кто из них комсомолец, а кто нет. Пусть това'гищ Козы'о поп'госит прик'гутить всем членам ВЛКСМ значки на т'гусы и я обещаю больше его комсомольцев не т'гогать…
Всё это было сказано с такой детской непосредственностью, что зал грохнул. Даже высокое партийное начальство. Ну, Балда и есть балда, что с него взять? Всё, что касалось физо и спорта, в его полку было на самом высоком уровне. А физическая зарядка — вообще песня. Бойцы искренне считали: зарядка закончилась — день прошёл! Что делают 99 % начальников физической подготовки во время утренней физической зарядки. В лучшем случае, контролируют — может раз, а карьеристы, возможно, два раза в неделю, пишут рапорт командиру, что та рота не вовремя вышла, а другая не в полном составе и, с чувством выполненного долга идут отдыхать. Наш Балда ПРОВОДИЛ физическую зарядку со ВСЕМ полком ВСЕГДА, то есть шесть раз в неделю. При этом, так называемые, ответственные офицеры, приходящие на подъём своих подразделений, ему были не нужны. Этот час был его и только его. Он дирижировал полком, как большим оркестром и горе было тому, кто допускал фальшивую ноту. Если он замечал, что в той или оной роте недостаточно людей в строю, заставлял бегать до тех пор, пока численный состав не восстанавливался, пусть даже за счёт суточного наряда. Мог неожиданно забежать в казарму. Крик дневального «Балда!» для задержавшихся означал одно — прыгайте в окна, пока не поздно. И прыгали, не различая этажей. Потому как он рапортов не строчил, за него их потом писал начмед, по поводу очередного перелома челюсти или ребра у зазевавшегося любителя посачковать на зарядке. При этом сроки службы, звания, должности и былые заслуги в расчёт не брались. Даже родственные связи не катили. Прибыв из Афгана в отпуск, он обнаружил незваного гостя в доме и избыточный вес у жены. В результате весь городок был свидетелем, как гость вылетел через окно, а Балда, стоя на балконе с секундомером, контролировал, как любимая нарезала круги вокруг дома. Это после годовой разлуки. Что же тогда нерадивому солдату обижаться?
Впервые я встретил гвардии майора Иванова в крепости Бала Хисар в Кабуле, где размещался 357 гвардейский парашютно-десантный полк. Уладил свои вопросы в штабе, и, дожидаясь пока старшины получат со склада продовольствие, я решил, наконец, впервые зайти в достопримечательность полка — бассейн. Это творение рук английских колонизаторов, выложенное мрамором, с бронзовыми львами, с исключительно чистой и холодной проточной водой, тонущее в буйной зелени, в летнее афганское пекло манило и притягивало всех, но право посещения для офицеров и служащих полка было строго регламентировано. За порядком следил Балда.
— Вы куда, това'гищ капитан, — услышал я ласковый голос, исходивший от загорелого лысого мужчины в одних плавках.
— В бассейн, — не найдя ничего более оригинального, самоуверенно ответил я.
— Постойте, а вы кто такой? — голос звучал по-прежнему мягко и ровно.
При этом мужчина, видя моё продвижение вперёд, как-то эластично поднялся и по-кошачьи мягко двинулся мне навстречу. Он — на полголовы выше меня — приближался красиво, легко и излучал какую-то звериную мощь. Ничего доброго не сулил и взгляд, который профессионально оценил меня, и, как бы ненароком, упёрся в подбородок.
— Я начальник штаба 3 батальона, — сказал я, как оказалось, очень вовремя.
— Из Дехсабза? — в глазах незнакомца мелькнула какая-то искорка интереса.
— Да.
— Тогда, това'гищ капитан, снимите свои говнодавы, сполосните ноги и п'гоходите в душ. Вашему батальону можно п'гиходить в бассейн в любое в'гемя.
— Да я так, только посмотреть, у меня даже плавок нет.
— Плавки — не самое главное. После душа можно и так. Баб нет, и до 14.00 не будет.
Через 10 минут я нежился и блаженствовал в прохладной и удивительно чистой воде.
— Откуда п'гибыли, — спросил амбал, внимательно наблюдая за мной?
— Из Алитуса, 7ая…
— Чем занимались?
— ????
— Я в смысле, спо'гтом каким увлекались?
— Да, так, всем понемногу.
— Ясно. Бассейн перены'гнёте?
— Можно попробовать…
Через три минуты, хватая воздух ртом, я гордился собой невероятно, что дотерпел и вынырнул только, когда упёрся в противоположную стенку. Свои скоростные возможности на воде я оценивал трезво, плавал не намного лучше топора без топорища, но нырять, вроде умел. Каково же было моё разочарование, когда нехотя отвалившись от стенки, мой новый знакомый перенырнул бассейн два с половиной раза!!! Однако, подплыв ко мне, он совсем по-дружески, спросил:
— Зовут, как? Меня Василий Васильевич…
— Владимир.
Поговорили о спорте. Я ответил на несколько конкретных вопросов по нормативам. Заикнулся об участии в соревнованиях на первенство ВДВ. Нашли общих знакомых. Не знаю, почему, но с тех пор майор Иванов стал относиться ко мне очень по-товарищески. А когда однажды столкнулись на заставе, вообще стал приводить в пример.
До этого, правда, его сняли со смотрящего за бассейном. Пока он гонял и, шутя, топил своих полковых офицеров и прапорщиков, за то, что те после очередного возлияния пытались без спросу охладиться в бассейне, командир полка терпел и закрывал глаза. Тем более, что никто так элегантно не умел отшивать многочисленное кабульское начальство, которое стекалось в полк, как мухи на свежее… Ну, вы знаете на что.
Обеденный перерыв, вокруг бассейна полно офицеров, которые лежат там в предвкушении очередного представления. Действующие лица не заставили себя долго ждать. Перед бассейном останавливается «Волга», из неё появляется полковник и три женщины. Все в радостном предвкушении поднимаются по ступенькам в бассейн. Балда вырастает на их пути:
— Вы куда?
— Я прокурор гарнизона, а эти со мной, — небрежно бросил полковник в сторону девиц.
— Вы, това'гищ полковник, проходите в душ, а вы, девушки, п'гедъявите справки.
— Какие справки?
— Медицинские. Вы должны понимать, что здесь отдыхают боевые офице'гы, а вд'гуг у вас какие заразные болезни?
— Вы что? Какие болезни?
— Вене'гические, например, сифилис или гонорея, да мало ли чего у вас там в п'гокугатуре может быть… А у нас полк боевой, в любой момент могут поднять по т'гевоге…
Офицеры давятся от хохота и как тюлени сползают в бассейн. Женщины пунцовые, прокурорский наоборот бледный от бешенства, но молчит, наслышан, видно, о характере Балды. Дружно в машину прыг и упылили.
Но однажды туда с подругой припёрся советник одного из первых лиц государства, не знавший характера ответственного за чистоту бассейна. Очень важный в Москве, в Кабуле он вообще считал себя вторым после «Коли Бабракова». На вежливое замечание Василь Васильича очень опрометчиво не отреагировал, а стал зачем-то на повышенных тонах рассказывать, кто он такой и кого из начальства он знает в штабе Армии. Попытка пройти к бассейну в обуви была пресечена самым радикальным и привычным для Балды способом, закончилась госпитализацией и грандиозным скандалом. Это вам не петух пионера в попу клюнул, тут была высокая политика, и Васильевича отправили инспектировать батальоны, находящиеся в отрыве от полка. В том числе и наш.
Я застал его в кругу бойцов на одной из застав, где он ласково, голосом воспитателя детского сада, рассказывал солдатам устройство двухпудовой гири.
— Вот это г'учка, — говорил он, — за неё г'ию можно поднимать. А можно вот так аккуратно на г'учку поставить. А потом можно вот так взять за г'учку сбоку и пе'гекреститься, держа попкой кверху.
При этом он брал 32 килограммовую гирю за ручку сбоку и, не торопясь, подносил её ко лбу, к
