посмотрел на Переса. Линзы очков делали его глаза неестественно большими, казалось, он глядит в упор. — И вот этому нет оправдания.
Только теперь он аккуратно поставил чашку на стол и пошел с Пересом к выходу.
Перес сидел в машине и размышлял о словах Юэна, когда зазвонил телефон — Сэнди Уилсон из диспетчерской.
— Звонила женщина, ну, та самая… Которая тело нашла.
«Женщина? Это Фрэн Хантер? Интересно, с какого момента их начинают называть просто „женщинами“?»
— И что она сказала?
— Ничего. С парнем из Инвернесса, который отвечал на звонки, говорить не стала. Заявила, что ей нужны вы.
Сдавленный смешок Сэнди Перес оставил без внимания — наверняка тот не имел в виду ничего обидного.
— Когда она звонила?
— Минут десять назад. Сказала, что будет дома весь вечер.
— Я сейчас как раз во Врансуике. По пути домой заеду к ней.
Перес постучал в дверь тихонько, на случай, если девочка уже спит. Но та не спала — сидела за столом в пижаме и тапочках, как он себе и представлял. Пила горячий шоколад — на верхней губе красовались коричневые усы. Фрэн, прежде чем отпереть, выглянула в окно; наверняка сейчас все местные так поступают. Ему вспомнился отрывок из Джона Донна, который они читали в школе. Смерть одного человека задела их всех, мир стал иным. Как знать, может, так и надо. Их-то с чего должно обойти стороной? Чем они лучше других?
— Быстро вы, — сказала Фрэн. — Надеюсь, я не заставила вас мчаться сломя голову. Может, это не так и важно… Вы не подождете минутку — я только Кэсси уложу?
Перес сел в большое кресло, то самое, в котором представлял себе Фрэн. Она принесла ему бокал красного вина, от которого ему вообще-то следовало отказаться, и кусок пирога с сыром и шпинатом.
— Вряд ли вы успели поесть, — сказала она по-простому, без церемоний.
До Переса доносились голоса матери и дочери: сначала из ванной, потом он услышал забавную песенку про лисицу, которая пошла по водицу, затем сказку, слов которой уже не разобрал — так тихо Фрэн читала.
— Простите, что задержала. — Она вдруг оказалась рядом, наливая себе бокал вина. Перес понял, что успел задремать.
— У вас есть для меня какая-то информация?
Перес встал, уступая место, но Фрэн мотнула головой, отказываясь, и опустилась прямо на пол. Лица ее он не видел — она отвернулась, глядя на огонь в камине.
— Может, это и не имеет значения. Может, вы уже знаете.
— И все же расскажите.
— Прошлую ночь Кэсси оставалась у отца. И сегодня днем, когда я поехала за ней… — Фрэн в нерешительности замолчала. — Короче, я знаю, откуда Кэтрин возвращалась, когда я увидела ее сходящей с автобуса вместе с Магнусом Тейтом, — Дункан рассказал.
— Правда? Насколько мне известно, он нам не звонил, — как бы невзначай заметил Перес.
— Он и не собирался. Ехать в Леруик, давать показания? Эта морока не для него. Он вечно занят, вечно торопится.
— Мы еще не успели дать объявление ни в газетах, ни по радио. Планируется большая пресс- конференция, но это будет только завтра. Организационные вопросы отнимают уйму времени.
— Кэтрин была у него в Хо. На одной из тех самых вечеринок, куда может прийти любой. Где половина Шетландов успела побывать. Уверена, вы легко найдете свидетелей.
Перес и сам бывал на знаменитых вечеринках Дункана. Никаких объявлений о них нигде не печаталось, никаких приглашений для входа не требовалось. О дне и времени узнавали со слов других: «Слыхал, сегодня у Дункана собираются». Начиналось все поздно вечером. Когда городские бары закрываются, берешь такси или подсаживаешься к самому трезвому из приятелей и едешь в Хо. На каждой вечеринке гостей ждал сюрприз. Дункан часто приглашал местных музыкантов. Ему нравилось поддерживать талантливую молодежь. Так он говорил, хотя Перес не представлял, что эти парни со скрипками и гитарами выносили с вечеринки кроме похмелья и сознания, что потерлись спинами с какой- нибудь знаменитостью. Когда пускали по кругу бутылку виски «Хайленд-парк», соседом-собутыльником вполне могла оказаться какая-нибудь звездочка второго плана — актер на отдыхе, политик, приехавший на конференцию, режиссер второстепенных фильмов, продюсер, известный очень узкому кругу. Дункану нравилось возиться с богемой. Может, это молодых людей и привлекало. Гости Дункана по-разному одевались, разными вещами увлекались. Это вам не танцульки в сельском клубе.
— Дункан помнит, с кем она приходила?
— Вряд ли он заметил. В тот раз напился больше обычного — поссорился с Селией.
Селия Избистер, мать Роберта. Вот как бывает на Шетландах. Подчас люди были связаны личными и такими непростыми отношениями, однако не стоило в любом совпадении усматривать зловещий знак, во всем искать тайный смысл.
— А был ли на вечеринке Роберт?
— Не знаю, о нем речь не заходила. Но вообще этот Роберт часто у него ошивается. — В голосе зазвучали холодные, даже враждебные нотки.
— Недолюбливаете парня?
— Избалованный богатый сынок. Хотя вряд ли это его вина, понятно.
— Ну, он уже не ребенок.
— А ведет себя как маленький. — Фрэн обернулась к Пересу, слегка задев плечом его колено. — Впрочем, вы меня не слушайте. Не могу я говорить об этой семейке спокойно. Мать Роберта разрушила мой брак. Или, если хотите, Дункан постарался. Но в любом случае она не осталась в стороне. Только, похоже, ей уже надоело. Вот она его и бросила, вернулась к своему Майклу окончательно и бесповоротно. Ничего не скажешь, удобно, особенно перед праздником. Будет поддерживать мужа, позировать рядом с ним перед объективами камер. Все будут ими восхищаться: ах, какая дружная семья! И только Дункан снова останется ни с чем. Бедный сиротка Дункан.
У Переса вдруг мелькнула мысль, что она пьет уже не первый бокал.
— А Кэтрин упоминала его имя?
— Роберта? Нет.
— А Дункана?
— Нет. Впрочем, вряд ли она стала бы. Кэтрин наверняка знала, что он мой бывший. Не могла не слышать. Но вы ведь не подозреваете Дункана в интрижке с Кэтрин? Она же была еще ребенком.
Однако Перес заметил, что на самом деле Фрэн в этом вовсе не уверена. Похоже, подобные мысли уже посещали ее.
— А что еще вам известно о той вечеринке? Дункан упоминал кого-либо из гостей?
— Нет. Боюсь, после ссоры с Селией он был сам не свой. И войди к нему хоть Дэвид и Виктория Бекхэм, он не заметил бы.
Перес нехотя поднялся с кресла. При других обстоятельствах он бы с удовольствием распил с ней бутылку, куда-нибудь пригласил. Может, в киноклуб. Ей должно понравиться — судя по всему, она не чужда искусств. А через неделю наверняка признался бы в любви. Так думал Перес, хорошо зная себя. А ну как она замешана в убийстве? И он не вправе даже чмокнуть ее в щеку на прощанье.
Глава двадцать первая
Выпрямившись в кресле, Магнус прислушался. Потому что увидеть, что творится за окном, не мог — он сам так устроил. С утра в окно то и дело заглядывали, вот и не выдержал.
