направлению к входу в пещеру дракона.
«Я заберу топор из холодеющих мёртвых рук коротышки, — подумал Угрек. — А затем обглодаю его пальцы».
Йохан заметил, что сражение проходит в строгом равновесии. За зеленокожими было преимущество в численности, а их странное оружие и тактика сделали своё дело. Те сумасшедшие одурманенные фанатики с шарами оставляли за собой кровавый след разрушения, пока не свалились от изнеможения или не запутались в своих же цепях. Летуны убили не одного лишь отважного всадника. Было удивительно наблюдать очевидную силу и свирепость орков. Он видел, что одного из орков буквально пришлось разрубить на части, чтобы тот перестал сражаться. Казалось, они не столь чувствительны к боли, как люди.
С другой стороны, люди были дисциплинированнее. Им в основном удалось сохранить построение и удержать возвышенную позицию. Арбалетчики наносили тяжёлый урон защищённым лёгкими доспехами оркам и гоблинам. Они завалили даже нескольких внушающих ужас паучьих наездников. Если бы только у них было несколько пушек или даже одна из тех органных пушек. Или эскадрон тяжёлой кавалерии. Они смогли бы одной атакой смять ряды орков. «С тем же успехом можно пожелать, чтобы появился Сигмар с войском почивших праведников, — подумал Йохан. — Среди нас нет ни одного рыцаря. Остаётся побеждать лишь тем, что имеется».
Гатц не был уверен, что это достижимо. По крайней мере, часть орков отвлеклась, попытавшись разобраться с гномами в пещере. И, похоже, предводитель орков, великий Угрек собственной персоной, пытается пробиться туда. Йохан решил, что ему не хочется дожидаться прибытия Живодёра. Даже за всё золото драконьих закромов.
Феликс зарубил последнего орка. Он тяжело дышал, пропитавшая его одежду вода смешалась с кровью. Часть которой была его собственной. Он пристально осмотрел вход в пещеру. Повсюду лежали мёртвые орки. Готрек и Снорри, как обычно, выполнили свою кровавую работу. Вместе они разделались, по меньшей мере, с десятком зеленокожих. Как свидетельство смертоносности магии Макса, дымились останки ещё пятерых. Ещё трое лежали с торчащими в груди стрелами. Сам Феликс разобрался с тремя. По его подсчётам, остальные убили около дюжины.
Они тоже понесли потери. Был мёртв Станда, голову которому раскроил орочий ятаган. Опасную рану получил Бьорни. Феликс наблюдал, как Макс пробормотал какое–то излечивающее заклинание, сращивающее плоть, а затем перевязал рану лоскутом, оторванным от своего плаща. Потеряв много крови, Бьорни выглядел бледным, словно покойник. Ульрика и Олег прохаживались между тел, собирая стрелы в свои колчаны.
«Около тридцати мёртвых орков, — подсчитал Феликс. — Маловато будет». Снаружи сотни зеленокожих и почти столько же отчаянных людей, кои, вне всяких сомнений, жаждут урвать свою долю драконьего сокровища. Возможно, вот в чём решение. Возможно, следует предложить людям разделить сокровища в обмен на их содействие. «Хороша мысль, — подумал Феликс. — Теперь остаётся лишь сообщить об этом предводителю людей. А затем ожидать неминуемого предательства, если доведётся пережить сражение».
Позади послышались шаги. Феликс увидел, как из коридора выходят Малакай и Улли. Инженер чуть ли не пополам согнулся. В одной руке он держал чёрную бомбу. И сыпал из неё на землю порошок. Феликс понимал, что делает инженер. Искра подожжёт этот порошок. Порошок выступит в роли фитиля. Фитиль вызовет взрыв той взрывчатки, что они оставили позади.
— Готово, — доложил Малакай. — Порох заложен. Колы буде заметно, шо орки берут над нами верх, я запалю це порошок и разом подорву идущий вниз туннель. Тогда побачим, як вони доберутся до драконьих сокровищ, колы на ци целиком обрушится гора.
Феликс вздрогнул. Он надеялся, что до этого дело не дойдёт. Ведь если дойдёт, то сие будет означать, что он и Ульрика погибнут вместе с остальными. Не слишком обнадёживающая мысль. Феликс приблизился к женщине. Настало время поговорить.
Угрек зарубил очередного человека, врезал одному из собственных телохранителей, который случайно натолкнулся на него, и продолжил прорубаться вверх по склону холма. С его могучего клинка стекала кровь. Топор тоже был измазан запёкшейся кровью. Предводитель выкрикивал приказы и подбадривал своих последователей, не сомневаясь в победе. Воодушевлённые его присутствием, парни бились с удвоенной яростью, дюжинами сражая розовокожих. Угрек почуял аромат победы.
Йохан скрылся за скалой. Шальная стрела прошла слишком близко, угрожая его жизни, а в данный момент он не собирался подвергать свою жизнь опасности. Он огляделся и, к своему удивлению, заметил пролетающего над головой мелкого гоблина с каким–то отрешённым взглядом. Руки гоблина переходили в некое подобие искусственных крыльев, похожих на крылья летучей мыши. На голове у него был остроконечный шлем. Йохан мог поклясться, что тот кричал: «Иээээххх!».
«Это безумие, — подумал Гатц. — Безумны орки, безумны гоблины, безумны его товарищи, да и сам он безумен, раз стоит тут вместо того, чтобы сбежать». К сожалению, Гатц находил сие зрелище ужасно завораживающим.
Почти у входа в долину, стремясь добраться до людей, сцепились друг с другом два отряда орков. И теперь они сражались между собой с той же дикой яростью, которую желали выместить на своих врагах– людях. «Возможно, они из разных племён или кланов», — заключил Йохан. Или всё–таки верны слышанные им слухи о том, что когда орка охватывает пыл битвы, тому уже неважно, с кем сражаться?
На поле битвы произошли перемены. Гатц ощутил действие скрытых энергий. У него дыбом встали волосы. Что–то притянуло его взгляд к гоблину–шаману, как железные опилки притягивает магнитом.
Накидка шамана развевалась позади него. Паук шамана встал на дыбы, словно в приветствии подняв свои четыре передних лапы. Глаза гоблина ярко светились жёлтым огнём. Водоворот зелёного света мерцал на конце его посоха. С верхушки посоха срывались полосы зеленоватой энергии. Когда магическая энергия касалась орка или гоблина, их глаза разгорались красным светом, подобно крупным канатам вздувались мышцы, из ртов выступала пена, и они бились с яростью берсерков. Везде, где происходило подобное, ход сражения начинал складываться не в пользу людей.
«Возможно, сверхъестественные силы шамана способны переломить ход битвы», — подумал Йохан.
— На поле битвы применена магия, — заметил Макс. — Полагаю, шаман воззвал к силе орочьих богов.
— Я бы хотел, чтобы боги помогали и нам, — пробормотал Феликс, осматривая прореху в своей кольчуге и болезненный разрез в боку, который залечивал волшебник. Когда тела Феликса касался исходящий из руки мага золотистый свет, в том месте сперва становилось очень горячо, а затем пробирал холодный озноб. Вся сила воли Феликса уходила на то, чтобы не закричать. Через некоторое время холод отпустил, растворившись в ноющей боли. Опустив глаза, Феликс увидел, что куски кожи, рассечённой ятаганом орка, срослись вместе. Он всё ещё помнил резкую боль и ухмылку удовлетворения на лице орка, который рубанул по нему. Феликс повернулся недостаточно быстро, чтобы успеть отразить удар. Его собственный выпад обезглавил нападающего орка. Феликсу доставило явное удовольствие осознание того, что он сразил негодяя, который, как он полагал, убил его самого. Это чудо, что Феликс не был убит. Ему удалось продолжить бой, пока зеленокожие не были отброшены, и Макс не смог его подлечить.
— Боги даровали нам мужество, чтобы выстоять, человечий отпрыск, и оружие, чтобы разить наших врагов. Разве нам нужно что–то ещё? — произнёс Готрек.
— Армия рыцарей–храмовников Сигмара пришлась бы кстати, — заметил Феликс. — Я предпочитаю, чтобы помощь моего божества выражалась в материальной форме.
Готрек еле слышно хмыкнул и снова обратил внимание на вход в пещеру. С краю стоял Снорри, уставившись вниз.
— Славный будет бой, — произнёс он. — Приближаются здоровенные орки и шаман на пауке. Паук — для Снорри.
— Можешь забирать его, — согласился Готрек. — Предводитель — мой.
Бьорни потряс головой.
— Слыхал я где–то, что самки пауков съедают своих партнёров во время спаривания. Встречались мне и некоторые женщины, которые поступали точно так же.
