— Ну, что там? — осведомился он.
— Плохо дело, сударь, плохо! Оиси там уже нет, а вместо него какая-то странная компания. Они прослышали, что мы здесь прячемся, и сейчас местный крестьянин ведет их сюда. Надо срочно уходить. При таком раскладе, сударь, драться бессмысленно.
— Да кто же это все-таки?
— Там у них заправляет какой-то бонза — ему палец в рот не клади!
— Бонза?! — переглянулись между собой Дэндзо и трое его подручных. — Уж не тот самый ли монах?..
Безо всякого сомнения, это был тот злокозненный монах, что встал у них на пути в Фукагаве, когда они гнались за Исукэ и Ясубэем и позорно проиграли в стычке.
— Ну же, живее! Они сейчас будут здесь! — торопил Дзиндзюро.
Однако Дэндзо и его люди, услышав, что к ним направляется тот самый монах, не спешили ретироваться.
— Ну, как решим? — проронил один из самураев.
— Хм, а сколько их там? — уточнил другой.
— С крестьянином вместе будет пятеро, — ответил Дзиндзюро. — Только вы это напрасно, господа. Лучше с ними не связываться.
— Нет, у нас есть особая причина, чтобы с ними разобраться. Ладно бы кто другой, а уж коли этот мерзавец-бонза сам сюда идет, мы остаемся! Так, что ли? — обратился Дэндзо к своим спутникам.
Возражений, похоже, ни у кого не было.
— Что ж, и нас четверо, и их тоже четверо, — бодро заметил кто-то.
— А все же, господа, куда умнее было бы убраться подобру-поздорову, — горячо увещевал Дзиндзюро, предвидя, чем может окончиться стычка. — Поверьте, тут расклад не в вашу пользу.
— Это кто же здесь мерзавец-бонза?! — послышался из темноты голос Мунина.
Все вздрогнули от неожиданности. Значит, они уже здесь! На опушке леса обрисовались темные силуэты. Один из самураев нервно усмехнулся.
— Осторожно! Смотрите под ноги! — крикнул кто-то из пришельцев.
Дэндзо с тремя приятелями отметили, что их противники держатся как-то слишком уж спокойно и самоуверенно. Однако призывы Дзиндзюро спасаться, пока не поздно, не встретили у них никакого отклика. Кто яростно развязывал ремешки, чтобы отбросить ножны, кто подтягивал повыше тесемками рукава кимоно, кто ощупывал шпенек-предохранитель на рукояти, готовясь выхватить меч. Никто из четверки не собирался отступать ни на шаг.
Один Дзиндзюро, видя, что уговоры не помогут, решил благоразумно удалиться поглубже в тень деревьев. В это время из кустов с хрустом и треском, словно морское чудище, черной тенью ступил на поляну Мунин. Люди Дэндзо приняли боевую стойку. Завидев эту картину, Мунин с воинственным видом оглянулся по сторонам и изрек:
— Тесновато здесь, негде развернуться. Нет ли местечка попросторнее?
— Отчего ж, можно найти! — задорно откликнулся Дэндзо.
Вслед за Мунином из лесной мглы показались его спутники — трое самураев и слуга с бородой веером.
— Сдается мне, вон в той стороне должен быть луг, — заметил Мунин, и слуга тотчас же отправился в указанном направлении.
Оба отряда стояли друг против друга в бездействии, являя собою довольно странное зрелище. Люди Дэндзо делали вид, что им все нипочем, но спутники Мунина демонстрировали настолько непоколебимое спокойствие, что это действовало угнетающе на противников, заставляло их поеживаться от неуверенности и с опаской коситься на врага.
Монах тем временем уселся на пень, поджав под себя одну ногу, и уставился на четверых самураев.
— Вы откуда явились? — спросил он.
— Сам скажи сначала, кто вы такие, — дерзко бросил Дэндзо.
— Разбойники мы… Промышляем в здешних краях — отсюда и до самой Ханэды, — вызывающе заявил Мунин. — Я атаман, а эти трое — моя охрана. Вот так-то!
— Брось дурака валять! — возразил Дэндзо. — Помнится, мы с тобой уже встречались в Фукагаве.
— Ну, да, точно, было дело. Сейчас-то я тебя по разговору признал и понял теперь, кем вы подосланы. Сами назоветесь, или как?
Четверо самураев сконфуженно молчали, а руки их невольно потянулись к рукоятям мечей.
— Погодите чуток! — нисколько не оробев, продолжал Мунин. — Сейчас мой слуга подыщет подходящее местечко. Если уж рубиться, то лучше не здесь. Оно и вольготней, и приятней будет. В стычке тоже ведь важно, чтобы настроение было соответствующее.
— Какой еще слуга, если сам хозяин разбойник? Кто ж тогда этот бородатый? — бросил Дэндзо, считая, что срезал собеседника.
Мунин, однако, ничего на это не ответил, а только ухмыльнулся:
— Не болтай попусту! Молод еще!
— Ага! Сказать-то нечего!
— Почему же? Он мне братом младшим доводится. Ну, по дому заодно работы всякие выполняет. Только он не то что старший братец — нравом ох как крут, так что с ним надо помягче да повежливей, а то не ровен час… Эх, молод ты еще!
Взбешенный до предела Дэндзо весь трясся от злости. Старый бонза за словом в карман не лез и говорил с таким невозмутимым и вальяжным видом, что не только Дэндзо, но и трое других самураев были всерьез озадачены. Чем больше они старались словесно уязвить старика, тем тот становился острее на язык и изощренней в выражениях. Донельзя расстроившись, они в конце концов вынуждены были умолкнуть, но на лицах у всех четверых было написано, что теперь-то уж они старикашке покажут!
— Ну, что уставились, будто сожрать хотите? — поддел Мунин. — Я вам, чай, не устрица на блюдце!
— Молчать! Молчать, ты!.. — взвился Дэндзо и медленно, будто его тянули веревкой, двинулся на Мунина.
— Что, прикажете за слова пошлину вам платить? — не унимался Мунин. — У нас в Эдо такого сроду не слыхивали. Небось, у вас там, на Севере, в Ёнэдзаве так заведено?
У всех четверых при упоминании о родовой вотчине Уэсуги грозно сверкнули глаза, и они разом встрепенулись с явным намерением ринуться на противника.
— Да погодите вы! — слегка пожав плечами, осадил их Мунин. — Вон уж и братец мой меньшой идет. Верно, нашел для нас подходящее местечко. Не торопитесь так. Чего суетиться-то зря?!
— Ну, как там? Есть? — обратился он к подошедшему слуге, не обращая особого внимания на приблизившихся почти вплотную четверых противников.
— Есть! — ответствовал верзила, плюхнувшись перед Мунином голыми коленками на землю.
— Вот ведь образцовый младший брат! — бросил Дэндзо, и все дружно захохотали.
К всеобщему удивлению, громче всех смеялся сам монах. Он хохотал громко и от души, отчего четверо противников, тоже покатываясь от хохота, только больше распалялись.
Слуга сказал, что неподалеку возле сторожки с водяным колесом на оросительном канале есть подходящая широкая площадка.
— Ну, пойдем посмотрим, — предложил Мунин, — понравится ли вам, господа хорошие.
Обе группы последовали за бородатым верзилой к площадке. Когда вышли из леса, стало светлее — с небес лилось холодное сияние звезд. Внизу, на поле, виднелась одинокая сторожка с колесом. Воды в эту пору было мало, канал пересох, так что ночью колесо не работало и шлюз был закрыт. Площадка была достаточно просторная, чтобы на ней могли скрестить мечи восемь-десять человек. Прохладная ночная роса холодила ноги. В холодном воздухе белел пар от дыхания. К утру роса, как видно, должна была замерзнуть и перейти в иней.
— Годится? — спросил Мунин.
