Италии, Швейцарии, Франции. Одновременно со Скориной в краковской alma mater, по свидетельству матрикулов, грызли гранит науки Ян и Павел из Гродно, Станислав из Клецка, Винцесь из Слуцка, Миколай из Ошмян… В конце XV в. магистр Ян из Полоцка читал краковским студентам курс 'Письма Цицерона', а его коллега и тезка Ян из Мостов преподавал 'Этику' и 'Метафизику' Аристотеля.
Увы, к востоку от Смоленска, в Московском государстве, ситуация была принципиально иной. В то время как культурная традиция и Статут Литовский вводили наш простой люд в гражданское состояние, московский народ, по словам выдающегося российского историка Василия Ключевского, был обречен на роль 'государевых людишек', чья жизнь во всех ее проявлениях зависела не от их собственного выбора, а исключительно от воли царя-деспота.
Освобождение от татарского ярма, этой величайшей трагедии русского народа, вырвавшей последний из европейской цивилизации, увы, было лишь внешним. Вместо забытых демократических традиций древних княжеств Московия унаследовала государственное устройство Орды и во многом стала ее отражением. Об этом свидетельствуют и безраздельное единовластие, и полное бесправие перед 'государем' даже самых именитых российских родов, и идея власти надо всем миром — 'Два Рима пало, а Москва третий есть, а четвертому не быти'. Восточный сосед объявлял себя правопреемником последнего 'истинно христианского царства' — Византии, а значит, спасителем христиан от всех 'поганых' и 'раскольников'. В этот разряд раньше всех, разумеется, попали соседи. С невероятной жестокостью уничтожив Новгородскую республику, Москва уже в конце XV в. заявила о претензиях на Беларусь и Украину, именуя их не иначе как 'искони русскими землями'.
История взаимоотношений Московии и ВКЛ — это история бесконечных войн. Поводом для вооруженного конфликта могло стать все, что угодно: например, нежелание государей ВКЛ называть московских князей царями. После первой развязанной Московией войны 1492–1494 гг. мирных передышек почти не было: государства-соседи (по инициативе 'третьего Рима') воевали в 1500–1503, 1507–1508, 1512–1522 годах. Во время последней из этих войн после капитуляции Смоленска и захвата воеводами Василия III восточнобелорусских городов над Великим Княжеством Литовским действительно нависла смертельная опасность. Но интервенты были остановлены под Оршей, где войска ВКЛ 8 сентября 1514 г. одержали одну из самых славных побед в европейской истории XVI века. 35 тысяч воинов во главе с гетманом Константином Острожским наголову разбили 80-тысячное московское воинство. Захватчики потеряли 40 тысяч убитыми, в плен попали десять воевод. Николай Карамзин в 'Истории государства Российского' писал, что войска Великого Княжества еще никогда не одерживали столь впечатляющей победы над россиянами. Об Оршанской битве знала вся Европа: ее изучали как пример блестящих действий малочисленной армии против значительно превосходящих сил противника. Гетмана Острожского называли вторым Ганнибалом, а его бойцов сравнивали с мужественными воинами древней Македонии. Спустя несколько лет после победы неизвестный художник, вероятно, из круга Лукаса Кранаха, создал батальное полотно с изображением одного из эпизодов сечи. На картине, хранящейся теперь в Национальном музее в Варшаве, можно увидеть бело-красно-белые боевые флажки беларуских воинов. Это первое по времени изображение беларуского национального флага, под которым в 1992 г. в день годовщины битвы под Оршей на площади Независимости в Менске беларуские военные приносили присягу на верность своему народу.
Однако натиск с востока продолжался, и этническая близость двух стран не делала конфликты менее жестокими и беспощадными. В годы Инфлянтской войны (в российской историографии она называется Ливонской) кровавую трагедию пережил Полоцк, захваченный и разграбленный стрельцами Ивана IV в 1563 г. В городе было уничтожено все неправославное население, а 50 тысяч плененных полочан зимними дорогами погнали на восток. (Принудительными переселениями в Московию беларусов — прежде всего мастеровитых и образованных горожан — сопровождались практически все войны.)
События Инфлянтской войны и в первую очередь оккупация Полотчины подтолкнули ВКЛ к государственной унии с Польшей. Акт об объединении был подписан в 1569 г. в Люблине. Согласно Люблинской унии Великое Княжество и Польская Корона составляли Речь Посполитую — общее государство, имевшее признаки как федерации, так и конфедерации. ВКЛ сохраняло в Речи Посполитой не только свое название и титул монарха, но и собственную систему государственных должностей, армию, казну, таможенную службу и даже законодательство. В Статуте Литовском 1588 г., о котором шла речь выше, название 'Речь Посполитая' вообще не фигурировало. Вместе с тем Люблинская уния, которая помогла победоносно завершить войну с Московским государством, неизбежно усиливала в государстве наших предков польское и католическое влияние.
Было бы, разумеется, ошибкой сводить отношения Московии и ВКЛ исключительно к военным конфликтам. В XVI–XVIII вв. беларуские земли были для Московии каналом связи с европейской культурой. Просветитель, писатель и педагог Симеон Полоцкий, переселившись из Беларуси в Москву, осуществил там чуть ли не культурную революцию. Достаточно сказать, что после того, как Симеон открыл свою, независимую от церковной цензуры книгопечатню, количество типографий во всем Российском государстве сразу удвоилось: была одна, стало две. В то же время на родине наших предков, в Речи Посполитой, печатные станки — в 134 типографиях. (Однажды из-за этого красноречивого сравнения тогдашнего культурного уровня двух стран бдительный чиновник вычеркнул из программы беларуского телевидения снятый по моему сценарию научно-популярный фильм 'Симеон', который якобы мог пошатнуть святое дело 'интеграции наших братских народов'.) Симеон Полоцкий стал первым в России профессиональным литератором и оставил после себя целую школу поэтов. Он написал проект первого в России высшего учебного заведения, по которому позже создавалась Славяно-греко-латинская академия. Знаменитая Симеонова книга 'Вертоград многоцветный' была своеобразной энциклопедией, откуда читатель мог почерпнуть сведения по истории, этнографии, зоологии, медицине. В 1672 г. Симеон открыл первый в Российском государстве придворный театр, актерами которого стали хорошо знакомые с театральным искусством беларусы — жители московской Мещанской слободы.
Можно было бы только порадоваться, что переселенцы из гораздо более передовой на ту пору Беларуси содействовали развитию в соседнем государстве литературы, ремесел, искусства, естествознания, философской и общественной мысли, если бы не одно обстоятельство. Увы, большинство беларусов оказалось в Московии не по своей воле.
Московский патриарх Никон сообщал антиохийскому патриарху, что государь Алексей Михайлович намерен 'вывести из Белой Руси' 300 тысяч человек. Реальное число переселенных превысило эту цифру. Это — и крестьяне, и шляхта, но в подавляющем большинстве с родной землей приходилось прощаться горожанам-ремесленникам: резчикам, кафельщикам, печатникам, оружейникам, ювелирам, переплетчикам… Артель беларуских мастеров во главе с резчиком Климом Михайловым и позолотчиком Дорофеем Золотаревым создала в московском Смоленском соборе Новодевичьего монастыря уникальный иконостас с рамой из 84 позолоченных колонок. Именно беларусы принесли восточным соседям объемную резьбу, положив этим начало развитию скульптуры в России. Под руководством копысского мещанина Игната Максимова было развернуто производство неизвестных прежде в Московии полихромных рельефных изразцов, которые и сегодня, вызывая восхищение верующих и туристов, украшают в российской столице главный фасад резиденции митрополитов Крутицких, Покровский собор в Измайлове, церковь Успения в Гончарах… Свыше сорока беларусов работали в 1662 г. в Серебряной палате Кремля. Современные российские исследователи с удивлением пишут, что во второй половине XVII в., когда почти вся Москва была сплошь неграмотна, под постановлениями сходов в Мещанской слободе собственноручно подписывалась почти половина жителей. Кроме этой слободы наших соотечественников расселяли по всему городу. Каждый пятый житель российской столицы был тогда беларусом. С той поры Москва и начала по- нашему 'акать', хотя вокруг нее до сих пор 'окают'.
Великое Княжество Литовское располагалось на перекрестке европейских и евразийских путей, амбиций и интересов. Это не обещало ему спокойного будущего. XVII в. вошел в хроники прежде всего кровавым потопом. В массовом сознании беларусов самой страшной войной до сих пор считается Вторая мировая, когда республика потеряла каждого четвертого жителя. Люди, знакомые с историей, знают, что это еще один миф. В прошлом нам довелось пережить еще более чудовищную трагедию.
В 1654 году царь Алексей Михайлович развязал очередную войну за 'искони русские земли'. Прикрываясь словами о защите православия от гнета 'проклятых ляхов', в Беларусь вторглись три огромные армии общей численностью до 100 тысяч. Царские воеводы Трубецкой, Шереметьев и казачий атаман
