запасы энергии, я со вздохом принялась за дело. В конце концов, я сама промокла и продрогла, так что мне это требовалось не меньше, чем ей.
Я высушила волосы и одежду, удалила влагу из воздуха, добавив озоновой свежести и, к несчастью, опять закурчавив волосы. Черис, похоже, этого не заметила. Я включила обогреватель и направила на нее поток теплого воздуха, а потом еще и пристегнула ремнем безопасности. Все это без какой-либо реакции с ее стороны.
Взревел мотор, и я направила громыхающий «Мустанг» в объезд джипа. Фары высветили фигуры Льюиса и Кевина: оба выглядели изможденными, пришибленными и уж всяко не соперниками той чудовищной природной напасти, что надвигалась с моря. Льюис слегка помахал мне рукой, Кевин же удостоил прощального взгляда не меня, а Черис. Подребезжав на раздолбанном покрытии, машина выехала на ровный асфальт, и я погнала ее вперед, быстро и уверенно, хорошо ощущая дорогу, а кабриолет откликался на прикосновения с чуткостью страстного любовника.
Все-таки «Мустанг» — это мое!
—
Так ты, выходит, вроде как колдунья? — промолвила Черис.
—
Чего?
—
Ну, ты хотя бы добрая колдунья?
Уверенности в ее голосе вовсе не было.
—
Надеюсь, что-то вроде того, — со вздохом ответила я.
Она нервно кивнула:
—
Да, конечно.
Слова эти ничего не значили, да и взгляд ее был пустым. И испуганным. Я совсем забыла о том, каково это, когда все твои сложившиеся, устоявшиеся представления о жизни идут прахом, все переворачивается с ног на голову, наука, логика и порядок отбрасываются. Когда выясняется, что человек вовсе не пуп вселенной, а все вокруг вовсе не так просто и управляемо, как тебе казалось от рождения. Это ранит. Я знала, как это ранит.
—
Черис… — начала я. Мы совершили поворот, и фары выхватили из мрака буйную растительность… — То, что ты видела… ну, такое ведь не всю дорогу творится, понимаешь? Не то чтобы все, что тебе говорили о мире, неправда… Просто есть и другая правда, о которой ты еще не слышала.
Она пожала плечами.
—
Со мной все хорошо.
Это уж точно было неправдой, как и само ее движение, механическое, неживое.
—
А на студии ты работала, стало быть, так, ради забавы, да? А на самом деле…
—
Счета за меня никто оплачивать не собирался, — мягко ответила я. — Деньги всем позарез нужны, а спасение мира, знаешь ли, занятие вовсе не прибыльное. Ты бы удивилась, узнав, как мало платят за такого рода работенку.
Это вызвало у нее легкую улыбку.
—
Как раз не очень бы удивилась, — хмыкнула она. — Преступления всегда оплачиваются лучше, чем подвиги.
—
Это ты с экрана услышала?
—
Я это в книжке вычитала, — ответила она и прислонилась лбом к ветровому стеклу. — Черт возьми, я просто ошалела.
—
Любой бы ошалел. Расслабься, ладно? Если что, спрашивай. Я постараюсь ответить.
Помедлив секундочку, она махнула рукой в сторону собиравшегося над океаном, подобно миллионной, готовящейся к атаке армии, шторма и спросила:
—
Ты это можешь остановить?
—
Нет.
—
Просто «нет», и все?
—
Когда он такой сильный и свирепый — ага, просто «нет». Льюис, он, может быть…
—
Это который из них, старый или молодой?
—
Что?
—
Ну тот, старый, во фланелевой рубахе, или паренек в черном?
Я взглянула на нее с возмущением.
—
Старый? Да он мой ровесник!
—
Мечтать не вредно!
—
Старый… молодой… Льюис мой ровесник, а Кевин еще сопляк.
—
Сопляк не сопляк, а с меня глаз не сводил. Ну чего ты уставилась: я ведь не виновата, что мне двадцать два года, а тебе — нет.
Ох, черт, вот бы сейчас пересесть в свою машину.
Минут десять мы гнали в полном молчании, которое нарушила я, потому что держать это в себе уже не могла.
—
Я не старая.
—
Конечно, — согласилась она, вздохнула и откинулась на сиденье.
—
Заруби себе это на носу.
Я гнала «Мустанг» сквозь грозу, доведя скорость до ста тридцати миль в час.
Удивительно, но, видимо, потому, что Бог бережет детей и дураков, мы не погибли в автокатастрофе, и когда, уже сбросив скорость до шестидесяти и подстроившись под транспортный поток, миновали транспарант «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В ЛОДЕРДЕЙЛ», подал голос мой сотовый телефон. Я поднесла его к уху.
—
Имон?
—
Он самый. — Чарующий голос звучал спокойно и дружелюбно, как ни в чем не бывало. — Достала то, что я просил?
—
Да.
—
Отлично. Мне бы не хотелось, чтобы Сара страдала.
—
Она проснулась? Я хочу с ней поговорить.
—
Честно скажу, чего ты там хочешь, меня совершенно не волнует. А вот погода, вижу, испортилась не на шутку, и я хочу закончить все поскорее. Не вижу, знаешь ли, смысла умирать сегодня, да еще по столь нелепой причине, как каприз стихии.
Моя рука судорожно стиснула телефон, но я заставила себя расслабиться. Какой-то дедуля на антикварном автомобиле «Форд-Фиеста» съехал на мою полосу на скорости пятьдесят пять миль. Я, мгновенно оценив ближний поток, сместилась влево, чтобы пойти на обгон, обогнула громыхавший и пыхтевший, как брахиозавр, трактор-тягач и пристроилась за белым «Ламборджини», столь же нетерпеливым и любящим скорость, как и я.
—
Куда? — спросила я. Имон издал неприятный, с намеком на интимность смешок.
—
Ну, почему бы тебе не побывать у меня в гостях? Выпьем, отметим завершение нашего дельца. Может, и Сара к тому времени очухается достаточно,
Вы читаете Наступление бури
