газового нагрева на электричество.
Становится очевидной огромная ценность качественного инженерного и научного образования.
Нехватка денег в бюджетах — неоспоримый факт.
2058—2087: транспортный кризис, социальный кризис, углубление мирового бюджетного кризиса.
Цены на углеводороды растут, топлива ещё хватает, но оно становится непозволительно дорогим, хотя уже работают первые крупные заводы синтетического горючего. Дороги заметно пустеют. На рынке появляются сравнительно недорогие аккумуляторные электромобили и машины, оснащённые топливными элементами.
Сильно дорожает отопление жилья и стоимость электроэнергии. Рост цен буквально на всё приводит к усилению социальной напряжённости. То и дело кто-то пытается делать на этом «политический капитал».
Общественные волнения. Резкое обнищание в отсталых государствах, лишившихся всякой внешней поддержки.
«Золотой век» масс-медиа: наступает «долгожданный» апокалипсис!
Разгул преступности и терроризма.
Недостаток государственных средств для финансирования энергетики компенсируется частными инвестициями.
Атомные станции повсеместно переходят в частную собственность. Начинается массовая реконструкция линий электропередач и распределительных сетей бытового назначения. Кухонные газовые плиты выносят на свалки…
Термоядерные программы оказываются под угрозой консервации.
«Золотое время» банковского бизнеса и биржевых спекуляций. Все государства — по уши в долгах.
СТАТИСТИКА
2088—2107: период острого глобального социального кризиса, вызванного дефицитом топлива и продукции химической промышленности.
Везде резко сокращаются военные ассигнования. Высвобождающиеся средства направляются на развитие технологий.
Вступающие в строй атомные станции постепенно начинают обеспечивать от 30% (в начале периода) до 80% (в конце) мировой потребности в электроэнергии. Геотермальные станции вступают в строй одна за другой, давая тепло городам и дополнительно вырабатывая электроэнергию.
Социальная напряжённость, обусловленная дефицитом электроэнергии, начинает снижаться. Предчувствие победы над кризисом. Энтузиазм в обществе.
Возобновляется финансирование термоядерных программ и подготовки соответствующих специалистов. В конце периода вступают в строй термоядерные электростанции, обеспечивающие 5-10% мировой потребности в электричестве.
Сжигание природных углеводородов законодательно запрещается. Их использование разрешено лишь в качестве химического сырья. Период расцвета тонких технологий химического синтеза, молекулярных и биотехнологий. Создаются новые исследовательские центры и промышленные предприятия по синтезу продукции без использования ископаемых углеводородов. Восстанавливается весь ассортимент продукции, ранее выпускавшийся на базе нефти и газа. Самолёты летают на синтетическом топливе, в танки кораблей закачивают искусственный мазут. Весь остальной транспорт — электрический.
Конец дефицита электроэнергии. Начало эры водородной энергетики в автомобилестроении. Строятся заводы по выпуску авто всех категорий и энергетических установок для них…
А вот и Новый 2108 год… Звон бокалов, брызги шампанского… В домах тепло, яркие огни… Кажется, успели!
Пламенник Уриила. Экскурс в историю: «конец света» в интерпретациях
Жить на свете — страшно. Цены растут, доллар дешевеет (а раньше дорожал). В Нечерноземье нашли дамский труп без головы, и всем губернским городом маньяка боятся. А в Черноземье- то вампиры и вовсе распоясались... Но это страхи индивидуальные. А бывают и страхи коллективные. Общие. Конец мира. Светопреставление. Насколько они обоснованы не с религиозной, а с естественнонаучной точки зрения? И почему они так универсальны и живучи? И есть ли от них лекарство?
Бывшему советскому человеку, воспитанному в традициях погони за дефицитом, особенно близка мысль, что в один прекрасный момент какой-нибудь ресурс может закончиться. Вот, дефицит энергии...
Конец света по-российски. В ходе реформы энергетики новая бюрократическая структура возводит для себя офисное здание. На том участке, где во времена индустриализации для нужд промышленного города были возведены подстанции. С крыши падает лист оцинковки аж в шесть квадратов площадью. Летит, планирует и — аккурат на шины высокого напряжения. Эффект — почти как от НАТОвской графитной бомбы. И все это при куда более скромных затратах и совсем не высоких технологиях. Отрубаются фидеры, центр города несколько часов сидит без света под немузыкальный аккомпанемент обывателей, заточённых в лифтах в сопровождении намеченных к выгуливанию псов.
Конец света в масштабе глобальной экономики выглядит иначе. Немыслимой высоты цены на углеводороды. Золотой дождь, обрушивающийся на владельцев их запасов. И обеспокоенные голоса геологов, твердящих о том, что в странах, чьё благосостояние целиком зависит от «трубы», сокращаются разведанные запасы жизненно важного сырья.
Но вот что любопытно: серьёзной обеспокоенности в глобальном масштабе отнюдь не наблюдается. «Глобальный полицейский» не делает никаких попыток пресечь деятельность ОПЕК, завышающей цены на сырьё методами, которые в любой другой сфере были бы названы картельным сговором и повлекли бы за собой судебное преследование.
Уважение к суверенитету — ну да… конечно, конечно…
Отсутствие у Глобального полицейского реальной силы — ну, может быть…
ПОЭЗИЯ
А вот и ещё одна классическая страшилка. Lebensraum. Нехватка жизненного пространства. Шесть с половиной миллиардов душ на планете. Много… А на полках книжных лавок хватает изданий, где квазинаучно доказывается, что численность населения по экологическим соображениям надо ограничить миллионами эдак двумястами. Книжки эти даже рекомендуют в так называемых университетах, где можно купить образование в рассрочку. То есть за незатруднительную плату и в краткий срок можно получить то, что при определённом желании можно принимать за диплом о том, что в нынешне время мультикультурного плюрализма стали называть «высшим образованием». (Очень забавно для страны, которой прошлое соприкосновение с любителями Lebensraum’а обошлось в сорок три миллиона жизней…)
Но вот обычные, повседневные наблюдения над российской действительностью (в России, а не мегалополисах) заставляют идею перенаселения отбросить. Пустые деревни, беспросветная густая чернота зимним утром по обе стороны дороги — в восьмидесятые такое можно было увидеть только из
