природу воздействия. Это неосознанная защитная реакция от мужских нападок и агрессии, а также средство естественного отбора в отношениях с сильным полом. В спокойном состоянии от эльфийки исходит эмпатическая аура любви и спокойствия, дружбы и уважения. Чем сильнее эльфийки боятся и возбуждаются, тем сильнее становится воздействие их гламура, заставляющее чуть ли не влюбляться и боготворить. Влияние гламура столь сильно, что даже не всякий насильник сможет совершить задуманное в отношении эльфийки, скорее он начнет признаваться в любви и, стоя на коленях, умолять не отвергать его. Убийца же скорее изнасилует эльфийку, чем совершит убийство. Для эльфов-мужчин действие гламура можно сравнить с испытанием на устойчивость к магии, не прошедший его так и останется никчемным кавалером без права доступа к телу.
Понятное дело, что «гламурить» меня дольше недели я бы никогда и никому не позволил, особенно, всяким гламурным штучкам. Погуляли под лунами, пошептались на террасах, повалялись на лужайке, искупались в озере, а где же доступ к телу? Вот тут-то и всплывают на поверхность все эльфийские «тараканы». Любая эльфийка (совершенно точно установлено) может динамить вас хоть тридцать лет до достижения первой овуляции. Она у них раз в пять лет происходит, а сам менструальный цикл длится около трех месяцев. Потом репродуктивные функции затихают, чтобы снова напомнить о себе через пять лет. Так что держитесь... «Ломаются» они не специально, а просто по душевности характера все ожидают того самого «романтического момента, который идеально соединит наши души». Не последнее место занимает действие гламура, мешающее партнеру перейти к активным действиям. Тут главное не обижаться, не идти на поводу и не верить в маленькие уступки... Ну и в душе надо хотя бы иногда быть просто самцом.
...Мы лежали на берегу озера. Теплая ночь укутывала наши обнаженные тела тенями облаков, спрятавших лунный свет. Стрекот ночных цикад, гулкое уханье местного филина, пряный аромат и тихий шелест лесных трав придавали необычный привкус интимного таинства... Ее головка, словно на подушке, лежала на моей груди, раскинув по ней золотистую волну волос. Капли озерной воды, будто роса, покрывали наши тела, а поющий ветер холодил кожу, иссушая «слезы» озера. Отчего наши объятия становились все жарче и крепче. Нежно опрокинув ее на травяное ложе, я, одним махом, оказался сверху, словно расстилая ее под собой: ее ручки оказались зажаты в тисках моих ладоней и лежали над головой, а одно опытное и отточенное движение распахнуло ее ножки. Вместо лишних в такой момент слов, меня накрыла волна страсти и обожания, исходящая от Элии. Тут она почувствовала, как что-то твердое, раскаленным жалом стремится проникнуть в нее, штурмом беря оплот ее невинности.
— Милый, — зашептала она голосом женщины, тонущей в море страсти. — Мы же с тобой хотели в первый раз сделать это самое в безоблачную ночь при трех лунах на небосводе... Пожалуйста, прекрати. Возьми себя в руки...
Запечатав ее уста поцелуем, я продолжил штурм, стараясь быть осторожным, и легкими движениями настойчиво завоевывал все новые и новые позиции. Мои губы коснулись ее шеи, спустились ниже и обожгли грудь.
Лес начал наполняться стонами ее сладострастных вскриков, всплески бурных эмоций волнами растекались от нас во все стороны. Я штурмовал ее, пока она не запросила пощады. Откинувшись на спину, я положил ее сверху, прижимая к груди. Шелковый полог волос накрыл мое лицо и пополз вниз. Горячие ладошки Элии прижались к моей груди, а головка спустилась вниз, чтобы нежными устами обуздать вулкан, готовящийся к извержению...
Недурно, однако...
Я смотрел на небо, по которому позли две луны. Ветер уже прогнал назойливые облака, открывая любопытным звездам великолепный обзор на сладкую парочку, отдыхающую на озере.
— Я действительно хотела, чтобы первый раз был под тремя лунами, — прошептала Элия, бесцеремонно щупая меня где только возможно.
— Зайка моя ушастенькая, — прошептал я, охватываемый новым возбуждением. — Сейчас поднимется третья луна и мы впервые сделаем это под ней.
— Но я имела ввиду полнолунную ночь, когда на небе три полные луны, — удивленно воскликнула она. — И не называй так меня.
Ну-ну... полное полнолуние у них раз в три года бывает. Это мне еще полтора года ждать надо было бы?
— Не волнуйся, драгоценная моя, в полнолунную ночь мы также займемся этим впервые...
Вот и вся их пресловутая романтика...
Пошла уже третья неделя, как я обосновался в Серебряной Кроне. Друид Лесант снова возвращался к общественной жизни. Никаких обязанностей на меня не возлагали, но теперь я неизбежно присутствовал на всех собраниях Собора. Мое мнение никто не спрашивал, но реакцию на все обсуждаемые вопросы однозначно отслеживали. А я и не скрывался, на полном серьезе выражая те эмоции, которых эти самые вопросы заслуживали. Безусловно, все «знакомые» эльфы отметили, что я стал гораздо сильнее в магии. Многие просили дать им возможность исследовать этот феномен.
— На все воля Вечного Леса, — отвечал я. — Не нам — молодой листве — познавать желания великого древа.
Мои слова находили полное понимание и одобрение, хотя все прекрасно чувствовали, что я не обладаю связью с Вечным Лесом, словно она оборвалась после моей травмы. Не понимали ушастики, что для связи с Лесом, надо верить в него, как в своего бога, а это недостижимо для просвещенного ума, отравленного знаниями о природе полевых структур и магических сущностей. Эльфы же по своей природе мыслят абстрактными категориями и понятиями. Им и в голову не придет «разобрать» Вечный Лес и познать его сущность. Элия тоже отметила, что я стал другим, но пока еще не решила, какой именно Лесант нравится ей больше. Меня мало волновало, каким она хочет видеть своего друида, так как в моменты интимной близости она даже и думать не могла о своем прежнем Лесанте, отдавая себя всю нынешнему.
Мне удалось узнать, как производится все оружие эльфов... В центре города росло древо- основа, которое я приметил еще в самом начале своего прибытия. У его подножья имелся круговой нарост, опоясывающий ствол на высоте половины сажени, который играл роль алтаря. Все свое оружие эльфы вытачивали вручную, а вот чары накладывались на этом самом алтаре. Достаточно было положить на ночь заготовки и вознести молитву Вечному Лесу, чтобы утром забрать готовый артефакт. Когда же магия в артефакте истощалась, достаточно было принести его на перезарядку и снова помолиться. Вьюны Кае'Ра были единственным многоцелевым средством, которое эльфы разработали сами, а не получили в дар от Вечного Леса. Все было очень просто и даже в духе классических эльфов. Для полной классики жанра не хватало дендройдов — ходячих древесных существ, охраняющих эльфийские леса.
Удачно начав вливаться в эльфийское общество, я не мог себе позволить остановиться. Я воспользовался тем, что воспоминания о моем возвращении еще свежи и сочувствие к потерявшему память по-прежнему очень сильно...
Прямо на Соборе Друидов во время очередного заседания, я вдруг поднялся над полом. Мои глаза светились золотым светом. Голос, которым я заговорил был очень низкий, несвойственный эльфам. Этим самым голосом я предупредил «своих детей о грядущих бедах» и наказал готовиться к борьбе с собственными страстями и соблазнами. Получившееся пророчество оказалось настолько туманно и расплывчато, что я бы сам не смог его интерпретировать. Собор Друидов словно взорвался! Кто-то кричал о новом пророке, кто-то о тронутом умом бедняжке, но самые умные утверждали, что «время покажет». Умных нашлось только двое: старший друид Дайлас и бедняжка Лесант (я то есть). Я же посоветовал разослать разведчиков и искать хоть что-то подозрительное. Идея была наивной, но ее поддержали. К тому же, я собирался помочь разведчикам найти это самое «хоть что-то».
Друзьями я не обзаводился. Всех «прежних» отмел в первую же очередь, делая ставку на восхищенных фанатов, которые восторгались моими возросшими силами и стремились увеличить свои. Кто- то даже вспомнил пророчество о приходе Посланника Вечного Леса в трудные для эльфийского народа
