— Что это было? — спросила она.
— У него нет названия, — ответил Бруно, — просто пища любви.
— Как же ты это приготовил, если у него нет названия?
— Ну, это такой особый рецепт.
Лаура молчала, вспоминая про извинения, которые когда-то прислал ей Томмазо на мобильный телефон. Как же давно это было!
Словно прочитав ее мысли, Бруно сказал:
— Взять одну американку…
Лаура удивленно взглянула на него.
— …с медовой кожей, — тихо говорил Бруно, — и веснушками на плечах, похожими на брызги соуса чили. Наполнить ее базиликом, помидорами, арахисом и петрушкой. Нежно греть ее руками…
— Это был
— Да, — кивнул Бруно — Это все время был я.
— Ты повар. А Томмазо…
— У Томмазо много талантов. Но он не повар.
Лаура закрыла глаза.
— Зачем?
— Чтобы сделать одолжение Томмазо, это же так просто. А потом… я действительно полюбил тебя, мне нравилось смотреть, как ты ешь. Но все ужасно запуталось, и я, как дурак, боялся, что все кончится так, как закончилось. Прежде чем я это понял, все уже друг с другом переругались.
— Много было ругани, правда? — согласилась Лаура и улыбнулась самой грустной из своих улыбок.
Тут возле входа в osteria началась какая-то суматоха. Слышен был голос Густы — она с кем-то пререкалась. И почти сразу же в дверях возник Ким, бледный и злой, а позади него стояли Густа и Бенедетта.
— Дорогая, — холодно произнес он, подойдя к столику Лауры, — когда мы делали заказ, ты видела что-нибудь похожее на меню? — в его голосе слышалось такое раздражение, какого раньше Лаура никогда не замечала.
— По-моему, нет, — ответила она.
— А помнишь ли ты, как читала в этом несуществующем меню несуществующее предупреждение о том, что ядовитые грибы, которые подают в этом ресторане, могут вызвать аллергическую реакцию?
Ким ждал ответа. От Лауры требовалось сыграть ее роль в начатой им сцене. Бросив на Бруно извиняющийся взгляд, она пробормотала:
— Нет.
— А было ли сделано какое-нибудь словесное предупреждение о там, что эта еда смертельно опасна?
— Я этого не слышала, — глядя в пол, произнесла Лаура.
— Ты этого не слышала, — повторил Ким и повернулся к Густе, которая стояла руки в боки и выражением лица напоминала собаку, только что проглотившую осу. — Именно поэтому я требую, чтобы вы назвали мне имя вашего адвоката. Я подам в суд и все тут сровняю с землей.
Лаура задрожала от страха, но Густа даже глазом не моргнула.
— Наверно, все дело в вине, — пожав плечами, вступила в разговор Бенедетта — Всем известно, что нужно быть очень осторожным, когда запиваешь грибы белым вином.
— Всем, кроме
И тогда из-за стола встал Бруно.
— Еду готовил я, — спокойно сказал он — Стало быть, если кто и должен отвечать в суде, так это я. И я с удовольствием назову вам свое имя и адрес, потому что адвоката у меня, увы, нет.
Несколько секунд двое мужчин молча испепеляли друг друга взглядами. Лицо Кима все еще пылало от гнева, Бруно же был совершенно невозмутим.
— Ладно, забудем об этом, — отрывисто бросил Ким — Пошли, Лаура. Мы уезжаем.
Он вышел на площадь и направился к припаркованной возле церкви машине. Лаура должна была последовать за ним.
— Извините нас, — смущенно произнесла она, обращаясь к Густе — Просто он не любит выглядеть глупо. Очень рада была повидать тебя, Бруно.
— Когда ты возвращаешься?
— В Рим? Прямо сейчас.
— Нет, в Америку.
— На следующей неделе. Я оттягивала это, сколько могла, но мне нужно возвращаться в колледж.
Бруно кивнул. Она улетала прочь, как жаворонок. Он смотрел, как они с Кимом садятся в машину и как машина быстро едет вниз по склону холма к автостраде, ведущей в Рим.
Они вернулись на кухню, чтобы домыть посуду и прибраться. Все долго молчали. Потом Бенедетта объявила, что идет отдыхать к себе в комнату. Через некоторое время Бруно подошел и толкнул ее дверь, но она была заперта.
Только гораздо позже, когда ужин закончился и в доме все стихло, Бруно наконец смог поговорить с Бенедеттой. Он постучал в ее дверь. Ответа не последовало, но дверь оказалась незапертой.
Она сидела за туалетным столиком и расчесывала свои длинные темные волосы.
— Уходи, — сказала она, не оборачиваясь.
Бруно присел на край кровати.
— Хочу поблагодарить тебя, — начал он — То, что ты сегодня сделала, было очень благородно.
— Слишком благородно.
— Почему?
— Если бы я действительно заботилась о тебе, я бы не стала помогать тебе волочиться за другой.
— Ты заботилась обо мне как друг, — тихо сказал он. — Это очень важно для меня, Бенедетта.
— Вот, значит, кто мы такие — друзья, занимающиеся сексом.
— Ты мое отражение в зеркале, Бенедетта. Мы понимаем друг друга. У нас один и тот же талант. Если бы я не встретил Лауру, я хотел бы всю жизнь быть рядом с тобой. Но я ее встретил.
— Тогда почему ты сегодня не поехал за ней следом?
Он пожал плечами.
— Я сделал все, что мог.
— О да! Предложил ее приятелю подать на тебя в суд. Молодец, ничего не скажешь!
— А что я должен был делать?
— Дать ему по физиономии. Неужели не понятно? — Она встала из-за столика — Я потратила уйму времени и сил, я устроила так, что вы с ним ругались при свидетелях и все вокруг кричали и шумели, а ты даже не побил его! Какой же ты после этого итальянец?
— Не очень, это очевидно, — пробормотал Бруно.
— Мне следовало сразу понять, что ты бесхребетное существо, еще когда ты к нам приехал. Ведь ты даже ни разу не попытался ущипнуть меня, когда мы оставались вдвоем на кухне.
Бруно открыл рот, но тут же снова закрыл его. А Бенедетта так распалилась, что говорила без умолку.
— Знаешь, что с тобой не так, Бруно? Тебе наплевать на всех и на все, кроме твоей кулинарии. На нее и, уж конечно, на меня.
— Это неправда, — попытался возразить Бруно.
— В самом деле? Скажи, ты предложил сегодня Лауре сделать выбор между тобой и этим кретином?
— Нет, — ответил Бруно.
