-то за что?.. Все, со всеми преступниками теперь покончено. Последний получил по заслугам и теперь, наверное, уже истек кровью или задохнулся от ее веревки. Как пытался вывернуться, оговаривая своих дружков! Мразь, просто гниль серая! Поганая мелкая душонка!.. Но теперь все, теперь этих уродов нет на земле. Конечно, она устроила самосуд, как еще говорят? О! Суд Линча. Ничего, пусть это незаконно, пусть она не суд, но она их наказала. Суд все равно оправдал бы их: Геркало со своими деньгами откупился бы от любого суда. Но теперь – все, теперь можно расслабиться, все забыть, начать жить заново… Справедливость восторжествовала…
Она не заметила, как забылась тяжелым сном…
Девушку разбудил звук открываемой двери. В комнате было темно, значит, уже глубокая ночь. Она прислушалась. Точно, кто-то пытается открыть ее дверь ключом. Ничего себе! Стелла вжалась в диван. Неужели это полиция?! Неужели ее вычислили и пришли, чтобы арестовать? Вот так быстро?! Как они смогли ее вычислить? Девушка почувствовала, как ее бросило в жар…
Дверь с тихим скрипом открылась, пропустив в комнату тусклый свет из прихожей. Стелла лежала, боясь пошевелиться, и расширенными от испуга глазами смотрела на дверной проем. В нем появился силуэт высокого мужчины. Все! Это конец! Это тюрьма, и надолго, лет на двадцать… Нет, ей дадут пожизненный… Мамочка, прощай!.. И почему она не прихватила на даче тот боевой пистолет? Сейчас бы просто приложила его к виску…
Щелкнул выключатель. Стелла вздрогнула: ей показалось, что в нее выстрелили. Она зажмурилась от яркого света… Вот, сейчас… сейчас… «Встать! Руки вверх! Вы арестованы…»
– Ой! Извините!..
Она открыла глаза и увидела в центре комнаты молодого – лет тридцати – мужчину в военной форме. Он был высок и худощав, его смуглое обветренное лицо со шрамом на виске до середины щеки было открытым и приятным. Соболиные брови и черные глаза делали его похожим на Андрея. Мужественный подбородок был гладко выбрит. Он смотрел на Стеллу удивленно и виновато.
– Простите, я вас, кажется, разбудил…
Она села на диване, прикрывшись до подбородка простыней.
– Вообще-то разбудили. И напугали, – добавила она, не меньше его удивляясь такому повороту событий.
– Простите, – еще раз сказал военный. – Я сейчас уйду…
Он направился было к двери.
– А вы кто? – спросила она на всякий случай.
– Я – Валентин, хозяин этой комнаты.
– Валентин Павлович? – ахнула Стелла.
Хозяин остановился в дверях.
– Ну, вроде того… Вы ложитесь, а я пойду…
Она посмотрела на часы, висевшие на стене. Была половина второго ночи.
– Куда же вы пойдете?
– Поеду в какую-нибудь гостиницу, переночую, а утром приду, когда вы проснетесь… Вы во сколько встаете?
– Да я, вообще-то, уже выспалась.
Он посмотрел на нее удивленно.
– А вам, простите, кто дал ключи от моей комнаты?
– Мой дядя, Иван Семенович.
– Иван? А-а… Значит, вы его племянница. Понятно… Что ж, до свидания…
– Подождите. Вы, наверное, с дороги? Может, вы голодны? Хотите, я вас покормлю? У меня щи есть, хорошие, домашние… И котлеты…
– Щи? – Валентин Павлович посмотрел на Стеллу такими глазами, словно ничего не ел три дня. – А вы знаете, от щей я, наверное, не смогу отказаться… Давайте я подожду за дверью, пока вы оденетесь…
Девушка вскочила, накинула на себя халат, расчесала перед зеркалом волосы и накрыла постель простыней.
– Заходите!
Пока хозяин комнаты принимал с дороги душ, она разогрела щи в эмалированной чашке и гречневую кашу с двумя котлетами. Валентин вернулся, переодетый в домашнюю линялую майку и спортивные шорты, на ногах у него были огромные, как детские лыжи, домашние тапочки. Стелла пригласила его к столу.
– Вот… садитесь, поешьте…
– Спасибо, с удовольствием поем. – Валентин сел к столу и взял ложку.
Стелла села напротив, она налила себе чай, чтобы не смущать человека.
– А вас как зовут? – спросил хозяин, откусывая хлеб.
– Стелла.
– Надо же! Не знал, что у Ивана есть племянница, он никогда не говорил мне о вас…
– Я двоюродная, мой отец дяде Ване двоюродным братом был.
– Почему был?
