III.
«Вначале, признаться, я думал, что агент был немножко того… выпивши и что все, рассказанное им, относится к области фантазии, разыгравшейся под влиянием излишне выпитой чарки.
Однако недавно произошло нечто, что заставляет меня смотреть на это донесение совершенно с другой точки зрения.
Случилось это вчера.
Вероятно, из газет вы уже узнали о таинственном исчезновении семнадцатилетней дочери князя Ободолева!
Князь живет на набережной Васильевского Острова, в собственном доме.
Его дочь, княжна Ольга, очень красивая девушка и только недавно состоялся ее первый выезд в свет.
Вчера в пять часов дня она была дома.
Ее видели все и она никуда не собиралась уходить.
В половине шестого ее мать, княгиня Елизавета Николаевна, зачем-то позвала ее.
Но… княжны не оказалось.
Сначала думали, что она куда-нибудь вышла, и мало обратили внимания на ее исчезновение.
Но время шло, а княжна не возвращалась.
Наступил вечер, в доме стали тревожиться, расспрашивать, не видал ли кто княжны.
Но… никто не заметил, чтобы она выходила из дому.
Швейцар не отходил от парадного подъезда, в кухне постоянно находились повар, поваренок и судомойка, но никто из этих людей не видал, чтобы княжна выходила или через парадный, или через черный ход.
Тогда дали знать мне.
Мною было сделано все, что возможно.
По полученным сведениям от береговых сторожей, оказалось следующее.
Приблизительно в пять часов или немного больше, сторож василеостровской пристани легкового финляндского пароходства Иван Миноляймен видел, как около пустой барки, рядом с пристанью, остановилась моторная лодка, похожая по виду на ту, которую описывал мне агент Вишняков.
Из нее вышли два человека.
Они взобрались сначала на баржу, затем перешли с нее на берег и… скрылись.
Одеты они были очень хорошо, но наружности их он не помнит, так как внимание его часто отвлекалось подходящими и отходящими пароходами.
Однако он заметил, что через несколько минут те же два господина снова появились на барже, с длинным тюком, похожим на перину.
Они, вместе с ношей, спустились в лодку и после этого лодка полным ходом ушла неизвестно куда.
Это все, что удалось нам узнать до сих пор.
Ясно только одно, что таинственная лодка существует, и я подозреваю связь между нею и пропажей княжны».
Начальник сыскной полиции умолк и посмотрел на слушателей.
— Связь безусловно есть! — воскликнул пылко Нат Пинкертон.
Холмс тоже молча кивнул головой.
— Последнее слово я скажу о приметах моторной лодки, — проговорил начальник.
— Я только что сам хотел задать этот вопрос, — сказал Шерлок Холмс.
— Длина лодки около двух с половиной сажен, окрашена в светло-серый цвет. Двигатель — электрический. Передняя часть лодки защищена от ветра полуконусом из толстого стекла, так что носовая часть имеет форму гранаты. Корма тоже имеет полуколпак из чего-то блестящего, но не прозрачного.
— Странный тип! — пробормотал Нат Пинкертон.
— Да, очень странный! — повторил за ним начальник полиции. И, подняв голову, он добавил:
— Итак, господа, я сказал все, что знаю. Остальное зависит от вас. Помните, что князь обещал уплатить за дочь двадцать тысяч, которые распределяются следующим образом: мистеру Холмсу и мистеру Пинкертону, независимо от того, кто из них останется победителем, — по две тысячи рублей; затем тому, кто будет главным виновником открытия преступников и освобождения княжны — четыре тысячи, а остальные двенадцать тысяч делятся между всеми поровну, исключая мистера Холмса и мистера Пинкертона. В случае неудачи — мы не получим, конечно, ничего.
Сказав это, начальник сыскной полиции встал, давая понять, что дело кончено.
Тогда между агентами началось подразделение.
— Кто с мистером Холмсом — тот сюда направо! — кричали одни.
— За мистера Пинкертона налево! — кричали другие.
Вскоре все агенты разделились на две группы. В группе Холмса получилось девять человек, в группе Пинкертона — семь.
Поэтому силы были уравнены и от Холмса один агент перешел к Пинкертону.
Пожелав всего хорошего начальнику сыскной полиции и мистеру Нату Пинкертону, мы вышли вместе с Холмсом и его партией агентов.
IV.
На стол был подан самовар, а на другом сервирована закуска и водка.
Шерлок Холмс нарочно велел подать то и другое, лишь только мы вошли в его квартиру.
— Сегодня начинается трудная работа и не мешает, если наши желудки слегка запасутся пищей, — говорил он, вводя всех своих агентов в свою квартиру.
Мы не заставили себя упрашивать, тем более, что все были порядочно голодны.
Закусывая сам, Шерлок Холмс распределял в то же время роли, отдавал приказания, задавал вопросы и по временам посматривал в карту Петербурга, разложенную на подоконнике.
— Вы, Федоров, станете на углу Николаевской набережной и 13-й линии, — распоряжался он. — Вы, Пеньков, — на углу той же набережной и 14-й линии. Таким образом, дом князя будет между вами. Синявин будет наблюдать непосредственно за домом. Каразин будет занимать пост на Дворцовом мосту. Семенов — у Летнего сада и Фонтанки, остальные будут находиться при мне. Ну-ка, господа, выпьем по стаканчику красного вина! Мне удалось достать здесь порядочное…
Холмс налил вина и все мы выпили.
Затем каждому агенту Холмс объяснил особенно его обязанности, не пропуская ни одной мелочи и, когда окончил все инструкции, заявил, что пора отправиться по местам.
Когда Федоров, Пеньков, Синявин, Каразин и Семенов ушли, Холмс обратился ко мне.
— Вас, дорогой Ватсон, я оставляю пока в покое. Отдыхайте, гуляйте и проводите время, как вам угодно. Берегите, впрочем, ваши силы, ибо они скоро понадобятся.
Затем, обернувшись к Вишнякову и Мясницкому, он добавил:
— А вы пока будьте у меня на квартире. Каждый час я буду давать вам знать по телефону, где я буду находиться, а вы будете принимать здесь и передавать мне донесения агентов.
Холмс зашел в другую комнату, служившую нам спальней и, когда вышел через полчаса оттуда, мы не узнали его. Это был самый обыкновенный мастеровой, в рваном картузе, из-под которого выбивались беспорядочно рыжеватые волосы.
Порыжевшие сапоги и грязный фартук, надетый на засаленный пиджачный костюм, дополняли его наряд.
