своих – в тишине, без рекламы и огласки… Дележка получилась несправедливой, а потому – кровавой. О национальной идее вспомнили потом, когда все уже было поделено.
– Вот именно, – в разговор вмешался Магринов. – Не пора ли нам, друзья, перейти к делу…
Он перебил Марину бесцеремонно, словно напомнил, что они пришли не дискуссии разводить на разные там отвлеченные темы, на них и времени-то нет, да и какой смысл обсуждать то, что и так всем ясно? Марина даже не обиделась, поняла, что увлеклась.
– Я понимаю, – Николай Андреевич отставил в сторону чашку с кофе. – Я мог и не лететь в Китай, но произошло нечто, заставившее меня предпринять экстренные и тайные действия…
– Мы вас слушаем, – тон Магринова был суровым и подчеркнуто официальным.
Марина поняла: он не собирается вести пустопорожние светские разговоры. И не будет деликатничать.
– Видите ли, я пытался все-таки спасти свое дело, – начал Серегин.
– Но при чем здесь Китай? – удивился Магринов.
– Я хотел зарегистрировать там новое предприятие и перевести туда все свои деньги… – спокойно ответил Серегин. И, помолчав, добавил: – Но из этого ничего не вышло…
– И почему же? – поинтересовался Магринов.
– Предприятие там может открыть только китаец, а переводить ему деньги – все равно что бросать их на ветер… Так что поездка была напрасной. Вот так.
Марина была потрясена. Нет, конечно, не тем, что Серегин неудачно съездил в Китай. Бог с ним, пусть ездит, куда хочет. Но о том, может ли он открыть в Китае предприятие, он мог узнать и не выезжая из Москвы. Посоветовался бы со своим личным представителем, сам же говорил, что он у него в Китае есть. Да все он давно знал – не первый год работает с китайскими фабриками… Либо Серегин совершенно не адекватен, либо – мягко говоря, просто вводит их в заблуждение.
Марина видела – и Магринов был вне себя. Он достал сигареты, но в раздражении снова убрал их в карман – в этом жалком заведении и курить-то было нельзя! «Все кончится скандалом», – подумала она.
– Знаете ли, Николай Андреевич, – сказала Марина как можно дружелюбнее, – я привыкла доверять людям… Особенно тем, к кому отношусь с симпатией… Вы сами попросили меня о помощи – мы же не вмешивались в ваши дела, правда? Теперь же мы с Александром Ивановичем оказались втянутыми в историю, о которой, как выясняется, на самом деле ничего не знаем. Вы нам рассказываете совершенно неправдоподобные вещи о вашей поездке в Китай, зачем? Мы объявляем вас в розыск, думаем, как помочь вам сохранить и жизнь и предприятие, но вы ведете какую-то свою – другую – игру… Зачем мы вам?
– «Зачем, зачем»… Для прикрытия! – буркнул Магринов и раздраженно отодвинул от себя пустую пластмассовую чашку из-под кофе. Чашка беззвучно и мягко плюхнулась на стол, и по его поверхности растеклась противная коричневая лужица.
Серегин сидел молча, опустив голову. Марина видела – он не чувствует себя виноватым, скорее – просто растерялся, не ожидал, что его разоблачат. Хотя и это слишком сильно сказано – он просто думал или рассчитывал, что ему поверят. А ему не поверили… Ну что ж, бывает…
– Вы правильно все поняли, – ответил Серегин. – Я начал действовать сам, независимо от вас. Я всегда так жил и так действовал. Вам меня не понять! Но я искренне тронут тем, что вы пришли мне на помощь и поддержали в трудную минуту. Я благодарен вам. Но я попытаюсь справиться сам. Собственно, ради этого я и пригласил вас на встречу… Просто не знал, как это сказать…
– Так и надо было сказать, а не сочинять истории про поездку в Китай, – заметила Марина.
Она встала, взяла со стула свою дубленку и сказала Магринову:
– Извини, друг, но мы с тобой, кажется, можем идти…
Магринов помог ей надеть шубку, вынул из кармана и положил на стол деньги за ужин, поставил на место стулья. Не прощаясь, они с Мариной направились к выходу. На улице было морозно и ветрено. Марину бил нервный озноб.
– Ладно, не переживай, – Александр Иванович взял Марину под руку – мостовая была скользкой, обледеневшей. Они медленно шли к месту парковки Марининой машины.
– Не обижайся на меня, я больше не буду посылать к тебе своих знакомых… – она хотела сказать «друзей», но теперь она сомневалась, был ли Серегин ее другом.
– Посмотрим, посмотрим, – Магринов был почему-то весел и доволен.
– Не понимаю, чему ты радуешься? – поинтересовалась она.
– Не понимаешь? Ну тут уж ничего не поделаешь, – отшутился Магринов.
Марина только пожала плечами. Случайно взглянула на стеклянную витрину покинутого ими кафе и увидела в ярко освещенном зале сидящего за столом Серегина. Он казался растерянным, даже обескураженным. «Может быть, я что-то сделала не так? – подумала Марина и испугалась этой мысли. – Может быть, он не врал и на самом деле был в Китае, а, увидев, что мы ему не верим, обиделся и отказался от нашей помощи?» Она уже хотела сказать о своих запоздалых сомнениях Магринову, но тот торопил ее и тянул к машине:
– Пошли, Маринка, холодно…
Глава 23
И все же эта мысль, эти сомнения вернулись к Марине. Позже, когда она пыталась заснуть – Игорь давно уже тихо посапывал и, похоже, видел свои любимые цветные сны, – Марина неожиданно поняла, что в их последнем разговоре с Серегиным что-то было не так. С самого начала встречи. Он как будто бы не хотел этого разговора, держался как-то отстраненно. «Не поздоровался, не предложил сесть», – вспомнила Марина. Может быть, он не ожидал, что Магринов придет с ней? И именно ее присутствие помешало Серегину вести со следователем какой-то важный и явно «мужской» разговор. Разговор, которого Магринов ожидал, но явно не хотел, чтобы он состоялся… И в таком случае становится понятно, почему Александр Иванович уходил из кафе довольный и даже веселый…
Марина тихонько вылезла из-под одеяла, подхватила и набросила на себя лежащий в кресле халат и направилась в кухню. В доме Игоря не было комнат, не было и дверей и перегородок – одно сплошное пространство, в котором были свои – совершенно открытые зоны – для работы, для отдыха, для сна. Марина боялась разбудить Игоря и шла, не включая электричества. В огромные, не закрытые шторами окна падал холодный лунный свет, образуя бледные пятна на лакированном паркетном полу. Поблескивали металлические конструкции мебели, свет отражался в стекле полок и столов – зрелище было завораживающее. Может, именно поэтому Игорю так нравился хай-тек, к которому Марина не питала симпатий – при дневном освещении в нем не было ни волшебства, ни тайны.
На кухне она включила вытяжку, села в кресло и закурила.
Она хотела понять, что происходит. Если на самом деле Серегин не летал в Китай, то где же он скрывался все это время? Почему бросил на произвол судьбы свое предприятие? Не оставил никаких инструкций и указаний… Как он вообще представлял себе то, что будет с его любимым делом в его отсутствие? Ни замов, ни других доверенных лиц…
«Все ясно, – сообразила Марина, – он на самом деле никому не доверяет… И нам с Магриновым – тоже… Как всем остальным!» Эта мысль в какой-то степени успокоила Марину. В таком случае Серегин не лукавил, не держал на них обиду, просто закрыл лишние каналы утечки важной информации о себе самом, о тех шагах, которые предпринял или собирался предпринять. Но разве она давала повод для сомнений? Или все же давала? Она стала вспоминать подробности своего визита в офис Серегина, после того как Надя сообщила, что ее шеф пропал. Конечно! Она заходила в его кабинет… Садилась за его письменный стол… Пыталась найти его бумаги… Изучала его ежедневные планы… Марина поняла, что Надя, любимая секретарша Серегина, вполне могла рассказать шефу обо всех подробностях их встречи, и Серегин стал подозревать Марину в попытке узнать то, о чем ей знать не полагалось… «Вот влипла!» – подумала Марина с досадой. С досадой на саму себя, на свое излишнее рвение в делах Серегина, в делах, в которые он не собирался ее посвящать. «Теперь понятно, почему Серегин отказал мне и Магринову в своем доверии, почему придумал эту дурацкую поездку в Китай…» Марина загасила сигарету и пошла к холодильнику.
Она уже собиралась достать бутылку с остатками джина, чтобы хоть как-то успокоиться, но вспомнила совет одного старого друга: никогда не снимай стресс алкоголем, для женщин это еще опаснее, чем для мужчин. «А, наплевать!» – Марина решительно вытащила из холодильника бутылку джина, тоник и лоточек
