размахивали метлой возле каждой брошенной сигареты.
Обычно дворник еще собирал по углам мусор, когда во двор начинали выползать сонные владельцы собак. Они мерзли и, пытаясь согреться после сладкого сна, притоптывали ногами, растирали руки, в ожидании, пока их подопечные сделают свои большие и малые дела. Дворник смотрел на собак и хозяев с неприязнью, но не высказывал претензий, просто в отместку никогда не убирал в сквере собачье дерьмо…
Уборщицы офисов и магазинов торопливо выносили к мусорным бакам большие черные мешки, вороны, голуби и воробьи поспешно слетались в поисках добычи… Приезжал мусоровоз, с грохотом загружал отбросы в распахнутое чрево… Металлический скрежет, грохот опрокидываемых мусорных баков… Так во двор приходил день.
Но сегодня в сквере что-то было не так, Марина поняла это сразу. И сразу же с высоты своего третьего этажа увидела под деревьями распластавшуюся на снегу неподвижную фигуру. Мужчина лежал на спине, в странной, неестественной позе. Лицо его было обращено кверху, но не похоже, чтобы он пытался что-то разглядеть в безжизненных промерзших ветвях деревьев. «Так это же наш дворник!» – охнула Марина, разглядев на лежащем мужчине форменную оранжевую куртку. «Так он же замерзнет!» – подумала она, но сразу же отвергла это предположение. «Неужели…» – Марина торопливо оглядела хорошо освещенный сквер.
Во дворе было пусто. Тихо. Уборщицы шуршали бумагами в далеких офисах, мусорные баки стояли не заполненные, да и мусоровоз еще не приезжал – Марина бы услышала его грохот.
«Пойду взгляну», – решила она. Сбросила тапки, надела зимние сапоги, накинула дубленку, сунула в карман мобильник и вышла на площадку. В подъезде было по-ночному тихо, все спали, и Марина старалась не греметь ключами, когда запирала дверь своей квартиры. Не вызывая лифта, она спустилась вниз. Решительно открыла дверь подъезда и вышла во двор.
И сразу же ей стало страшно. «Что я здесь делаю?» – подумала она и в поисках хоть какой-то поддержки взглянула на свою машину. Она стояла в стороне, серебристая, застывшая. Две другие – мерзли рядом, находились на своих привычных местах. Марина огляделась. Никого! И направилась туда, где лежал дворник. Грязный заледеневший снег проваливался под ногами, и Марина подумала, зачем он пошел-то сюда, убирать здесь нечего…
Дворник лежал как-то странно, лицо обращено вверх, руки неестественно раскинуты в стороны… Его глаза были открыты, словно он разглядывал небо, перечеркнутое черными ветками тополей… На его оранжевой куртке расплылись темные пятна, но грубых повреждений видно не было… И все же поза лежащего показалась Марине настолько безнадежной, что она поняла: в поисках пульса необходимости не было.
Сдерживаясь, чтобы не закричать, Марина побежала к дому, к своему подъезду. Ей казалось, что убийца еще не ушел, что сейчас он побежит за ней…
Но никто за ней не бежал. Во дворе было тихо. Марина вынула из кармана телефон и позвонила в милицию. Ее попросили подождать на улице, и она осталась стоять у подъезда. Марину била дрожь – и она не могла понять, то ли от холода, то ли от шока. Только теперь она посмотрела на часы. Пять минут седьмого. «Вот что бывает, когда работаешь до утра!» – отругала себя Марина. И подумала, останься она у Игоря, ничего бы этого не было…
Милиция приехала минут через десять. С сиреной, с мигалками. В окнах, как по команде, стал зажигаться свет. Выскочили во двор из ночного клуба так называемые «секьюрити», выбежали кое-как одетые охранники местных офисов…
Все бросились к лежащему на снегу дворнику. Подошла и Марина. Один из приехавших осмотрел лежащего. Поморщился.
– Готов… – мрачно сказал он.
Марина отвернулась, медленно вышла из толпы и направилась к своему подъезду.
– Женщина, останьтесь! – окликнул ее милиционер, должно быть, участковый – его лицо показалось Марине знакомым.
– Это вы мне? – переспросила Марина.
– Вам, а кому же еще! – раздраженно рявкнул он. – Это вы сообщили об убийстве?
Марине не понравился его тон, злой, нервный, и она, едва сдерживаясь, чтобы не ответить грубостью, сказала:
– Не кричите на меня. Договорились?
– Ладно, – согласился участковый. – Расскажите все по порядку…
– А тут и рассказывать нечего, – Марина вздохнула. – Я вышла на кухню – я живу на третьем этаже, окна кухни выходят во двор… Включила чайник… Выглянула в окно… Увидела лежащего на снегу дворника… Его поза показалась мне странной, неестественной… Я подумала, может, ему плохо… Оделась и спустилась во двор. В сквер. Если, конечно, это можно назвать сквером…
– Пожалуйста, без комментариев, – прервал ее участковый. И обратился к окружающим: – Не расходитесь… Прошу всех оставаться на месте…
Люди, столпившиеся возле убитого, словно очнулись, и несколько человек поспешно отделились от толпы и ушли – кто в подъезд, кто на улицу…
– Время вы, конечно, не заметили? – участковый вновь обратился к Марине.
– Почему? Заметила… – возразила Марина. – Было начало седьмого…
– А поточнее нельзя? – Милиционер был настойчив.
– Можно. Пять минут седьмого… – уточнила Марина.
– Может, вы и выстрелы слышали?
– Нет… Выстрелов не слышала… Я в другой комнате была.
– К нему не прикасались?
– Это еще зачем? – возмутилась Марина.
В толпе кто-то хихикнул.
– Не вижу ничего смешного! – заметил участковый. – Сообщите ваш адрес и телефон…
Марина продиктовала: «Исаева Марина Петровна, подъезд пятый, квартира 71, телефон…» Телефон она сообщить не успела, потому что во двор въехала еще одна милицейская машина, правда, уже без сирены.
– Наконец-то! – облегченно воскликнул участковый. – Прибыли…
И пошел встречать коллег.
Они выходили из машины полусонные, мятые – жеваные, явно после бессонной ночи. Мужчина с чемоданчиком, похоже, эксперт, женщина в дубленке и ушанке, скорее всего – следователь, и молодой человек с кофром – очевидно, фотограф. Каждый из них, здороваясь, пожал руку участковому, и женщина спросила:
– Кого убили-то?
– Дворника, – ответил участковый. – Если судить по куртке…
Въезд во двор перекрыли, по периметру, от дерева к дереву протянули желто-красную ленту, отчего незамысловатый, по-зимнему обнаженный сквер стал казаться еще более жалким. В центре огороженного пространства лежал человек в оранжевой куртке дворника…
Марина все еще стояла внутри оцепления, рядом с убитым. Она заметила, что застреленный был молод и хорош собой. Чисто выбритое лицо, огромные удивленные глаза, серо-голубые, как цвет предрассветного неба. Под несвежей красной ветровкой скрывалась дорогая адидасовская куртка. Эксперт расстегнул ее, чтобы осмотреть раны, и Марина увидела, что и рубашка на дворнике была тоже не из простых – от Хьюго Босса, такие же этикетки, пришитые на видных местах, обнаружились на черной майке и черных трусах. Тело убитого сохраняло следы загара, и темные аккуратные раны от пуль казались совершенно безобидными, не способными нанести вред.
«Тренированный… Загорал в солярии… – отметила Марина. – Странно, разве дворники могут себе это позволить?»
Стало совсем светло. Марина подняла голову: во всех домах, окружающих дворик, светились окна. Она видела силуэты людей, разглядывающих то, что происходило внизу. «Любопытных множество, только вряд ли кто заметил что-нибудь важное», – решила она. Все это странным образом напомнило ей римский
