весами. Как будто требовалось еще какое-то подтверждение тому, что он делал. Молодой Крейг был не слишком умным преступником. Он мог бы укрепить у дороги указательный знак с надписью: «Здесь продаются наркотики», настолько он оказался беспечным. Никогда не недооценивайте глупость преступника! Порой только она дает нам возможность продвинуться в Расследовании.
Я обернулся к Беррину, приложил палец к губам и жестом пригласил его заглянуть в окно. Беррин всмотрелся, потом отступил назад и широко улыбнулся.
– Просто неудобно отрывать его отдела, – прошептал он. ~ Бедняга так занят. Думаете постучать в окно?
Я покачал головой.
– Нет, он попытается сбежать или окажет сопротивление. Давай выложим ему все внезапно, в процессе разговора с ним.
Я шагнул вперед и громко постучал в дверь.
Как и следовало ожидать, он открыл нам не сразу. Наверняка второпях прятал порошок, опасаясь, что его могут увидеть. Я выждал несколько секунд, потом опять забарабанил в дверь. На этот раз я кивком велел Беррину заглянуть в окно. Макбрайд должен был увидеть именно Беррина, а не меня (я слишком похож на копа), но только после того, как успеет все подчистить. Тогда он скорее нас впустит.
Мы сделали все точно и вовремя. Я отошел в сторонку, а Беррин дружески помахал ему рукой и призывно улыбнулся, как уличный продавец, и мы услышали глухо донесшийся голос любезного хозяина:
– Какого черта вам надо?
По-прежнему улыбаясь, Беррин отошел от окна.
Через пару секунд дверь приоткрылась, в щель просунулась голова Макбрайда, который недовольно чертыхался, но мы уже держали наготове свои удостоверения. Он вытаращил глаза, и я поспешил заговорить, пока он не опомнился:
– Мистер Макбрайд? Мы приехали задать вам несколько вопросов в связи с убийством Шона Мэттьюза.
Он сразу испугался, что и стоило ожидать.
– Кого?
– Шона Мэттьюза. Полагаю, вы работали с ним несколько раз охранником в ночном клубе «Аркадия».
– Ах да! Шон! Верно.
– Мы можем войти? – вежливо спросил я и, распахнув дверь, уверенно перешагнул через порог.
Макбрайд пытался сохранять спокойствие, но без особого успеха.
– Послушайте, сейчас не очень подходящий момент.
– Это займет не больше пяти минут, – сказал Беррин, протискиваясь следом за мной.
– Но вы не можете вот так врываться в дом. У вас есть ордер?
Я улыбнулся и посмотрел ему прямо в глаза.
– А зачем? Разве вам есть что скрывать, мистер Макбрайд.
– Нет, конечно, нет!
– Так в чем же проблема?
– Просто я собирался выйти. Вы не могли бы заглянуть попозже?
Но последнее предложение он произнес совсем безнадежно, поэтому я понял, мы его поймали.
– Нам бы очень не понравилось, если бы пришлось возвращаться сюда позднее, мистер Макбрайд, – заметил я, – тогда мы задались бы вопросом, почему вы нас не впустили, и мы занялись бы вами более пристально.
– Ладно, ладно, ваша взяла.
Он отошел от двери и повел нас по узкому коридору в кухню, подальше от гостиной, в которой спрятал наркотики.
В кухне царил страшный беспорядок: целая гора немытых тарелок и чашек в раковине. Стол был грязный, в воздухе пахло прогорклым жиром. Макбрайд прислонился к столу, а мы остановились в середине кухни и смотрели на него.
– Ну что ж, задавайте свои вопросы, – предложил он, видимо, чувствуя себя здесь более спокойно.
Наверное, представлял, как потом расскажет своим приятелям, что едва не попался и до чего тупые эти копы, даже не догадывались, чем он занимался перед самым их приходом. Я решил проткнуть, так сказать, воздушный шар его самодовольства и сразу же взять быка за рога.
– Будем с вами откровенны, мистер Макбрайд. Ведется расследование убийства, поэтому нас интересует только информация, связанная с убийством, и больше ничего. Тот факт, что где-то в гостиной вы спрятали большое количество белого порошка, который скорее всего окажется наркотиком, и что хранение этого материала с целью распространения является преступлением, карающимся длительным сроком заключения, особенно для тех, у кого уже и без того достаточно длинный список судимостей… – Макбрайд смертельно побледнел и застыл, – в данный момент нас не очень волнует. Но если вы не ответите правдиво и честно на наши вопросы, тогда нас может сильно заинтересовать этот белый порошок и мы захотим выяснить, что он собой представляет. Вы нас ясно поняли?
Макбрайд задумался, словно взвешивая варианты. Его напряженные мускулы не обещали хорошего продолжения разговора, даже татуировка у него на руке заметно подрагивала.
– Вы можете рискнуть убежать, человек вы взрослый, глядишь, что и получится. Но в таком случае у нас будет дело о наркотиках, мы оформим ордер на ваш арест, и тогда ваше положение станет со сто крат хуже, чем если вы просто ответите на наши вопросы. Это понятно?
– Откуда мне знать, что вы все равно не прицепитесь ко мне с этим делом, даже если я о чем-то и скажу?
– Я уже объяснил вам почему. Давайте сделаем этот разговор более доходчивым. Для этого лучше подойдет ваша берлога с наркотиками.
Мистер Макбрайд что-то замямлил, но я его не слушал, а повернулся и вместе с Беррином направился в гостиную.
Мы с ним уселись на диван, и я жестом велел Макбрайду занять кресло напротив. Он подчинился с выражением отчаяния на лице оттого, что так глупо попался.
– Итак, – начал я. – Хорошо ли вы знали Шона Мэттьюза?
Он еще помолчал, продолжая обдумывать свое положение. Я небрежно заглянул за спинку дивана, куда он второпях спрятал миниатюрные весы, фасовочные пакетики, соду и белый порошок. Это на него подействовало.
– Ну хорошо.
Беррин сверился с записями в своем блокноте.
– Вы работали охранником на входе в «Аркадию» семнадцать раз за три месяца, предшествовавших смерти мистера Мэттьюза. Полагаю, в большинстве этих случаев он тоже там присутствовал, поскольку занимал пост старшего швейцара.
– Да, я хорошо его знал. Он был нормальным парнем. Правда, немного важничал, но это ничего.
– Он был главным наркодилером в клубе, так?
– Послушайте, я не хочу, чтобы все это было обращено против меня…
Я опять выразительно заглянул за спинку дивана на доказательства его преступной деятельности.
– Думаю, у вас нет выбора, мистер Макбрайд. Если только вы ничего не имеете против того, чтобы провести несколько дней за решеткой, гадая, зачем вы остались единственным человеком, который еще верит в устаревший кодекс чести, действующий в воровском сообществе.
– Ну ладно, будь по-вашему. Да, в клубе он был главным дилером. Он заправлял всем этажом.
– И как это происходило? – поинтересовался Беррин.
– Вообще-то все охранники были дилерами. Только не крупными, имейте в виду. Но нам разрешали продавать наркоту.
– Кто?
– Руководство клуба.
– То есть Рой Фаулер?
