– Сеньорита!
Шаги преследователя раздались совсем рядом, и я инстиктивно вильнула в сторону, дабы сбить его с толку и выиграть несколько секунд, позволивших бы мне убежать. Но по закону подлости споткнулась и растянулась на дороге.
– Сеньорита! Эстас бьен? Ке те паса?[9] – раздался надо мной обеспокоенный голос.
– Ничего, ничего, все хорошо, – ответила я по-русски и, спохватившись, повторила по-испански. Неловко поднявшись, отряхнула колени и, поморщившись, потрогала пальцем свежую ссадину на ладони.
– А, вы – та иностранка, которая покупала лекарство от газов! – обрадованно воскликнул мой преследователь и засмеялся. Мне же было не до смеха – и от настоящей ситуации, и от воспоминаний об инциденте в аптеке. Я наконец-то посмотрела на посмеивающегося надо мной парня и узнала в нем фармацевта, который был как раз главным участником аптечного представления, а не просто зрителем. Он что, гнался за мной для того, чтобы в лучших русских традициях «вернуть должок»? «А за „козла“ ответишь!»
– Да. Извините, – смущенно пробормотала я. – Тогда в аптеке я хотела купить медицинский уголь. Но ошиблась. Слова – «уголь» и «козел» – они похожи.
Дурацкая и опасная ситуация. Мне бежать надо без оглядки, а не извиняться и пытаться объясниться за давний конфуз. Бежать.
– Неважно, – оборвала я себя на полуслове. – Извините, я очень спешу.
– Я закрывал аптеку, собирался ехать домой, но увидел, что вы бежите. Подумал, что – в аптеку, но потом решил, что у вас случилось что-то другое. Решил предложить помощь.
Как благородно! Только вот время я потеряла. Драгоценные секунды, которые даже готова была выторговать за несколько лет жизни.
– Да. Случилось. Я ищу автобус, чтобы доехать до железнодорожной станции.
– Но автобусы уже не ходят! – воскликнул молодой человек. – Поздно.
– Ясно, пойду пешком. Вы мне очень поможете, если скажете, где находится станция.
– У меня есть мотоцикл – возле аптеки, если хотите, могу вас отвезти.
Мотоцикл. В другой ситуации я бы сто раз подумала и отказалась от подобного предложения, потому что панически боялась мотоциклов. Но сейчас это было просто спасением.
– Да, спасибо! Помогите мне, пожалуйста…
И все же, когда я села на кожаное гладкое сиденье сзади парня, мой ужас перед предстоящей поездкой возрос до невероятных размеров.
– Не бойтесь, – бросил мне через плечо молодой человек, почувствовавший ужас, когда я крепко обхватила его талию.
– Не могу не бояться! Я в первый раз еду на мотоцикле.
Он лишь засмеялся и нажал на газ.
Я не имела возможности в полной мере насладиться «ночным полетом» – ездой на мотоцикле, потому что этот отрезок времени просто выпал из моей памяти, стерся страхом и ожиданием, что мы вот-вот разобьемся или я на каком-нибудь повороте вылечу из «седла». Но мы благополучно добрались до станции.
– Последняя электричка через три минуты, – сверился с расписанием, висящим на белой кирпичной стене, мой спаситель.
– Спасибо, – благодарно улыбнулась я. – Если бы не вы… С вашей помощью.
– Тебе повезло, что я работал в аптеке до ночи: делал ревизию.
Мы торопливо попрощались: расцеловавшись по-испански в обе щеки. Но имя аптекаря я так и не узнала и вспомнила о том, что не спросила, как его зовут, уже в поезде. Последняя просьба, которой я обременила парня, – помочь мне с автоматом, продающим билеты (я вытащила десятку, но молодой человек сам оплатил мой билет до Барселоны). Все. Створки турникета. Захлопнувшиеся за моей спиной двери электропоезда. Свобода.
Я в изнеможении плюхнулась в кресло и прикрыла глаза. Убежала. О том, что делать дальше, не думалось, мои мысли, сердце, душа увязли в сладком сиропе ощущения свободы. Главное, что электричка уносила меня дальше и дальше от поселка, страшного дома, чужого человека, которого я боялась и который все еще был моим мужем. Как жаль, что у поезда нет крыльев, он не может взлететь, подобно самолету, и увезти меня не до Барселоны, а до родной Москвы.
Уставшую и перенервничавшую, меня сморил сон, и я уснула так сладко и крепко, убаюканная пьянящим чувством свободы, как, наверное, спит только младенец, который еще не знает, что мир, в который он пришел, полон проблем, опасностей, тревог. И, поспав какой-то отрезок времени, я пробудилась отдохнувшая, будто обновленная. Но во сне растворилась моя эйфория от обретенной свободы, и мозг заработал в другом направлении: где я, что делать, как быть?! Я бросила взгляд на табло над дверями, на котором высвечивались остановки и время, и убедилась, что спала час. Значит, до Барселоны еще не доехали, но уже близко. Города я не знаю, была лишь в центре. Разумней всего выйти там, чем на незнакомой мне окраине. А что потом, что потом, а?
Денег – десять евро. На них можно купить ужин, только в этот ночной час рестораны наверняка уже закрыты. Если и открыты – то дискотеки в туристических местах, но ужинами там не кормят, и цены на все бешеные – не с моими десятью евро туда соваться. Разумней купить телефонную карточку, чтобы попытаться связаться с домом. Но где продают карточки, я тоже не знала. Вернее, понимала, что можно зайти в какую-нибудь лавочку и спросить, но все магазинчики закрыты. Еще разумней – обратиться в консульство. Но где оно находится, как туда доехать, когда оно открывается?
Черт. Мой побег грозил мне куда большими проблемами, чем я предполагала. Да что я могла предполагать в состоянии аффекта?
Размышляя, я не забывала поглядывать на табло, чтобы читать остановки. Мне не улыбалось выйти в каком-нибудь незнакомом малонаселенном пуэбло. В мегаполисной Барселоне мне будет как-то проще сориентироваться – так я считала. И мои ожидания увенчались успехом: на табло наконец-то загорелась надпись, извещающая о том, что следующая остановка – «Площадь Каталунии». Центр.
Я поднялась наверх с подземной станции и от того, что так и не решила, что мне делать и куда идти, двинулась в сторону знакомого мне Рамбласа. От площади к морю, а потом, если ничего другого не придумаю, – обратно.
Увы, ночная Барселона оказалась менее приветливой и жизнерадостной, чем дневная. Нет, она была так же многолюдна и шумна, как и днем, но контингент ее теперь был совершенно иной, и шум – тоже. Похоже, что сегодня был какой-то ночной разгульный праздник молодежи, а может, и не праздник вовсе, а обычный еженощный «слет» представителей неформальных молодежных течений. Нетрезвые парни в бесформенной неопрятной одежде и под стать им бесшабашные девицы. Молодые, не обремененные моральными принципами, скученные стада животных. От подобных групп молодежи, разогретых алкоголем и кажущейся вседозволенностью лучше держаться подальше. Я, опустив лицо, прибавила шагу, дабы поскорей проскочить через толпу, но все же случайно задела плечом одного паренька в надвинутой на брови полосатой трикотажной шапке.
– Иха де рута! – тут же незамедлительно полетело мне вслед оскорбление. «Дочь проститутки», что- то в этом роде. Я проигнорировала брошенную мне реплику. Главное, чтобы парень и его дружки не привязались ко мне. Так хотелось перейти с шага на бег, но это могло бы спровоцировать их, как свору псов, броситься мне вдогонку.
– Ла перра![10] – наградил меня еще одной репликой отморозок. Я сцепила зубы, чтобы сдержаться и не высказаться по-русски в его адрес еще крепче. Нельзя. Равносильно самоубийству. Хоть они и не поймут «великий и могучий», но любая реакция с моей стороны повлечет ответную реакцию.
Миновало. Я облегченно перевела дыхание, но шаг не замедлила, продолжая быстро идти по ночному бульвару в сторону порта. Неразумно я поступила, выбрав этот маршрут. Надо было оставаться на площади, а не искать приключений, отправляясь на самостоятельную прогулку по ночному бульвару. Но теперь путь назад – к площади – отрезан мне группой молодежи. Проходить вновь через их толпу я не рискнула и
