она вперила взгляд в Танатос: — Так скажите мне правду. Рефаим умрет?
Раздался громкий шелест, и с небес спустился Калона. Старк и Дарий сразу же обнажили оружие и встали между Бессмертным и своими Жрицами. Но Калона даже не посмотрел на нас. Он поспешил к Рефаиму.
— Ты опоздал! — закричала на него Стиви Рей. — Я звала тебя, но ты пришел слишком поздно!
Калона оторвал взгляд от сына и посмотрел на Стиви Рей.
— Я сорвался с места, едва услышав твой зов. — И тут он окончательно ошеломил меня, встав на колени рядом со Стиви Рей. Калона дотронулся до лица сына. — Он еще жив.
— Ненадолго, — тихо сказала Танатос. — Воспользуйтесь этим временем, чтобы попрощаться с ним. Смерть уже наложила на него свою печать.
Взгляд янтарных глаз Калоны пронзил Верховную жрицу. Сила его голоса была соизмерима с горем Бессмертного.
— Он не может принадлежать Смерти! Он мой сын, а я бессмертен. Рефаим не может умереть!
— Разве ты не отказался от него, сказав, что он больше тебе не сын?
Боль, отразившаяся на лице Калоны, раздирала мне душу. Я видела, что он пытается что-то сказать, но не может вымолвить ни слова.
Стиви Рей коснулась руки Бессмертного. Он перевел взгляд на нее.
— Мы все иногда говорим то, что на самом деле не имеем в виду, особенно когда злимся. Если ты сказал это в запале, то почему бы просто не извиниться? — Она посмотрела на сына Калоны. — Скажи Рефаиму. Возможно, он услышит тебя. — Стиви Рей отступила назад, оставив Калону стоять на коленях рядом с сыном.
Калона наклонился вперед и прижал его к себе, положив голову Рефаима себе на колени. Казалось, Бессмертный смотрел на сына целую вечность, а затем, хриплым от волнения голосом, произнес:
— Рефаим, прости меня. Ты мой сын и всегда им будешь. Прости мне мой гнев и глупость. — А затем падший Воин Никс закрыл глаза, склонил голову и добавил: — Прошу тебя, Богиня. Не заставляй его расплачиваться за мои ошибки!
Одинокая слеза скатилась по щеке Калоны и упала на лоб Рефаима прямо в раскрытую окровавленную рану.
Возникла вспышка, настолько яркая, что на миг я ослепла. Проморгавшись, я увидела, что Рефаим задышал и открыл глаза. Жуткая рана на его голове исчезла. Он выглядел слегка озадаченным. Калона неловко подвинулся, чтобы позволить сыну сесть, и тот без труда поднялся с земли.
С осторожной улыбкой Рефаим сказал:
— Привет, отец. Когда ты прибыл?
Стиви Рей крепко обняла Рефаима, но с суровым выражением лица, обращаясь к Калоне, заметила:
— Как раз вовремя. Твой папочка прибыл как раз вовремя.
Калона встал. В эту секунду он не был обольстительным, могущественным и грозным Бессмертным. Он был просто отцом, не знающим, что сказать своему ребенку.
— Красная... — Он запнулся, и начал фразу заново: — Стиви Рей позвала меня, и я прилетел.
Сначала Рефаим улыбнулся, но тут же его улыбка поблекла, когда он вспомнил.
— Дракон. Где он? Он не хотел причинить мне зла. Я знаю, что не хотел.
Стиви Рей прикусила губу. Из ее глаз потекли слезы, когда она сказала:
— Да, мы знаем. Дракон спас тебя от Аурокса.
— Аурокс? Создание Неферет? Он был здесь? — спросил Калона.
— Да. Он пытался убить твоего сына и помешать провести Ритуал Откровения. Дракон Ланкфорд отдал жизнь, чтобы спасти Рефаима, — объяснила Танатос.
Мы все посмотрели на накрытое плащом тело Дракона.
Я не знала, что сказать. Как же объяснить им, что я увидела внутри Аурокса душу Хита? И что, черт возьми, мне самой с этим делать?
— Ты должна знать, что Неферет заключила союз с Тьмой, — сказал Калона.
— Да, — кивнула Танатос. — И Высший Вампирский Совет тоже об этом узнает.
— И что тогда случится? — спросила ее я.
— Неферет лишат титула Верховной жрицы и изгонят из вампирского общества, — припечатала Танатос.
— Она будет бороться, — мрачно предсказал Калона. — И у нее есть сильные союзники: Тьма, ее создание и повинующиеся ей красные недолетки.
— Тогда нам придется защищаться, — заверила Танатос.
— Значит, ты остаешься в Талсе? Или вернешься на тот остров в Италии, оставив этих детей сражаться с Тьмой? — обратился к ней Калона.
Танатос прищурилась.
— В Доме Ночи Талсы новая Верховная жрица, и имя ей — Смерть.
Калона воззрился на Танатос, а затем перевел взгляд на сына. Я видела, как он колеблется, и догадалась, что он готовится улететь.
Если честно, несмотря на то, что он попросил прощения у Рефаима и вроде как заключил с нами перемирие, мы все еще не могли поверить, что Калона никак не связан с Неферет. Ведь раньше я ему поверила, и из-за этого погиб Хит.
Но когда Бессмертный наконец двинулся с места, он вовсе не взмыл в небо. Калона подошел к Танатос, опустился на одно колено и сказал:
— Похоже, твоему Дому Ночи понадобится новый Мастер Меча. Я вверяю себя, свое сердце, тело и душу тебе, Верховная жрица, и даю клятву защищать тебя до последней капли крови. Полагаю, будет справедливо, если я стану Воином Смерти. Ты примешь мою клятву, госпожа?
— Вот дерьмо! — пробормотала у меня за спиной Афродита.
Рядом со мной заерзал Старк, и я заметила, как они с Дарием обменялись хмурыми взглядами.
— Я принимаю твою клятву, Калона, и да будет посему!
Калона поклонился, прижав кулак к груди, и сказал:
— Благодарю, Верховная жрица!
Когда он выпрямился, его взгляд был прикован к сыну.
Рефаим широко улыбался, хотя его лицо было залито слезами.
— Ты поступил правильно, — сказал он отцу.
— Да, наконец-то, — кивнул Калона.
— Ну что же, вернемся в наш Дом Ночи и посмотрим, что нас там ждет? — спросила Танатос.
Все закивали, хотя я понимала, что не только у меня кишки скручиваются, предвосхищая то, как мне захочется убежать с криками от чего угодно, что может ждать нас в Талсе.
Но никто из нас не побежал. Все притихли, следуя за Смертью и ее крылатым Воином к автобусу.
Дарий и Старк несли завернутое в плащ тело Дракона. Я поцеловала на прощание бабушку и уставилась в окно на уничтоженный Тьмой Круг, теперь заросший цветущей лавандой.
— Подожди, — сказала я Дарию. — Останови автобус.
Я открыла окно и услышала, что как мои друзья сделали то же самое. Затем мы все как один глубоко вдохнули чудесный запах вновь благословенной лаванды.
— Смотрите! — крикнула Стиви Рей, указывая верх.
Я посмотрела в небо и увидела, что над кругом парит наша Богиня в одеждах цвета ночи и украшенной звездами тиаре. Она сердечно улыбнулась нам, и вместе с ароматом цветов по салону автобуса поплыли ее слова:
Я закрыла глаза, склонила голову и подумала: «Вот черт!»...
