пожитки.
То, что нам не было нужно, мы сложили в два больших чемодана, которые решено было сдать на хранение в склад, а наиболее нужные вещи мы сложили в два небольших дорожных чемодана и в ручные маленькие саки.
Две подушки и два пледа были затянуты в ремни и сборы были окончены.
Сначала мы поехали в склад, сдали там вещи на хранение и, покончив с этим, поехали на вокзал.
II.
Путь до Владикавказа был неинтересен и очень утомителен.
Чем дальше подвигались мы на юг, тем роскошнее становилась весна, а когда на четвертые сутки мы приехали, наконец, во Владикавказ, то положительно ахнули от восторга.
Деревья тут уже давно распустились и маленький городок так и утопал в зелени.
Взяв парный фаэтон, мы приказали везти себя прямо к инженеру Бугасову.
Дома мы его не застали, но его супруга, узнавшая, кто мы такие, сказала нам, что ее муж придет не позже как через полчаса, и попросила нас подождать в гостиной, куда нам тотчас же подали чай.
Через полчаса пришел и Бугасов.
При первом же взгляде на него было заметно, что он глубоко страдает.
Он был бледен, плохо выбрит, на лбу легли глубокие морщины, а глаза глядели так грустно, что буквально хотелось плакать, глядя на него.
Увидав нас, он постарался улыбнуться, но улыбка у него вышла натянутая и кривая.
— Не с мистером ли Шерлоком Холмсом имею честь встретиться? — спросил он, подходя к нам.
Жена, вероятно, предупредила его.
— Я к вашим услугам! — произнес Холмс с поклоном, делая шаг вперед.
И, указав на меня, он добавил:
— А это мой друг, доктор Ватсон.
Инженер горячо пожал нам руки.
— Я не знаю, как благодарить вас за вашу огромную любезность! — проговорил он грустным голосом. — Мое горе настолько велико, настолько…
— О, не говорите! — перебил его Холмс. — Разве может какое-нибудь горе сравниться с вашим! Я прекрасно понимаю ваше внутреннее состояние, и поэтому-то мы и спешили так, чтобы не потерять следов, которые с каждым днем утрачивают свою свежесть.
— Да, да… очень… очень благодарю вас…
— Будет лучше, если мы сразу приступим к делу! — заговорил Холмс. — Сегодня я ознакомлюсь с ним, старательно обдумаю и завтра, Бог даст, примусь за работу.
— Я к вашим услугам! — поклонился инженер. — Я, вероятно, угадываю, предполагая, что вы хотите знать все, что до сей поры дало следствие.
— Да, вы угадали! — ответил Холмс.
— В таком случай пойдемте ко мне в кабинет! — предложил нам Бугасов.
Следом за ним мы прошли несколько шикарно обставленных комнат и, войдя в кабинет, заперлись в нем.
Сев в глубокие кожаные кресла, мы приготовились слушать.
Бугасов поместился против нас и уже приготовился было начать рассказ, как вдруг Шерлок Холмс перебил его:
— Не ваша ли это дочь тут на портрете?
И он указал на большой портрет тушью, висевший на одной из стен кабинета.
Это был портрет молодой девушки, почти ребенка, с нежными чертами прекрасного лица и с целой шапкой густых, вьющихся волос.
Чертами лица она сильно напоминала самого Бугасова.
— Да, это моя дочь, — с дрожью в голосе ответил инженер. — Та самая дочь, Елена, с которой случилось это нес-частие!
— Теперь я навсегда запомнил ее лицо! — сказал Холмс, отрывая свой взор от портрета.
И, обернувшись к Бугасову, он добавил:
— А теперь я вас слушаю! Только чур, одно условие: говорите возможно подробнее, старайтесь не упускать ни малейшей подробности.
Бугасов кивнул головой и стал рассказывать.
III.
«Это было шесть дней тому назад.
Моя дочь пришла из гимназии около двенадцати часов. День был субботний, значит, уроков было мало, а в довершение всего последним уроком был урок географии, на который учитель по болезни не пришел, и поэтому их класс распустили вместо двенадцати часов — в одиннадцать.
В этот день она собиралась ехать на пикник вместе с нашим хорошо знакомым семейством Ивановых, с одной из барышень которого она была подругой по классу.
Поездка была назначена в час времени и сборным пунктом была наша квартира.
Ивановы собрались у нас раньше, и поэтому лишь только они узнали, что Елена уже дома, как тотчас же решили не откладывать поездку до часу, а ехать сейчас же.
Было четверть первого.
— Ты поедешь, папа? — спросила меня Елена.
— Нет! — ответил я.
— Почему? — спросила она.
Я ответил, что мне попросту не хочется и только всего.
Но она стала уговаривать меня поехать, и я, в конце концов, согласился.
Решено было ехать на Редант.
Это горная речонка, в семи верстах от Владикавказа, по Военно-Грузинской дороге.
К этому ключу, берущему свое начало верстах в трех дальше, по той же дороге из скал, ездят на пикники все горожане.
Там чудная местность, красивые скалы и великолепная вода для питья и чая.
Взяв кульки с провизией, мы вышли все на улицу, наняли на целый день два пароконных четырехместных фаэтона и поехали по Военно-Грузинской дороге.
Приехав на Редант, мы разложили на берегу ручья костер, поставили самовар и стали жарить шашлык.
А молодежь пошла лазить по горам.
Сначала Елена бегала с другими, но, расшалившись, девушки и молодые люди разбежались в разные стороны.
Это и было для нее роковым моментом.
Побегав немного и заметив, что Елены нет с ними, молодежь стала звать ее.
Но на зов она не отозвалась.
Стали звать громче, затем разбрелись в разные стороны, продолжая ее кликать, но все старания оказались бесполезными.
Елены не находили нигде.
Молодежью овладел страх.
Прибежав к нам, они объявили о несчастии.
