Наблюдая за французами. Скрытые правила поведения

вам тогда дело до того, нравитесь вы ему или нет? Главное, чтобы он видел в вас достойного противника, а не партнера по petanque.

Если вы это твердо усвоите, тогда вас ничто не собьет при прохождении трех уровней этой французской игры в обслуживание.

Первый уровень

ИГНОРИРУЙТЕ ПОСЕТИТЕЛЯ

Наиболее запоминающийся случай произошел со мной, когда я попытался заказать чашку кофе в одном модном заведении возле Центра Помпиду. Внутри помещение было отделано Филиппом Старком[296], и цены были здесь таковы, что, видно, за их счет пытались окупить расходы на интерьер. Круглые металлические столики были приварены к полу (это должно было навести на мысль, что в посетителях тут видят потенциальных похитителей предметов мебели). Народу было немного, на полуэтаже занято всего лишь три столика. Я, усевшись в стальное кресло, стал ожидать, когда меня обслужат. Действительно, минут через десять наверх взбежал официант, очень высокий, похожий на манекенщика малый в черном костюме. Как всегда следует делать при встрече с французским официантом, я взглянул ему прямо в глаза. Опыт подсказывает, после этого он примет заказ. Однако в тот раз парень, хоть и встретился со мной взглядом, тут же надулся, будто я был фотографом из «Vogue», снимающим его во время прохождения по помосту, и повернулся ко мне спиной. Приняв заказы у посетителей, сидевших за другими столиками, он резво пробежал мимо меня и, стараясь на сей раз не смотреть в мою сторону, спустился вниз.

«Что же я сделал не так? — задал я себе вопрос. — Неужели забыл, что надел плащ-невидимку?»

На самом деле я допустил две промашки.

Во-первых, замешкался на ту тысячную долю секунды, когда мне удалось привлечь к себе его внимание. Я позволил ему окинуть себя испепеляющим взглядом. Мне следовало сказать «Bonjour, un cafe, s’il vous plait»[297] в то мгновение, когда он посмотрел на меня, но еще не успел надуться.

Во-вторых, я, видимо, оказался не на той стороне границы. Я сидел не за «его» столиком. Если дело в этом, куда в таком случае подевался второй официант (грохнулся с подиума, что ли?), ибо больше никто и не пытался обслужить полуэтаж. А от моего официанта, разумеется, не стоило требовать никаких объяснений.

Ну да ладно. Такое случается как с парижанами, так и с приезжими. Порой в этих модных забегаловках ничего не поймешь. Да и не стоит. Единственный выход — это рассмеяться и уйти. В Париже полно кафе, где вас обслужат.

Данный пример конечно же крайность. Гораздо чаще вам придется дожидаться, пока продавщицы перемоют кости своему начальству. В этом случае, если вам действительно необходима та вещь, которую здесь продают, следует вмешаться в разговор, весело, но настойчиво сказав bonjour, что в переводе с французского означает: «Вы собираетесь меня обслужить, а?»

Главное — не раздражаться. И это становится особенно важно, когда вы добираетесь до…

Второй уровень

ПРОСТО СКАЖИТЕ «NON»

Когда во Франции девушка говорит «нет», она часто подразумевает «да». Как, в сущности, и парень. Нет, я не утверждаю, будто они жаждут быть изнасилованными. Хотя иногда хорошее обслуживание доставляет почти такое же удовлетворение, как и несогласованный секс.

Вот принцип действия французского правила «„нет“ равняется „да“».

Я осматривал в Реймсе винные погреба, и мне не хотелось уезжать из этого города, не побывав в Поммерской винодельне, самой замечательной из них. Однако дело происходило в воскресный полдень, а мой поезд уходил в пять часов вечера, да и экскурсию я еще не заказал.

Я позвонил в Поммери и осведомился, когда начнется следующая экскурсия.

— О, на экскурсии до четырех сорока пяти все билеты уже раскуплены, — сообщила мне сотрудница.

— Что, у вас действительно не осталось ни одного места?

— Нет, извините. У нас все забронировано.

Будь на моем месте нерешительный человек, после этих слов он, вероятно, повесил бы трубку и оставил бедную женщину в покое. Однако я уже стреляный воробей.

— Мой поезд отправляется в пять, — сказал я, — так что в четыре сорок пять будет слишком поздно.

— Хорошо, — ответила сотрудница, — два тридцать подойдет?

— Великолепно, — произнес я и сделал заказ.

Не было никакого смысла вступать в абстрактный, резонерский разговор и требовать у нее отчета, почему она не сразу предложила мне билет на экскурсию в два тридцать. Я получил то, что хотел, а как — кому какое дело?

Относительно недавно со мной произошел еще один подобный случай, и я на сей раз, должно быть, лучше усвоил правила игры, поскольку результат был еще более потрясающим.

Я возвращался из Ланьона в Париж, впервые воспользовавшись местным поездом и затем пересев в Сен-Бриёке на TGV. Было 6 февраля.

В Ланьоне я пробил свой билет на composteur [298] и сел на местный поезд. Когда я садился, кондуктор, controleur, сказал мне, что на моем билете неверно указана дата: 10 февраля вместо шестое. Это была не моя вина, так как, покупая билет, я сказал кассиру на лионском вокзале, что хочу вернуться в понедельник, а он поставил не то число. Впрочем, controleur это было доказывать бесполезно, поскольку он заявил мне, что я виноват в том, что не проверил дату на билете. Вполне резонное, по-моему, замечание.

— На этом поезде к вам придираться не станут, так как здесь места заранее не продают, однако вам придется поменять билет, прежде чем вы пересядете на TGV: там только бронированные места. Сделать это можно на станции в Сен-Бриёке, — посоветовал он, нисколько не задумываясь над тем, что на то, чтобы найти билетную кассу, отстоять очередь, получить сдачу и успеть запрыгнуть на свой поезд, у меня будет всего пятнадцать минут.

Когда поезд подошел к Сен-Бриёку, я первым спрыгнул на перрон, тотчас бросился к кассе, где в очереди стояли три или четыре человека, причем она была огорожена барьерами, и поэтому кучи-малы, которую здесь можно было наблюдать еще пару лет назад, не оказалось. Это меня весьма обнадежило.

Когда подошла моя очередь (оставалось еще десять минут), я обратился к кассирше, моложавой женщине, которая, видимо, умела ладить с окружающими и не собиралась никому доказывать, какое наш мир жестокое место. Что было большим облегчением.

— Bonjour, — весело, как обычно, поздоровался я.

— Bonjour, — ответила она с некоторым недоверием, внушенным ей моей доброжелательностью.

Итак, воспользовавшись примером из первой главы (тогда еще не написанной) настоящей книги, я взвалил всю вину на себя.

— Я ошибся, когда брал билет. Мне дали билет на dix fevrier[299] вместо six fevrier[300] , — сказал я и вручил билет ей. Она просмотрела — крайне, на мой взгляд, медленно — все данные на нем: время прибытия и отбытия местного поезда и TGV, номер купе и места, а также неправильную дату.

— Я не имею права поменять вам билет, поскольку вы уже проделали по нему часть пути, — наконец произнесла она.

— Но ведь на TGV мне только предстоит сесть.

— Да, но вы прокомпостировали билет. Я не могу поменять его на другой.

Это был, как я сознавал, moment critique[301] . Женщина поджала губы и положила билет перед собой, словно не будучи в силах дольше держать его