сослуживцам рассказывать не стал: они и так считали, что у него с мозгами проблемы. Но не мог Перес обречь птицу на голодную смерть, как не мог и размозжить ей голову об стену. Он снова сосредоточился на покупках, перечисленных в магазинном чеке.
— Так вот, в холодильнике у него лежали эти самые сосиски и пирог, в буфете — банка фасоли. Еще одну, пустую, я нашел в мусорном ведре…
— Понял, понял, — перебил его Тейлор. — Значит, это чек Магнуса. — И наконец положил чек на стол.
Переса сразу отпустило. Он продолжил:
— Само собой, для нас важнее всего дата — четвертое января. На следующий день тело Кэтрин найдут в поле. А в этот день они со стариком случайно встретились в автобусе. Кэтрин сидела в гостях у Магнуса и тогда-то сделала эту запись на обороте чека — чтобы не забыть. К записи мы еще вернемся. Чек она захватила с собой — отец нашел чек в ее сумке. А это значит, что от Магнуса она ушла живой.
— Однако Магнус все равно мог ее убить, — возразил Тейлор. — Он мог идти за ней по пятам до самого дома. Или они уговорились, что она к нему выйдет. До сих пор мы придерживались версии, согласно которой убийство произошло там же, на поле. Патологоанатом сказал, что почти уверен.
— На поле, не на поле… Но зачем старику преследовать девушку? Зачем убивать?
— Затем, что он рассказал ей о Катрионе Брюс. Старику одиноко, с тех пор как мать умерла, он живет в доме совсем один. А тут вдруг появляется компания, ему сочувствуют, слушают его с интересом. Возможно, девушка намеренно пыталась разговорить старика, чтобы использовать его воспоминания в фильме. А может, пожалела старого человека, вот он и ответил ей откровенностью. Или просто-напросто выпил стаканчик-другой виски — язык и развязался. Да что угодно.
— Допустим, — согласился Перес. — Потом Магнус ее убил, чтобы сохранить тайну. Но забраться в дом к Россам, обыскать комнату Кэтрин, найти диск, сценарий, стереть все файлы в компьютере… Это выше моего разумения.
Они сидели, молча уставившись друг на друга. Наконец Тейлор потянулся, заерзал в кресле. Как-то он признался Пересу, что у него частенько спина болит — что-то с диском в позвоночнике, — вот и не может долго сидеть неподвижно. Но Переса его слова не убедили. Это беспокойный ум не дает Тейлору усидеть на месте, никак не больная спина.
— Ну и что будем делать? — спросил Тейлор. — Времени у меня в обрез — я обещал вернуться в конце недели. Если задержусь дольше, мне несдобровать.
— Сгоняю-ка еще раз в школу, — решил Перес. — Проверю, не сдала ли Кэтрин свою работу раньше срока, не показывала ли кому из одноклассников. Если сдала, ничего не поделаешь. Как ты и сказал, надпись на обороте чека свидетельствует против Магнуса. Ясно, что он рассказывал Кэтрин о пропавшей девочке. Юэн утверждает, что иначе его дочери не от кого было узнать историю с Катрионой.
Тейлор встал, взял лист с раскадровкой обеими руками, отошел с ним к окну, поближе к свету, вздохнул:
— Но это же безумие. Как можно такое представить в качестве улики? И вообще, девицу сочтут психом. Что все это значит? Какой-то тайный код. Египетские иероглифы.
— Юэн считает, что Кэтрин составила план фильма, расположив кадры в определенном порядке.
— Ты в этом что-нибудь понимаешь?
— Они говорят, что за основу фильма Кэтрин взяла стихотворение Роберта Фроста «Огонь и лед».
— Кто — они? — Тейлор нахмурился.
— Миссис Хантер была рядом с Юэном, когда он просматривал бумаги дочери.
— Какого черта! Она же нашла оба тела! Получи дело большую огласку, она давно бы уже числилась в подозреваемых.
Он резко отошел от окна. Перес понимал — формально Тейлор прав. Но это же абсурд. Фрэн не способна убить. Иногда, поздно вечером, когда ветер хлестал по окну струями дождя, он думал о ней. Представлял, как она уютно устроилась у камина и читает сказки примостившейся у нее на коленях дочке.
Перес встал с кресла, подошел к книжному шкафу. На полке стояли томики стихотворений. Библиотечные — со штампами. Не то чтобы он их стащил намеренно — просто, закончив последний класс, в школьную библиотеку зайти так и не собрался. Когда он уезжал с Фэр-Айла, их упаковали вместе с остальными книгами. Интересно, какая судьба их ждет? Вернутся ли обратно на Фэр-Айл, будут ли стоять на полках книжного шкафа в его новом доме с огромным окном, из которого открывается вид на остров?
Поискав в указателе, он нашел стихотворение «Огонь и лед» и передал раскрытую книгу Тейлору:
— Вот. Что думаешь?
Тейлор, против обыкновения, надолго замолчал. Склонившись над страницами, он силился проникнуть в смысл стихотворения. Наконец распрямился.
— Ну, не знаю, что губительнее. По-моему, все-таки лед.
— Почему?
— Я могу понять, когда насилие порождено огнем. Страсть, никакого самообладания. Я такое не оправдываю. Но могу понять. Теряет человек контроль над собой. Слепая ярость. Однако насилие хладнокровное, расчетливое, запланированное… Ледяное… Оно ведь страшнее, а?
Перес хотел возразить: для жертвы исход все равно один. Но Тейлор глубоко задумался, а может, что-то вспомнил, и Перес понял: не стоит распинаться.
На следующий день Перес поехал в школу. Подходя к дверям, он услышал звонок на урок. Подождав, пока школьники разойдутся по классам и коридоры опустеют, зашел в приемную. И справился о мистере Скотте: свободен ли тот? Ему не пришлось называть себя — секретарша помнила его еще школьником. Она посмотрела на него поверх очков в синей пластиковой оправе, которые всегда носила, и сверилась с расписанием на стене:
— У него сейчас нет урока. Он в учительской.
Особой любезностью она никогда не отличалась.
Перес постучал в дверь учительской и в ответ услышал раздраженный женский голос: «Ну, что там у тебя еще? Заходи». Учительница ожидала школьника и при виде Переса смутилась. Пробормотав что-то насчет разговора с директором, она выскользнула из учительской, оставив Переса и Скотта одних. Скотт, сидевший за столом в дальнем углу, спиной ко входу, и проверявший тетради, отложил красную ручку и привстал:
— А, инспектор! Здравствуйте! Чем могу?..
Он выглядел спокойнее, нежели в прошлый раз, — наверное, успел свыкнуться с мыслью, что Кэтрин больше нет. А может, был уверен — раз Магнус арестован, не придется отвечать на щекотливые вопросы о своих отношениях с погибшей ученицей.
— Да вот… подчищаем хвосты, так сказать.
— Конечно, я понимаю. Чаю хотите?
Перес кивнул, присаживаясь на низенький оранжевый стул. И снова ему стало неловко — он чувствовал себя нерадивым учеником, который затянул со сдачей работы и должен был ждать учителя за дверями.
— Я насчет фильма Кэтрин.
— А, задание прошлого семестра. Я поручил классу написать что-то вроде документального очерка. В своих работах они должны были передать дух современных Шетландов. Кэтрин спросила, можно ли вместо очерка снять фильм. Она обещала вместе с фильмом сдать и сценарий, так что я разрешил.
— Да, задание прошлого семестра. Так, значит, она сдала его еще до рождественских праздников?
Скотт передал Джимми кружку с чаем. Чай оказался жидковат. И пробовать не надо было — безвкусный.
— Не совсем.
Перес подумал, что в прошлый раз, когда Скотт нервничал, с ним было приятнее общаться. Теперь же он имел дело с напыщенным типом, слишком уверенным в себе. И это раздражало. Пришлось терпеливо
