Руби обвила его шею руками. Ее рот нашел его губы.
Она стонала, когда он овладел ей. Стонала и даже громко закричала в момент оргазма.
Потом она крепко прижалась к нему, тело ее дрожало, лицо было в слезах.
— Не надо, — прошептал он, вытирая ее слезы.
— Этого никогда раньше не было, — заплакала она. — Никогда… Я думала, что я холодная.
Гордость и нежность охватили его. Он ласково гладил ее. Через минуту она уже спала на его руке.
Он лежал, глядя на нее. Раньше он всегда быстро засыпал после этого. Но сейчас не чувствовал себя усталым и сонным. Он никогда не чувствовал себя таким живым и сильным.
Он знал, что должен себя чувствовать, как пожилой усталый человек. Но этого не было, в голову пришли мысли, которые беспокоили его во время похорон Паоло Регалбуто. Что ему осталось не так уж много лет, и что эти годы должны быть приятны для него.
Но удовольствия не от жены, конечно. Его дочери — они могут доставить только неприятности. И у него нет сына, чтобы передать ему дело.
Но сейчас, лежа в постели, он понял, что он еще мужчина, что еще может иметь сына. Есть еще время.
Направление мыслей испугало его. Он освободился от рук Руби. Она не проснулась.
Он прошел в ванную и взял полотенце. Вытираясь, посмотрел в зеркало. Вид удовлетворил его. Он выглядел лет на пятнадцать моложе.
Руби лежала на животе, когда он вернулся из ванной. Он стоял и смотрел на нее. Красивая спина, изгиб ног. В нем снова проснулось желание и это удивило его. Уже давно он не желал этого более одного раза за ночь.
Он сел на кровать и мягко провел рукой по холмикам ее ягодиц.
Ее глаза открылись. Она подняла голову и посмотрела на него через плечо.
— Еще, — прошептала она сонно, — пожалуйста, я хочу еще.
Она, задыхаясь, перевернулась и зубами впилась ему в грудь.
— Не надо… — прошептал он, — не надо…
— Но я хочу! — простонала она. — Я так сильно люблю тебя!
Он перевернул ее на спину и снова овладел. Он понял, что никогда в жизни не чувствовал себя таким сильным.
Арнольдо Лонгобардо не хотел идти на это, но он нуждался в деньгах. Теперь он имел их, но недостаточно. Ему было нужно больше денег — неудачи в игре разорили его.
Если бы не это, он никогда не сделал бы того, что сделал в Нью-Йорке, связавшись со Спада. Это была прогулка по краю собственной могилы.
Было уже темно, когда он вышел на улицу. Она была пуста, за исключением бьюика, стоявшего на обочине. Он остановился, когда увидел, кто сидит в автомобиле. Фрэнк Регалбуто за рулем, рядом с ним — Тони Фарго.
Лонгобардо подавил желание бежать. Если они знают, то он конченый человек и бежать бесполезно. Если же не знают, это вызовет подозрение.
Он заставил себя подойти к машине и улыбнуться.
— Салют, Тони. Как дела, Фрэнки?
Тони сказал:
— Я сожалею, Арнольдо. — Он вынул короткоствольный пистолет.
Лонгобардо услышал ужасно громкий выстрел. Его тело упало на тротуар, голова свесилась в канаву.
Тони вышел из машины, вставил пистолет в ухо Лонгобардо и выстрелил еще раз.
Затем он сел в автомобиль и закрыл дверцу. Фрэнк быстро включил мотор.
Лонгобардо остался лежать, его кровь стекала в канаву…
Часть вторая
Война
ГЛАВА 8
Самолет из Рима развернулся над океаном и вышел на посадочную полосу аэропорта Кеннеди. Фрэнк Регалбуто отстегнул ремни, когда погасло табло. В первом классе самолета кроме него были еще три пассажира — пожилые неинтересные люди. Это был длинный и скучный полет. Но Фрэнк об этом не думал. У него было и так достаточно забот.
За пять недель, прошедших со дня смерти его отца, Фрэнк заметно возмужал. Он мог действовать наравне со всеми и все это чувствовали. Эти три недели в Европе дали ему понять, что он действовал, как опытный мужчина, а не как агрессивный мальчишка.
На совещании в Вегасе его желание возглавить семью Регалбуто было не очень сильным, он сам понимал, даже больше остальных, что не имеет достаточного веса. Но в тот час, когда он поднимался на борт рейса 747, возвращаясь в Америку, он знал, что приобретет этот вес через год или раньше.
Анджело Диморра предложил ему поездку сразу после прибытия из Вегаса. Это имело смысл. Как говорил Диморра, Фрэнк брал в свои руки дело с наркотиками, узнавал главных людей, обеспечивающих их приобретение и доставку.
Единственное их разногласие было в том, что делать во время поездки. Фрэнк был недоволен, что ему предлагалось только установить контакты.
— Раз уж я буду там, то должен договориться о новой партии товара. Товар быстро распродается, последней партии хватит ненадолго.
Диморра покачал головой.
— Нет. Вначале наладь контакты. Нужно посмотреть, как идут дела. Когда вернешься, мы поговорим обо всем и решим.
Они поспорили, но недолго. Фрэнк был уверен, что Диморра хочет испытать рассудительность Фрэнка прежде, чем поручить настоящее дело. Но Фрэнк имел собственные замыслы. Он знал, что сейчас он не тот человек, что был до смерти отца. Может быть, Диморра этого не подозревает, но все впереди.
Когда он покидал Америку, то имел достаточно денег, чтобы оплатить 50 килограммов героина. Это были собственные деньги Фрэнка.
Фрэнк не думал, что долго сохранит секрет. Он даже не пытался сделать это. Когда он вернется с договоренностью, то все расскажет Диморра и продаст ему наркотики. Когда дело будет закончено, глупо будет со стороны Диморра отказываться от прибыли в этом деле. Сначала Дон немного рассердится, но Фрэнк был уверен, что старик оценит его инициативу.
Он долетел до Парижа и поездом поехал в Канны. Здесь он позагорал немного, развлекаясь с французскими проститутками, играя роль человека, находящегося на отдыхе. Затем, в нанятом автомобиле, поехал в Марсель, время от времени посматривая, нет ли наблюдения.
В Марселе он встретился с двумя людьми, которые владели лабораториями по приготовлению героина. Он достиг с ними договоренности, он не торопился искать корсиканцев для перевозки. Фрэнк имел свои мысли по этому поводу.
Из Марселя он полетел в Стамбул, и вступил в контакт с турецкими чиновниками, ведающими опиумными фермами. Следующая остановка была в Дамаске. Сирийский пограничник за плату, оправдывающую риск, согласился пропустить контрабандистов. В Бейруте Фрэнк договорился с арабом спрятать партию до тех пор, пока за ней не придут.
