прихожей он остановился с озадаченным видом. Будто в чужом доме.
— Как будет лучше? — спросила Фрэн. — Хотите побыть один?
— Нет! — отрывисто произнес он. — Давайте поговорим о Кэтрин. Если вы в силах. — Он повернулся к ней: — Полиция сказала, это вы ее нашли.
— Да.
Она затаила дыхание от ужаса — сейчас он спросит, как Кэтрин выглядела. Но Юэн посмотрел на нее пристально и отвел взгляд. Только теперь Фрэн заметила, что ее трясет.
Он провел ее дальше, в глубь дома — они оказались в небольшой комнате, куда в прошлый раз Фрэн не заглядывала. Темно-красные стены, два рекламных плаката артхаусных фильмов. Напротив входа — стол с телевизором, DVD-проигрывателем и стойкой с дисками. У стены — небольшой диван, похоже, раскладной. На диване — раскрытая книжка в мягкой обложке, страницами вниз. Сборник поэзии Роберта Фроста. Фрэн подумала, что это из школьной программы.
— Вот сюда Кэтрин и приводила друзей, — сказал Юэн. — Она свое личное пространство берегла, спальня — только ее комната. Полиция здесь уже побывала — они брали у меня ключ. Да уж, Кэтрин не понравилось бы, что в ее вещах рылись. — Он огляделся. — Обычно в комнате не так чисто. Но как раз вчера миссис Джеймисон приходила убраться.
— Полиция уже что-то выяснила?
— Мне они ничего не сказали, только что кто-нибудь постоянно будет меня информировать. Но похоже, пока не прибудет команда из Инвернесса, говорить не о чем.
— Кто к вам приходил?
— Перес, из местных. Он за главного, пока не приедет эта команда. — Юэн помолчал. — Он-то вполне тактичный, но стал задавать такие вопросы, что я вдруг понял, как мало внимания уделял Кэтрин. Весь в себе был. Жалел себя. Какое разрушительное чувство. А теперь ничего уже не исправить. Наверняка инспектор подумал, что я никудышный отец, что мне было все равно.
Фрэн и хотела бы возразить, мол, это не так — он отличный отец. Но Юэн почувствовал бы неискренность.
— Уверена, Кэтрин все понимала, — сказала она.
— Он интересовался ее друзьями. Был ли у нее парень? Про Салли я, конечно, в курсе. Они познакомились сразу, как только мы приехали. Но Кэтрин общалась и с другими, а я даже имен назвать не могу. Разве что это мои ученики. Иногда Кэтрин приводила домой молодых людей, но я никогда не спрашивал, нравится ли ей кто из них. Даже не знаю, где она была ночью перед гибелью. Мне и в голову не приходило беспокоиться за нее. Это ведь Шетланды. Здесь тихо, спокойно. Все друг друга знают. Самая страшная уголовщина — пьяный дебош в Леруике в какую-нибудь пятницу. Думал, что все еще успею. Вот только научусь жить без Лиз и тогда узнаю дочь поближе.
Голос Юэна был по-прежнему ровным, спокойным. Фрэн подумала, что он все никак не поверит. Пытается убедить себя. Ему нутром нужно понять, что Кэтрин умерла.
— У вас есть что-нибудь выпить? — Фрэн не могла выносить напряжение дольше.
— Да, в кухне. Вино, пиво в холодильнике. Виски в буфете.
— Что вы будете?
Он сосредоточенно обдумывал выбор.
— Наверно, вино. Красное. Да, пожалуй. Оно тоже в буфете.
Но за бутылкой не пошел. Видимо, был не в состоянии и пошевелиться.
В кухне Фрэн собрала поднос. Два бокала. Открытая бутылка вина. Тарелка с оркнейским чеддером, найденным в холодильнике, жестяная коробка с овсяным печеньем, два голубых блюдца. Она вдруг поняла, что весь день не ела и проголодалась.
Вернувшись, Фрэн застала Юэна в прежней позе. Не желая пристраиваться на тесный диванчик рядом с ним, она села возле низенького столика прямо на пол. Налила ему вино. Предложила сыр, но от сыра он отказался.
Чтобы прервать молчание, Фрэн, вспомнив, что он хотел поговорить о Кэтрин, спросила:
— Что полиция думает о времени убийства?
— Я уже сказал вам — ничего не знаю.
Сообразив, что, кажется, нагрубил, он спохватился:
— Извините. Вы тут ни при чем. Непростительно это. Кругом я виноват.
Он повертел бокал за ножку.
— Вчера вечером я Кэтрин не видел. Я два дня ее не видел. Хотя в этом не было ничего такого. Сами знаете, как здесь с общественным транспортом — туго. Вчера я вернулся домой поздно, весь день проторчал в школе. И это при том, что учеба началась только сегодня.
Он поднял голову и посмотрел на Фрэн:
— У нас было учительское собрание. А после все решили посидеть в ресторане. Я впервые куда-то выбрался. Конечно, меня приглашали и раньше, но я находил способ отвертеться. В этот раз я не мог отказаться. Получилось, что ужин — вроде как продолжение собрания. Командный дух. Ну вы знаете, как это, да?
Фрэн коротко кивнула. Юэн разговорился, и она не хотела его прерывать.
— Мы пили кофе, общая беседа — приятный вечер. Правда, осознал я это уже потом, когда вернулся домой. Кэтрин оставила утром сообщение на автоответчике: «Не волнуйся, если не застанешь дома — заночую у друзей. Люблю, целую, Кэтрин». — Он помолчал, казнясь. — Прошлой ночью она тоже была на вечеринке. Я вернулся из Леруика, ее не было, и я решил, что она снова осталась у друзей, а утром прямо от них пойдет в школу.
— А у кого она оставалась?
— Не знаю. Я никогда не спрашивал. — Юэн уставился в бокал с вином. — Впрочем, теперь это не имеет значения — известно, что Кэтрин вернулась домой к обеду. Полицейский сказал. Ее видели в автобусе, видел тот старик, что живет на Взгорке.
«А еще я, — подумала Фрэн. — Я видела их вместе».
Юэн тем временем продолжал:
— Полиция считает, убийство произошло недалеко от того места. Но посмотреть на нее до сих пор не позволяют. И это невыносимо.
— Полиция что-нибудь говорила о старике?
— Ничего. А что?
Фрэн недолго колебалась. Так или иначе, слухи все равно дойдут. Уж лучше он узнает от нее.
— Сегодня я забирала Кэсси из школы и слышала, что болтают родители. Несколько лет назад пропала девочка. Ее звали Катриона Брюс, она жила в вашем доме. В ее исчезновении подозревали старика, Магнуса Тейта. Так вот, ходят слухи, что это он убил Кэтрин.
Юэн не шелохнулся, он будто застыл.
— Неважно, кто ее убил, — наконец сказал он. — Пока неважно. По крайней мере, для меня. Потом — да, но не сейчас. Она мертва, и ничего уже не поправить.
Он потянулся за бутылкой, налил себе. Фрэн вспомнила, как Юэн разрыдался, когда говорил о жене, и поразилась его выдержке. Она подумала, что наверняка он убит горем. И то, что дочь для него якобы ничего не значит, неправда. Интересно, был ли он так же спокоен, когда с ним говорила полиция? И что обо всем этом думает следователь?
Немного погодя Фрэн сказала, что возвращается домой. Юэн не уговаривал ее остаться. Но, когда она встала, поднял голову:
— Вы дойдете одна? Может, я вас провожу?
— Да ну, что вы, — не согласилась она. — Что может случиться? Повсюду полиция.
Так оно и оказалось. Как только Фрэн вышла на дорогу, услышала отдаленное тарахтение работающего генератора, а когда подошла к Взгорку, увидела, что место преступления освещает большая дуговая лампа. Фрэн поравнялась со стоявшим у ворот констеблем, и тот кивнул ей.
