Спросите, как я успевал? Ну да, не мальчик уже, чтобы носиться как угорелый. А вы помните Бэрримора из фильма про собаку Баскервиллей? Да кто же его забудет! Так вот, замените слово 'Сэр' на слово 'Сударь' - всё становится на свои места. Кажется, затолканные в карман моего передника чаевые несколько превысили размер выручки. Не знаю -- я их не считая Макару отдал... Андреичу. Он-то другую компанию обслуживал и крутился, как наскипидаренный. Всего-то господин заглянул с дамой, а требования -- что тебе граф с графиней. И то им вино не то, и ещё что-то по-французски, но насчет погонять 'человека' - это они мастера.
Собственно, больше никого и не было, но хозяина они умотали до жалобного взгляда. Не то, что оказавшие нам честь своим посещением купеческие приказчики, завернувшие сюда по пути с пристани. Этим -- лишь бы в графине не пересыхало. А уж и огурчики, и капустку квашеную, и кашу... эту... не помню названия, что Макар готовил-старался, всё прибрали. Про осетринку и про икорку молчу -- ими ребятишки разминались. Подчистую выгребли, что было наготовлено и тут же попадали лицами... нет, тарелки выхватывать я успевал.
Варенька принесла милые такие подушечки-думочки. Вот их-то мы с братом её Игорьком и протолкнули в пространство между столешницей и щекой почивающих. Ворочать этих кабанчиков я просто не решился, да и девать их было решительно некуда. Пускай проспятся. А мы закрываемся на сегодня.
Макара я отправил отдыхать, он молодой, ему сон важен. А я по-стариковски высыпаюсь за четыре-пять часов. Гимназистам и подавно пора на боковую -- им на занятия вставать.
Пока помыл посуду, пока прибрался, зашевелились гости. Глас естества призывает до ветру то одного, то другого. Выходят они на крепких ногах и больше не возвращаются. Наконец, я запираю входную дверь уже не в переносом, а в самом что ни наесть прямом смысле, и тоже поднимаюсь к себе.
Знаете, поселили меня отнюдь не в каморке под лестницей. Вполне нормального размера комната с кроватью и письменным столом. Мягкая перина, теплое одеяло и чистое бельё. Даже ночную рубашку положили и колпак. Горшок под кроватью вызывает слезу умиления. Ну, раз так полагается, буду привыкать к здешним порядкам. Это я не про горшок. Он мне без надобности.
Несмотря на несомненный успех в деле устройства меня любимого в неизвестном городе глубокой старины, я испытываю смутное беспокойство, и связано оно с именем девушки. Не подумайте про всякие глупости -- эта сестра своих братьев всего-то года на три старше моей внучки. Но чувство, что с Варварой Андреевной из девятнадцатого века я каким-то неведомым образом знаком, меня не покидает. Хотя внешность её решительно никого и ничего не напоминает. Чудеса!
Глава 2. Крамольные мысли.
Проснулся я, когда уже светало. Как раз часы внизу пробили восемь раз. То есть проспал никак не меньше шести часов, чего на мой организм более чем достаточно. Пока одевался в униформу полового, услышал, как хлопнула входная дверь -- гимназисты ушли, не иначе. Внизу на столе ждал меня горячий чайник и мой хозяин. Вчерашний 'наплыв' посетителей одухотворил его, и теперь он буквально бил копытом, рассчитывая, как минимум, на повторение. Наивный. Чистая случайность это была, вот и всё.
Но, негоже человеку крылья обрезать. Поэтому свои соображения я засунул куда подальше и делал, что велят. 'Открыл' хозяину секреты майонеза, селёдки под шубой и горчичного соуса. Про свой любимый салат 'Оливье', естественно, даже не заикнулся, потому что зелёного горошка нигде не видел и вообще не знаю, есть он в этом времени, или нет. День проходил в приготовлениях к вечернему наплыву гостей, а голова за делами оставалась свободной. Совсем свободной. Никакие мысли в ней не крутились -- верный признак отсутствия задач, решение которых всегда наполняло смыслом мою жизнь.
Днём, как обычно, коллектив рабочих заходил в обед заправиться щами, что принесло очередные пять копеек выручки -- как я понял, этими завсегдатаями хозяин дорожит. Потом школяры вернулись, то есть гимназисты. На этот раз они сразу принялись пытать меня насчёт песен и я поднапрягся, вспоминая. Дома, в своём времени, в любой компании и при любой степени опьянения я легко присоединял свой голос к хору, что бы ни пели. Но сейчас затруднялся -- надо было соответствовать эпохе. Не так-то просто выбрать нужное.
'Вот кто-то с горочки спустился', потом 'В шумном городе мы встретились с тобой' со старой бьющейся пластинки, крутившейся на скорости семьдесят восемь оборотов в минуту. Совсем замучавшись вспоминать, 'Жаркий огонь полыхает в камине'. Как Вы понимаете, авторов слов или музыки я отродясь не запоминаю, а по звучанию они кажутся мне соответствующими духу нынешнего времени -- то есть ни про самолёты в них не поминается, ни про танки, ни про другие достижения техники.
Трёх песен ребятишкам не хватило, и они потребовали ещё одну пиратскую. На память пришла 'Ровно по кружкам разлит суррогат'. Выдал. Заучили. Думал, спросят, что это такое? Суррогат. Спросили. Что такое чифирь. Сказал, что это ужасно гадкий напиток из жженого сахара с ромом.
- А! Так это разновидность пунша! - обрадовалась Варенька.
Не стал её разубеждать. Девице лет шестнадцать. По меркам этого времени даже не знаю, взрослая она или нет? Такая с виду пай-девочка, но на столь уверенное суждение о пунше Макар заметно нахмурился. Он ненамного старше своих брата и сестры -- наверное, прекрасно помнит, каким был в их возрасте. Но -- положение обязывает держать сестрицу в строгости.
***
Вечером долго никто из посетителей к нам не заглядывал, и мы уже совсем приуныли, хотя я был к этому готов. Но Макар весь испереживался и просто места себе не находил. Слонялся между столами, поправляя скатерти, выглядывал на улицу через распахнутые двери, переставлял бутылки. А потом человек зашел в незнакомой форме, но не военный. С дамой. Сели в уголке, приказали подать чаю и тихонько о чём-то переговаривались. Ушли они сразу после того, как прозвучал 'Жаркий огонь', крепко взявшись за руки, причём сильно торопились. Наверное, пронзительное исполнение Варвары Андреевны проняло их до самых печёнок -- вошла девушка в образ жертвы мужского шовинизма, ничего не скажешь. Дело в том, что и меня проняло -- вышибло слезу сочувствия к нелёгкой женской доле и словно выстрелило в память, откуда эта песня, и кто такая Варвара Андреевна. Это же из фильма 'Турецкий гамбит', про войну, которая состоится как раз через год.
Однако, с мысли меня сбила группа то ли купцов, то ли приказчиков а, может, и тех и других, среди которых был один вчерашний знакомец из числа 'засидевшихся' обладателей невыносимо смазанных сапог. Потребовали эти люди селёдки по-вчерашнему и пока всю не съели, не вставали. А поскольку опрокидывать рюмочки они не переставали ни на минуту, то потом просто смели вообще всё, что было наготовлено.
