землю, облапив дробовик, и тонко заскулил, чувствуя, как вместе с приступами ужаса душу точат невыносимый стыд и отчаяние. В голове крутилась одна мысль — вернуться домой, в свою темную, припахивающую плесенью комнатушку, завернуться в одеяло и, намертво вцепившись в спинку кровати, дождаться конца всему этому страху, яростно вышвырнуть из своего личного бытия весь этот мир с его Зонами, ходячими трупами, памятью, ужасом, гнилыми мертвыми речками, людьми, землей и небом. Чтобы вокруг была только темная холодная пустота, абсолютное ничто, в котором так здорово было бы раствориться, спрятаться так, чтобы никто и никогда не нашел…
— Не могу больше… — сдавленно, глухо заревел сталкер и, до крови ломая ногти, вцепился в землю. — Пристрелите на хрен… не могу так жить…
— Возьми себя в руки, мужик, — кто-то жестко схватил Семена за шиворот, рывком приподнял и, судя по странному онемению на шее и звуку хлопка, даже ударил. — Успокойся! Ну!
Как ни странно, Шелихова поднимал не военный, а Лазарев. Несмотря на тяжелый шок, Семен ощутил даже что-то вроде удивления — на скулах Игоря вздулись желваки, глаза горели так, что казалось, могут треснуть стекла очков.
— Ты, зараза, нас проведешь, понял? Проведе-ошь… соберешься и проведешь… не сметь, понял? Зар-раза… — Ученый бесцеремонно прошелся по карманам Серого, выудил пачку «Альянса», прикурил и сунул дымящуюся сигарету Шелихову в зубы, — давай, тяни… зар-раза… Андрей Николаевич, будьте добры, в моем рюкзаке есть фляжка с коньяком.
— Проще пристрелить… — Семен закашлялся, подавившись дымом. — Чё вы со мной цацкаетесь…
— Ага, вот прямо сейчас и пристрелю… — Игорь кивнул. — Сначала пей давай… зараза такая. Видел бы ты себя со стороны. Страшнее тех матричных организмов, честное слово, я уж думал, прямо здесь кончишься. А нам без тебя нельзя… нельзя, зараза этакая…
— Довел бы и я, — буркнул Ткаченко. — Ты не обижайся, сталкер, не по злобе я это скажу, но какой из тебя, на хрен, проводник? Тебе всю нервную систему заново прошивать надо.
— Нельзя, Андрей Николаевич. — Ученый вздохнул.
— Нельзя… хм, ну ладно. — Капитан пожал плечами. — Только я так и не врубился ни разу, почему.
— В Москве погибли или бесследно пропали шестнадцать научных экспедиций из шестнадцати, что пошли без проводников, имеющих опыт Зоны. Из девяти следующих, тех, что вели бывшие сталкеры, в полном составе вернулись семь. Вернулись семь, понимаете, и восьмая группа понесла потери в Крылатском — погибли полевой лаборант, ученый-биолог и, на обратном пути, сталкер-проводник, который все-таки вывел большую часть группы. Девятая группа, возможно, тоже жива, так как сигналы пропали сразу у всех в районе метро «Проспект Мира», где регистрировались временные петли, так что есть шанс, что они еще вернутся. Есть шанс. А у тех шестнадцати групп, получается, шансов не было.
— Их вели сталкеры… — Ткаченко выделил интонацией последнее слово.
— Только пять групп, — Лазарев хмыкнул. — Остальные экспедиции вели ученые, имевшие значительный опыт Зоны, одну, ту, которую до сих пор не нашли, военный сталкер и еще одну — бывший бандит и мародер Судак.
— Видимо, он и загубил часть группы? — предположил капитан.
— Нет… — Лазарев покачал головой. — Все вернулись живы и даже почти здоровы, только одного ученого с тяжелой психической травмой пришлось отстранить от полевых работ.
Андрей покачал головой, вздохнул и посмотрел на Шелихова уже не с раздражением и неприязнью, а почти сочувствием.
— Эх, ты, сталкер-проводник, опытный бродяга. Смотрю вот на тебя, и самому жутко становится. Ты мне скажи — это реально Зона так спалить может?
— Не… — зло выдохнул Семен. — В детстве из-за угла букварем по кумполу получил. С тех пор собственной тени шарахаюсь.
— Слушай… — Андрей миролюбиво поднял руки. — Что ты на меня кидаешься по поводу и без? Просто спросил, а ты — в оскал сразу…
— Да. Реально может. Сам ведь там был, в Зоне. Что тогда спрашиваешь? — Шелихов раскрыл пенал со шприцами-тюбиками. Трех уже нет… семнадцать штук всего осталось, а ведь ходка только-только началась. Черт… проклятие. Надо было у профессора еще две-три таких коробочки выцыганить. Ну а пока волна спокойствия мягко разошлась по всему телу, хотя руки до сих пор почему-то крупно трясло, а ноги пока отказывались ходить.
— Был. — Андрей вдруг странно хохотнул и, порывисто вздохнув, продолжил: — Командовал опорной точкой Периметра. Полгода просидел за бетонным забором и Зону, если честно, только в прицельный модуль наблюдал.
— Ну и как?
— Да никак. У нас место было очень тихое, спокойное. Ни тварей, ни вашего брата. Все бы хорошо, но все ж страшновато было, конечно. Особенно по ночам. — Ткаченко задумчиво улыбнулся. — Там от нас недалеко сельский погост был, весь лесом зарос, даже в бинокль не разглядеть ничего, и хоть пугали нас, но никто там из земли не вылезал и у забора не шатался. Все равно боялись и близко не подходили, хотя по нейтралке и положено было патрулировать. А Зона… хм, ну, что Зона? С вышки дома видать, серые все, заколоченные, трубы в небо торчат, трактор ржавый, и ничего необычного ну вообще не видно. Заброшенный поселок просто, каких сейчас много. Если бы не веяло от всего этого какой-то необъяснимой жутью, то и не поверил бы я никогда, что там смерть за каждым углом. Я и стрелял-то раз всего, ночью, по тепловизорам. Что-то здоровое было, а что — не разберешь. Я и накрыл его из «Корда». Утром в бинокль смотрели — какой-то багровый холмик из травы торчал, а что или кто это было, черт знает. Желающих прогуляться и полюбопытствовать не нашлось. Сегодня вот второй раз стрелял… не по мишеням.
— Эти… попал по ним? — спросил сталкер и, не глядя, кивнул в сторону, откуда шли зомби. Смотреть не хотелось.
— Попал. — Андрей отсоединил магазин автомата и начал защелкивать в него патроны. — Аж лохмотья полетели. Правда, пофигу им… попадали, сразу поднялись и обратно потопали. Один, правда, до сих пор сидит, канючит. — И Ткаченко вдруг заметно, крупно вздрогнул. — Не, мужики… чего-то мне как-то нехорошо сделалось от всех этих дел. Не то чтобы жалею, работу взял — делай, но… знал бы, не подписался.
— Спасибо, приехали. — Ученый сник. — Господа, мы ведь с вами еще и до ВДНХ не дошли, а настроения уже панические. Так не пойдет.
— Сказал же — на попятную не собираюсь. — Ткаченко щелчком вставил заполненный магазин в автомат. — Подписался — значит работаю.
— И я тоже, — буркнул Шелихов, поднимаясь с земли и отряхиваясь.
— Вот и ладно. — Игорь попытался усмехнуться. — Мне… нам, друзья-товарищи, ну никак нельзя назад. Мы должны дойти.
— Думаешь, найдешь что-то такое, что не по зубам было прошлым экспедициям? — поинтересовался Андрей. — Брось…
Ученый не ответил, и только по губам видно было, что он все-таки что-то прошептал. Шелихов с неудовольствием заметил легкий, но очень знакомый блеск в глазах — так обычно смотрели фанатичные, слишком самоотверженные люди. Так смотрели «ботаники», способные во имя своей науки посылать людей на смерть, да и самим идти с ними за компанию. Нехороший это блеск… Семену все меньше и меньше верилось в то, что их команде суждено будет вернуться. Зона, такая Зона, была ему совершенно не знакома, Ткаченко оказался простым военнослужащим Периметра, а вовсе не военсталом, и еще этот Игорь, который, может, в экспедиции и ходил, да только нормального, здорового страха там не заработал. Шелихов с удивлением отметил, что ученый и бровью не повел при встрече с мутантом и спокойно проводил замеры в трех шагах от смерти, разлегшейся на тропе. Даже сейчас, после отстрела зомби, он занимался тем, что приводил его, сталкера с трехлетним стажем, в чувство и отчитывал военного за понятное в таком состоянии уныние. Герой, черт бы его побрал… такое бесстрашие штука, может, и похвальная, да только не в Зоне, где обязательно должна быть осторожность, непрерывно подстегиваемая тем самым страхом, что помогает выжить. Плохо только, что этот самый страх однажды может выйти из-под контроля… Ну, зато этот
