призывают заботиться о процветании Парка, соблюдать корпоративную культуру («Вся планета – одна дружная компания!») и не оставлять где попало надписи нецензурного характера.
Дверь в порядке, уже хорошо. Постоять на пороге, прислушиваясь к звукам. Запросить данные у домашнего компьютера. Обойти три смежные комнаты, заглянуть на кухню и в совмещенный с душем санузел. Уф, пусто!
Морис запер входную дверь и с облегчением плюхнулся в ярко-желтое гелевое кресло.
Вокруг господствует его собственный, безопасный кавардак. Со стен смотрят изображения Вероники Ло. Заурчал кухонный автомат, запрограммированный включаться, когда хозяин приходит домой. Тихо играет фоновая музыка – приятная, ненавязчивая, но уже поднадоевшая, пора бы поменять ее на другую.
Морис никогда не приводил девушек к себе домой. На Парке предостаточно мест, где можно с ними встречаться. Свою личную территорию он делил с Вероникой – и больше ни с кем.
Однажды он попробовал сосчитать все ее снимки, большие и маленькие, двумерные и объемные, но на второй сотне сбился. Во всяком случае, он насобирал их достаточно, чтобы сплошь оклеить малометражную холостяцкую квартиру. Повсюду мерцало волшебной белизной прелестное удлиненное лицо Вероники Ло. Огромные глаза, осененные загнутыми ресницами, походили на фантастические цветы: как будто вокруг зрачков распустились переливчатые серые лепестки. Наверное, именно так должны выглядеть эльфийские принцессы, но Вероника была не сказочным существом, а известной на всю Галактику топ-моделью.
Морис влюбился, еще когда учился в школе-интернате. Каких только портретов у него не было! Разный фон, разные наряды, волосы тоже разные: иссиня-черные, платиновые, розовые, золотистые, зеленые, как у русалки… В обнаженном виде она позировала неохотно и редко, однако он раздобыл даже эти эксклюзивные снимки.
Как и полагается истинному фанату, он накопил целый архив материалов о своем божестве. Он знал, какие у нее волосы на самом деле: темно-каштановые. Знал, что родилась она в одном из тех сумасшедших захолустных миров, где политическая жизнь бьет ключом – то путч, то гражданская война, а выборы в парламент равняются стихийному бедствию. Когда ей исполнилось шестнадцать, ее семья рванула оттуда в космос в поисках лучшей доли, и через год после этого Вероника дебютировала в качестве модели на Незе. Миновал еще год – и она пробилась в первую десятку самых красивых и высокооплачиваемых топ-моделей земной расы.
Недавно она отпраздновала свой тридцать третий день рождения (Морис, как и миллиарды других поклонников, отправил ей поздравление и подарок) и по-прежнему обитала на сияющих небесах, где движутся по головокружительным орбитам галактические знаменитости.
Знал он и о том, что не все в ее жизни было безоблачно. Однажды какие-то сумасшедшие террористы стреляли в нее кислотой, но, к счастью, промазали. Да еще у нее украли жениха, и даже Космопол ничего не мог сделать, а потом этот парень нашелся сам и сознался, что в действительности его не похищали, это была инсценировка, и бросил Веронику ради никому не известной невзрачной девчонки с тощей косичкой.
Вдобавок та темная история с сестрой-близняшкой. Ходили слухи, что перед тем, как в первый раз выйти на подиум, Вероника была любовницей скандально известного авантюриста, вместе с ним принимала участие в криминальных разборках и в ходе одной из стычек перестреляла ни много ни мало полтора десятка человек. Опубликовал эти сенсационные сведения некий Люш, репортер с Ниара.
Сама Вероника все отрицала и в интервью «Гонгу Вселенной» заявила, что в это самое время лечилась от стресса в силарской больнице на Незе, персонал больницы может подтвердить ее слова, а свои видеозаписи Люш сфабриковал. Тот возмутился и принялся доказывать, что записи подлинные, ссылаясь на кучу свидетелей. В конце концов дело уладили Вероникины адвокаты: объяснили, что у топ-модели была сестра-близнец, в раннем детстве потерявшаяся, звали ее Кристина, с ней-то и столкнулся Люш, и через некоторое время после этого она бесследно исчезла – скорее всего, погибла.
Люшу даже устроили встречу с Вероникой, хотя, по мнению Мориса, бессовестный репортеришка не заслуживал такого подарка. Побеседовав с топ-моделью, он публично признал свою ошибку: да, уже через пять минут ясно, что это не Кристина.
Все порадовались тому, что недоразумение разрешилось, а Люш, вернувшись на Ниар, начал взахлеб делиться впечатлениями: якобы разница между Кристиной и Вероникой такая же, как между особой королевских кровей и умственно отсталой уличной девчонкой – просто поразительно, что они однояйцевые близнецы, внешне неотличимые друг от друга! Правда, безнаказанным он не остался, ниарские фанаты Вероники Ло сожгли его аэрокар и снизу доверху исписали угрозами стены дома, где он снимал квартиру.
Иногда Морис мечтал о том, как найдет сбежавшего подлеца-жениха и беспринципного Люша, в каком бы дальнем уголке Галактики те ни спрятались, жестко разберется с обоими, докажет Веронике, что у нее есть защитник…
А потом накатывало беспросветное уныние: мечтать не вредно, да только никуда он не полетит и не будет ни с кем разбираться – он ведь не может покинуть Парк. В том-то и проблема, что он намертво привязан к этой планете.
– Драться будешь? – деловито осведомилась Дигна, поблескивая глазами из-под низко надвинутой ковбойской шляпы.
– С кем?
– С кем угодно. Тут вон сколько народа, кто-нибудь да найдется. Давай скорее решай, ты хочешь подраться или нет?
В задымленном воздухе салуна лица в трех-четырех шагах становились зыбкими, как плохие голограммы, но звуки и запахи не позволяли усомниться в реальности окружающей массовки. Пахло потом, кожей, порохом, алкоголем – крепкая, агрессивная смесь. Громкие голоса гомонили вразнобой, вдобавок кто-то самозабвенно наигрывал на расстроенном пианино. Вокруг захватанных масляных ламп вилась мошкара – интересно, настоящая или биомеханическая?
– Не хочу, – решил Генри.
– Тогда возьми это и повяжи на шею, – Дигна протянула ему белый шейный платок, такой же, как у нее. – Это означает, что мы не деремся.
Он выполнил инструкцию и спросил:
– А если бы я не повязал эту штуку?
– Тогда кто-нибудь, кто хочет подраться в салуне, к тебе полезет. Это условный знак. Об этом написано в объявлениях на здешней станции подземки и в путеводителе, ты зря не читаешь объявления. Можно еще заказать драку, тогда пришлют мордобойщика-профессионала. Это безопасней, чем с кем попало, потому что профи ничего тебе не сломает и фингал поставит, только если это оговорено в бланке заказа. Он сперва немного тебя побьет, чтобы все по-настоящему, а потом поддастся, и ты его красиво нокаутируешь. Некоторым нравится. Но у любителей ковбойских драк это считается непрестижным, вроде как для неженок.
Принесли виски. Дигне налили безалкогольного, и она украдкой плеснула себе немного из стакана Генри. В просторной клетчатой ковбойке и шляпе с лихо заломленными полями она выглядела как тощий, вертлявый, дочерна загорелый мальчишка-подросток. Какое-то высоконравственное семейство уже приняло их за парочку геев и отсело подальше.
Дигну окружал ореол неопределенности. Она все больше нравилась Генри, только ее слишком звонкий, моментами пронзительный голос школьницы, привыкшей перекрикивать на переменах своих вопящих одноклассников, порой немного раздражал.
Что в ней доминирует: свое собственное или типичное для Мегареала? Генри не мог в этом разобраться, так как почти ничего не знал о Мегареале. Он не смотрел реалити-шоу, полагая, что существуют тысячи более интересных способов убивать время, а сейчас решил, что это, пожалуй, пробел в образовании: можно было потратить хотя бы несколько часов на ознакомление, тогда бы он достаточно быстро понял, что представляет собой Дигна.
Впрочем, Мегареал со всеми его «реальными» страстями никогда не вызывал у Генри даже проблеска любопытства. Это слишком слабо по сравнению с тем, что ему нужно. Даже не подобие, даже не бледное. Его мучило и сжигало чувство, родственное ностальгии, и он вот уже тринадцать лет жил тем, что собирал
