заставить Боуи одеться. Если он заболеет, можно считать, что сезон закончится, не успев начаться.
— Роуз Мэри, этот ряд слишком отклонился влево, — заметил Джон Хоукинз.
Рози передвинулась, посмотрела на вспаханную сзади землю, затем попыталась заглянуть вперед через спину Боуи. Плечи его дрожали под пристегнутыми к плугу кожаными постромками, на шее вздулись вены от напряжения. В лучах солнца казалось, что его блестевшее от пота тело смазано маслом.
— Ты опять слишком приблизился к засеянным рядам, — сказала Рози, удивляясь, что еще способна говорить внятно. Холодная пыль набилась в горло и ноздри. Горло пересохло, как выбеленная солнцем кость. Она отдала бы все на свете, лишь бы скинуть рубаху и забросить ее подальше. Пот ручьями струился по ее телу.
Боуи поправил кожаную упряжь на поясе и плечах, на минуту прикрыл глаза и уперся ногами в борозду.
— Я готов.
— Пошел.
Нажимая на рукоятки плута и стараясь ровно держать нож, Рози, спотыкаясь, двинулась следом. Ботинки застревали в свежевспаханной земле, пот застилал глаза. Это была мучительно тяжелая, однообразная и бесконечная работа.
Через час Джон Хоукинз крикнул, что у него кончились семена. Остановившись, они упали на землю там, где стояли. Прикрыв глаза рукой, Рози посмотрела на небо и прикинула, сколько времени осталось до наступления темноты.
— Рано уходить, — бросил Боуи. Стиснув зубы, он молча высвободился из упряжи и двинулся по полю в сторону кладовой, расположенной рядом с амбаром. Туда и обратно была миля ходьбы.
— Я могу принести семена, — мрачно объявил Джон Хоукинз.
— Мы это уже обсуждали, — отрезала Рози. — Бушель зерна весит шестьдесят фунтов. Ты старый человек, Джон Хоукинз. Я не хочу, чтобы ты повис у меня на шее, прежде чем мы соберем урожай.
Рози постоянно волновалась за него. Джон Хоукинз сетовал на то, что ему досталась самая легкая работа, но наклоняться целый день, перетаскивая бушель с семенами, и втыкать их по одному в землю было совсем не легко. Вечером старик не мог разогнуться, колени его сводило, а суставы трещали, когда он садился за стол ужинать.
Они сидели на земле, ощущая исходящий от нее холод, и ждали. На тополях у реки проклюнулись почки, и кое-где в прерии зазеленела трава, но весна явно запаздывала.
Вернувшись, Боуи положил мешок с семенами рядом с Джоном Хоукинзом и слегка коснулся его плеча. Он бросил взгляд на небо и, пройдя мимо Рози, нагнулся к постромкам.
— Не хочешь подсобить?
Помогая ему надеть упряжь, Рози оставляла на его мокром теле грязные следы. Струйка крови сочилась по спине Боуи там, где ремень ободрал кожу.
— Мне очень жаль! — пробормотала Рози. — Может, нам следовало взять Айвенго?
Глаза Боуи ожили и сверкнули на утомленном лице.
— Айвенго — единственная стоящая вещь, которая у тебя есть. Нельзя губить прекрасное животное, запрягая его в плуг!
Рози молча уставилась на него, чувствуя комок в горле. Сглотнув, она встала на свое место за рукоятками плуга.
Ряды вспаханной земли тянулись от ограды до ограды, акр за акром. Они потеряли день, когда повалил мокрый снег, что было хорошо для семян, но плохо для пахоты. Еще день пришлось ждать, пока снег растает и земля подсохнет. Затем их мучения возобновились.
Работая в поле, они отмеряли слова, как капли воды, ибо были слишком усталы и измученны, чтобы произнести лишний звук. Несмотря на отчаянные усилия Лодиши, все потеряли в весе, от них остались кожа да кости.
В конце дня, добравшись кое-как до дома, они без сил падали на кухонное крыльцо, изнуренные и отупевшие настолько, что не могли говорить.
Руки Рози напоминали сырое мясо, так же как спина и плечи Боуи. Он спал сидя и был не в состоянии вынести даже прикосновения простыней к израненной спине. Джон Хоукинз ел, согнувшись над низкой скамеечкой, — он не мог разогнуться. Рози хлебала свой суп прямо из миски: руки, покрытые кровавыми мозолями, уже не держали ни вилки, ни ложки. Бывали вечера, когда она не выпивала больше одного стакана виски.
Лодиша потчевала их весенним настоем и втирала в раны лечебный бальзам. Сразу после ужина они безропотно валились на свои постели, дрожа от утомления и с ужасом ожидая наступления следующего дня.
— Ой-е-ей, вы только посмотрите на это!
Рози выпустила рукоятки плуга, вытерла кровь с ладоней, потом пот, заливавший глаза, прищурилась и посмотрела вдаль через ровные ряды вспаханной земли.
Помощник шерифа Сэндс и два его закадычных дружка стояли на краю поля, прислонившись к столбам ограды и передавая друг другу бутылку. Рози, слишком отупевшая и усталая, не слышала приближения их лошадей.
— Я готов, — тихо сказал Боуи. — Берись за плуг.
— Сейчас. — Собравшись с силами, Рози крикнула: — Что вы хотите? Нечего вам здесь делать.
— Да вот слышал, что ты раздобыла себе тягловую лошадку… миссис Стоун. Хотел посмотреть на зверюгу собственными глазами, — ухмыльнулся Сэндс.
Его приятели загоготали.
— Выметайтесь отсюда! — Рози сжала кулаки, кляня себя, что оставила револьверы дома.
— По мне, так твой новый коняга больно тощий. А, парни? Может, пристрелить его, чтобы не мучился? — Сэндс нацелил свой «кольт» на Боуи, но, слегка повернув дуло, выстрелил ему под ноги. — Вот жалость, парни, промахнулся.
Капитан поправил упряжь на плечах.
— Давай, Рози. Если мы будем стоять, то никогда не закончим.
Рози задрожала от ярости.
— Но они же стреляют в тебя! Неужели тебе наплевать на то, что эти сукины дети заявились сюда посмеяться?
— Нет.
— Эй, Стоун! Эй, трус! Как тебе в шкуре лошади? — Сэндс ткнул под бок одного из своих дружков и заржал. — А твоя старушка и в постели тебя объезжает? — Его приятели зашлись от хохота, согнувшись пополам и хлопая себя по ляжкам.
— Катись к дьяволу, Сэндс! — заорала Рози.
— Шевелись, парень! А ржать ты умеешь? — Сэндс снова выстрелил в землю в нескольких футах от ботинок Боуи.
— Ладно, Сэндс. Повеселился и будет. Убирайся с моей земли!
— А если не уберусь… миссис Стоун? Натравите на нас своего доходягу? — Приятели Сэндса гикали и визжали, утирая выступившие от смеха слезы.
Боуи уперся ногами в землю и наклонился вперед.
— Давай, Рози. Скоро ужин. Нужно закончить этот ряд.
Побелев от злости и стараясь не обращать внимания на насмешливые выкрики и взрывы хохота, Рози ухватилась за рукоятки плуга и уставилась в напряженную спину Боуи, по которой стекала струйка крови. Она больше не смотрела на Сэндса и его приятелей, поэтому заметила, что те исчезли, лишь когда дневные труды закончились и они побрели через поля к дому.
Они сидели на крыльце, набираясь сил перед тем, как вымыться и войти в дом. Наконец, отдышавшись и снова обретя способность думать, Рози повернулась к Стоуну. Он сидел рядом на ступеньке, свесив голову на руки.
— Скажи мне честно, как на духу: тебя действительно не волнует, когда над тобой насмехаются?
Боуи поднял голову и устремил взор в сумеречные поля.
— Не могу поверить, что ты рассчитывала справиться с этим одна. Господи Иисусе!
