Плыву в метро, почти волнуясь,
И эскалатора змея
Толкает медленно меня
В кинжальный блеск столичных улиц.
Большому городу привет!
Машины, искры сигарет,
Как будто землю покидая,
Летят по мокрому шоссе
В своей компьюторной красе
Автоматического рая.
Большому городу привет!
Мне жаль, в нем друга даже нет.
За каждой шторою парчовой
Никто, никто меня не ждет —
Катись хоть задом наперед
Под хохот Аллы Пугачевой.
Анатолий Тепляшин
* * *
Из всех дорог я выберу одну,
наверное, не гладкую дорогу.
Она ведет в родную сторону,
она ведет к родимому порогу.
Из всех времен я выберу одно:
двадцатый век, вторая половина.
Пусть не во всем мы были заодно,
коль есть вина, так оба мы повинны.
Из песен тех, что спеты на века,
что никакой эстрадой не заглушишь,
прощальные наказы ямщика,
как плач степной, врываются мне в душу.
А женщины? Моя ли в том вина,
но однолюбы редки меж поэтов.
Меня навеки выбрала одна.
Ну что ж, я одобряю выбор этот.
Кто все имел, тем нечего терять,
печальная, но верная примета:
чье имя перед смертью повторять,
откуда ждать прощального привета?
Одно мы в жизни выбрали, одно.
И потому в ночи, глухой, бездонной,
горит, горит заветное окно
звездой призывной на пути бездомном.
* * *
Жизнь прекрасна своей многоцветностью.
Но уж так на земле повелось:
все тускнеет на ней перед вечностью,
кроме черных и белых полос.
Мир, изменчивый с каждой травинкою,
вдруг застынет над темной водой
платьем свадебным, черной косынкою,
светлой радостью, черной бедой.
Наши души лучатся от нежности,
но когда поднимается нож,
остаются любовь лишь и ненависть,
остаются лишь правда и ложь.
Только детство широкой рассветною
через память прошло полосой,
когда с удочкой к месту заветному
по тропинке я бегал босой.
Сколько красок летело навстречу мне,
изумрудно сверкала река,
и подвластные ветру и вечности
отражалися в ней облака.
Жизнь бежала рекою,
но разве я
мог подумать тогда (и теперь!),
что заменятся будни и праздники
полосой бесконечных потерь.
Я, прошедший от полюса к полюсу
на чужие земные огни,
все труднее иду через полосы,
все темнее и шире они.
Резче грань между прошлым и будущим,
